Рыцарь из Преисподней

Упыри в очередной раз удивили его.

Пользоваться мнемографами они не могли: присутствие Артура вывело бы приборы из строя, поэтому в дело пошли обычные, не магические терминалы с обычными, не магическими клавиатурами. Сохранялись данные, конечно, уже не без магии, где-то в недрах горы, на одном из мощных серверов, обслуживающих крепость Карешты. Туда вредоносное влияние Артура не доходило.

Записывать под его диктовку собиралась сама Ласка и еще двое бойцов из ее группы: Аудьярт и Рунко. Три варианта текста лучше, чем один, больше шансов избежать ошибок и искажений, неизбежных, учитывая, кто собрался писать под диктовку. Даже у Ласки не было опыта переписывания книг, а Рунко и Аудьярт, оба отличные бойцы, но наверняка никудышные протоколисты. Или стенографисты. Да как ни назови, увидеть их сидящими за клавиатурой было странно. Автоматы и ножи в этих руках смотрелись гораздо естественнее. Тем более что оба пренебрегали гражданской формой одежды, зимой и летом, и в любое время суток носили камуфляж с нашивками своей группы и земель Пайсара и выглядели… ну кем угодно, только не протоколистами. Или стенографистами.

– Да ладно тебе, – фыркнула Ласка, – не о том думаешь. Давай начинай, сам увидишь.

Что ж, увидит, значит, увидит. Артур кивнул.

– В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

Артур не увидел, что сделали вампиры, не увидел, чтоб они вообще что-то делали, не услышал даже шелеста клавиш. То, что он произнес, просто появилось в воздухе над клавиатурами. Проекторы вместо мониторов – тут много где так. Но как, без мнемографов, с такой скоростью, что взгляд не замечает движений?

Разве это возможно не только в бою?

Спрашивать вслух Артур не стал. Эти парни и Ласка записывали все, что он скажет, а значит, время пустых разговоров закончилось. Все потом.

– И сказал Бог, да будет свет. И стал свет.

Ему самому больше нравилось начало Евангелия от Иоанна. То, про Слово. Но Ласка права, начинать надо… сначала. А вначале была не музыка, сотворившая Ифэренн, как бы ни был прекрасен этот мир мертвых, вначале был другой мир, живой, разный, в котором меньше музыки, зато есть солнце и настоящее небо.

Демоны были уже потом. Если и рассказывать людям о чем-то, то именно об этом. О Творце, создавшем все, в том числе и демонов.

Вампиры могли работать бесконечно. Не останавливаясь. Здесь, в мире без солнца, они не впадали в обессиливающую спячку, и в их распоряжении были круглые сутки. Если только сутки можно называть круглыми в плоском мире. Похожий на многослойную ленту Мебиуса, Ифэренн еще и не такие загадки подкидывал.

Как бы там ни было, вампиры могли работать не останавливаясь: с тех пор, как Карешта приняла лужан, Ласку и ее группу не отправляли в рейды, их задача была охранять новичков или охранять от новичков, в зависимости от ситуации, так что диктовку не прервал бы даже сигнал тревоги.

Поэтому график зависел только от Артура.

На чтение Библии в том темпе, который они взяли, ушло бы двое суток, возможно, чуть больше. Артур думал сначала о двух часах в день. Потом, когда два часа истекли, решил, что шесть, а лучше восемь, будет в самый раз. Потом потерял счет времени, видел только, как меняется цвет неба за узкими высокими окнами. Красивое небо в Ифэренн. То, что он пересказывал, то, что записывали за ним вампиры, поглощало целиком. По-другому не могло быть: кому, как не ему, это знать. Почему не подумал о том, что не сможет остановиться, не захочет? О том, что чтение Библии само по себе как молитва, а молится он всегда, постоянно, даже, наверное, во сне.

Ну вот. Не подумал. Да и какая разница?

Небо меняло цвет, Ласка, Рунко и Аудьярт, казавшиеся неподвижными, сидели за круглым столом с сенсорными датчиками клавиатур, от столешницы вверх непрерывно бежал текст. Священное Писание. В Ифэренн оно выглядит так.

Сказав: «в начале было Слово», Артур отметил, что вот они и добрались до Иоанна. Вспомнил на миг, что это не просто молитва. Или даже вообще не молитва. Что это такая работа. И, тут же забыв, продолжил диктовать.

Завершилось Евангелие, начался Апостол, а потом было прекрасное и ужасающее своей светлой уверенностью Откровение.

– Гряди, Господи Иисусе…

– Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь. – Это сказала Ласка и, поморщившись, сжала пальцами виски. Потом потянула носом: – Что это? Пахнет… будто гарью.

Артур тоже почуял запах. Темно-синее небо, ночное, глубокое, почти не давало света. Но вместе с мерцанием проекторов этой малости оказалось достаточно, чтобы увидеть на висках Ласки черные жирные следы.

Прежде чем Артур успел хоть что-нибудь сказать или сделать, Ласка посмотрела на свои руки. Подушечки пальцев прогорели до самой кости, превратились в золу.

– Плохая была идея? – Ласка спокойно посмотрела на Артура. – Не надо было мне это затевать, да? Ребята, вы как?

Рунко с Аудьяртом отделались легче. Пальцы кровоточили от ожогов, но не сгорели. Они не были христианами, они и на Земле ими не были, может, поэтому им меньше досталось?

– Больно? – спросил Артур. Вопрос, глупее не придумаешь, но…

– Это такой способ сказать: «Сочувствую»? – Ласка была все так же неприятно спокойна. – Нет, не больно. Даже странно. Должно бы болеть. Я боюсь, Артур, больше я не боец. От этого не исцелиться.

– Будешь проповедовать, – сказал он. – У тебя отлично получается. А потом постепенно руки восстановятся. Ты же вампир. Это не может быть навсегда.

– Мы ведь еще по пути из Луги решили, что началась полоса невозможного. – Ласка кисло ухмыльнулась. – Дай сигарету. И кто-нибудь знает, который час?

Вопрос был, наверное, только для того, чтоб немного разрядить обстановку, потому что вот же они, часы, цифры мерцают прямо над столом, видимые с любой точки.

Полночь на часах.

Аудьярт мазнул по клавиатуре тыльной стороной пальцев, глянул на свой проектор и так же спокойно, как Ласка, так же неестественно спокойно сказал:

– Лучше спроси, какой сегодня день. Мы начали сегодня в полдень.

Глава 9

Надежда человека в том, чтобы ввериться Богу, чтобы то, что Бог хочет, человек сам хотел, и чего Бог не хочет, этого и сам он не хотел.

Эпиктет

Вампиры прокляты. Но у них есть надежда. Выразить это четче и яснее было просто нельзя. Сгоревшие пальцы Ласки, ожоги на руках Аудьярта и Рунко – наказание, угроза. Библия, от Бытия до Откровения, прочитанная за двенадцать часов, – обещание.

Ожоги затянулись с нормальной для упырей скоростью, стоило только выйти из зала с терминалами. С Лаской было гораздо хуже, однако сама Ласка уже ругалась на чем свет стоит, шипела и рычала, обзывала себя последними словами за то, что ей вообще пришла в голову мысль записать Библию, а значит, и с ней тоже все было в порядке. Она все поняла правильно.

А он сам?

Где должен быть рыцарь Пречистой Девы, когда Господь грядет в тварный мир? Где он должен быть, если без него этого не случится?