Рыцарь Шестопер

Следовало срочно сменить тему разговора.

— Раз мастера уже здесь, то пусть приступают к замерам. А потом я нарисую, как вижу ту или иную одежду, где насколько удлинить и где следует расширить.

Василий снял наручи, пояс и верхний камзол с наплечниками, оставшись только в шелковой рубашке и штанах. Портные приступили к обмерам.

Девицы привстали, видимо тоже желая сделать мерки, но тут же уселись обратно, повинуясь короткому, еле слышному шипению своей госпожи. Взглянув в ее сторону, Райкалин заметил, как она грифелем заносит на клочок бумаги размеры, которые один портной диктовал второму.

«Зачем это ей? Уж не хочет ли ведьма заказать на меня хомут строго по размеру? Хм! Не дождется!»

Вспомнив сюжет книги «Мастер и Маргарита», Василий задал вопрос, обращаясь сразу ко всем:

— Кто знает, какие люди умеют летать по небу? — Очень захотелось узнать, что здесь в народе говорят о ведьмах, устраивают ли те шабаш, а если летают туда, то на ком или на чем. То есть используют в качестве средства передвижения голых мужчин, чертей или просто метлу?

Все оказалось банально и прозаично. Словоохотливые портные, перебивая друг друга и не подозревая, в чьем присутствии они находятся, пустились в пространные рассуждения:

— Нет, люди по небу не летают…

— А вот черные власнечи — те могут?

— Могут, но не все, только самые старые и древние.

— А в глубокой древности и светлые власнечи с волхвами умели, да ведьмы, силами громадными обладающие.

— Сейчас уже нет таких… Мельчают, разучились…

— Ну да, только некоторые старухи и умеют детей на рынке фокусами пугать.

— А вот Гонта, — решил внести конкретику рыцарь, — великий волхв, умеет что-нибудь толковое?

Энтузиазм портных сразу угас, слова они стали подбирать осторожней:

— Ну это нам знать не положено…

— Это вам, благородный рыцарь, поболее нашего известно…

— Мы только швейными делами интересуемся.

Шестопер не сдавался:

— Но уж в городе какую ведьму молодую да красивую знаете? Уж очень мне хотелось бы с ней пообщаться да о жизни ее веселой расспросить.

— Не-а, не знаем, — отмежевался один, а вот второй позволил себе порассуждать:

— Да и чего там веселого в их жизни? Старые, уважаемые люди бают, что жизнь у этих ведьм совсем несладкая. Зельями своими травятся, руки отварами уродуют, заклинания дни и ночи зубрят, голодом себя и лишениями истязают… А хуже всего, что любви и личного семейного счастья чаще всего лишены. Кто ж такую в жены возьмет, будь она хоть трижды красавица да умница?

В разговор неожиданно нервно вмешалась Зареслава:

— Но ведь берут их в жены, берут! Ведь почти все они детей имеют! Так ведь?

— Извините, госпожа, — поклонился в ее сторону портной, — но детей можно иметь и без замужества. А как по мне, то я бы с ведьмой даже и общаться не стал…

Он не мог видеть, как дама в шляпке краснеет от гнева. Но это отчетливо почувствовал-увидел Райкалин и быстренько выдал одну из местных присказок-сентенций:

— Великая Макошь всех наделяет счастьем поровну.

Хорошо, что настала пора обсуждения самих элементов одежды, выбора материала среди принесенных образцов. Поэтому разговор сместился в иную плоскость. Рыцарь проявил твердость и настойчивость, ломая сопротивление портных, безжалостно топча навязываемые ими стереотипы. Особенно он настаивал на свободном шитье тех мест, где позже собирался собственноручно нашить карманы.

Приходилось маленько привирать:

— Вот здесь и во всех указанных местах у меня будут внутренние подкладки из брони. Не обязательно из стали, возможно, будут вставки толстой кожи.

— Зачем?! — поражался портной, тогда как девицы молча, но весьма интенсивно перерисовывали на свои листочки схемы и выкройки. — Ну здесь и здесь еще подобное возможно… А вот в этих местах вам элементарно не удастся закрепить толстые вставки. Они будут сползать во время движения!

— Потому и требую оставить там щели и запуски ткани, покрывающие друг друга, чтобы рука легко входила: буду при надобности тайную защиту поправлять.

— А эти странные куски тканей?.. Точнее говоря, обрезки?

— Они мне понадобятся для банальных заплаток. Потому что в этой одежде буду проводить и поединки…

— В парадной, выходной одежде?!

— Да! Сейчас стало модно в столице и такие поединки проводить… И вообще! Я вам плачу не за ваши возражения и советы, а за точное, скрупулезное выполнение всех моих пожеланий!

— Но это позор для нашего ремесла, — осмелился выдавить из себя молодой мастер. — Наша репутация может пострадать.

— Внешне ничего не заметно? — напирал Василий. — Ничем не будет отличаться от пошива «как у всех»?

— Ну-у-у… если не обращать внимания на некоторую мешковатость, местами…

— Вот и отлично! Значит, и спорить больше не о чем. Можете отправляться работать! Вот вам задаток…

Может, мастера, полные амбиций, еще продолжали бы спор, но вмешалась дама в шляпке:

— Почему-то уверена, что мои наперсницы быстрее справятся с этим заказом, чем любой мастер этого города. Девочки, все перерисовали?

Они синхронно кивнули, и Зареслава милостиво разрешила:

— Тогда действуйте! А ткани выберете из наших запасов по своему вкусу. Чего не хватает, попросите у кастелянши князя или у дворецкого.

Ошеломленно поглядев вслед ушедшим красоткам, портные моментально подхватили свои сумки с образцами и схемами и с весьма озадаченными лицами умчались. Им бросили вызов какие-то (пусть и очаровательные на вид) чужачки, и, наверное, бедняги сегодня ночью так и не лягут спать. Теперь уже доказывать свое мастерство придется делом, а не на словах.

Еще Василию стало понятно, что посланник русского князя Берлюты сегодня никуда не уедет, даже если дилижанс уже исправен и готов к путешествию.

Задумавшись над странностью и неправильностью создавшейся ситуации, Райкалин слегка вздрогнул от неожиданности, услышав, как Зареслава командует его подчиненным:

— Ольгерд! Выйди в коридор и проследи, чтобы нам никто не мешал!

Оруженосец уставился на своего господина как баран на новые ворота. Но тот забыл о всяком благоразумии и лишь нетерпеливо махнул рукой: уходи! А сам потянулся к брошенному на кровать камзолу.

— Стой! — остановила его девушка тихим восклицанием. Сняла свою шляпку, облегченно выдохнула и пояснила: — На твоей одежде неприятные для меня метки, так что не трогай ее… пожалуйста.