Рыцарь снов. Мохнатая магия

И протянув так руки к горе, Изменяющийся сделал несколько движений, словно собирался что-то забросить на эту вершину, хотя в руках у него не было ничего, что мог бы увидеть Кори.

Топ, бросок, топ, бросок. Кори наблюдал за происходящим, однако на вершине ничего не происходило. И мальчик спросил себя, существует ли какое-либо ограничение по времени, наложенное на это состязание.

С огромным усилием отвёл он взгляд прочь от Изменяющегося и посмотрел туда, где лежал магический амулет. Потом он снова попробовал свою силу против заклинания Изменяющегося, которое удерживало его на месте. Кисти задвигались, повинуясь его воле, а потом и руки, затёкшие и ноющие от боли, словно он лежал, скорчившись, в одном положении слишком долго. Мальчик пытался не задрожать, чтобы Изменяющийся не обратил на него внимания. Однако койотовая голова оставалась неподвижной, направленной лицом к горе.

Когда Кори бросил короткий взгляд вверх, то увидел, что броски прекратились, и Изменяющийся теперь широко отвёл правую руку в призывном жесте. Может быть, он ожидал, что в результате этого сигнала та далёкая груда земли сама обретёт ноги или крылья, после чего упадёт вперёд, повинуясь его жесту.

Если он и ожидал этого, то был обречён на разочарование. Впрочем, Кори бросил только короткий взгляд на действия Изменяющегося. Мальчик с трудом двигался, едва ли больше, чем на несколько дюймов за шаг, прочь от того места, где он он стоял, привязанный невидимыми узами так долго к удовольствию Изменяющегося. И вот уже глиняная фигура находится между ним и магом, и ему осталось лишь несколько футов, чтобы обойти вокруг костра и протянуть руку к сумке с амулетом. Так много зависело от того, позабыл ли Изменяющийся о нём или потребуется ли ему сейчас эта сумка для магических заклинаний. Кори мог только попытаться: он считал, что второго шанса у него уже не будет.

Мальчик чуть наклонился и разогнул свои затёкшие колени, а потом выпрямился несколько раз, оставаясь на месте, когда ему показалось, что эта голова с торчащими ушами вот-вот повернётся. Вороны прекратили каркать, словно боясь, что отвлекают внимание своего хозяина во время великого испытания его дара. Но они следили за тем, что происходит, со своего места пребывания, и они могли выдать Кори.

Впал ли маг вновь в состояние транса? Ответила ли сила на его зов, как в первый раз, когда буря помешала ему, уничтожив как костёр, так и самого человечка, который затвердевал в нём? Но почему-то Кори не сомневался — хотя и сам не мог понять, откуда он знает это, — что его на самом деле вовсе не должно беспокоить это топанье, а заботить его должно только то, что может произойти, когда Изменяющийся попытается вдохнуть жизнь в фигуру из грязи.

Поэтому Кори продолжил путь к своей цели — сумке с амулетом. Когда тот попадёт в руки мальчика, сможет ли он разбить чары Изменяющегося… и вернуть себя в свой родной мир и время?

Изменяющийся по-прежнему напевал заклинание, маня к себе гору. А потом откуда-то издалека раздался треск, который перешёл в настоящий рёв, и Кори, вздрогнув, оглянулся. Там, где раньше находилась гора, чётко видимая в свете, который вызвал Гром-птица, теперь сверкала красная колонна огня. Вулкан?

И этот огонь устремлялся в небо, словно какой-то фонтан. И как разбрызгиваются в разные стороны струи фонтана, так сейчас разлетался сноп гигантских искр, вместе со сверкающими ручьями огня, прокладывающими каналы в земле на склонах горы. Её вершина была полностью уничтожена. Когда склоны начали плавиться, над нею собрались тучи, тёмные и тяжёлые. И из них хлынули потоки дождя, от чего вверх устремился пар. И Кори почувствовал под собой, хотя и был далеко от той горы, как земля трясётся и ходит ходуном, движется, словно под её поверхностью произошёл какой-то взрыв огромной силы.

Кори бросился вперёд с вытянутыми руками, а горевшие ветки костра, который зажёг Изменяющийся, с треском разбросало в разные стороны. Даже Изменяющегося бросило вниз, на четвереньки, и теперь он больше походил на животного, чем на человека. Он рычал, пищал на пылающий кусочек древесины, который опалил верхнюю часть его руки.

Его творение раскачивалось взад-вперёд, хотя так и не упало. И Изменяющийся, увидев, что ему угрожает опасность, сделал внезапный прыжок, чтобы остановить раскачивание, приподнять его от продолжавшейся трястись земли.

В районе горы огоньки пламени уносились вверх в небо, словно не одна, а несколько вершин сейчас горели, или же словно земля сама, как и скалы, могла гореть с такой же лёгкостью, как высохшее дерево. Но дождь, постоянно хлеставший с неба вниз на этот огонь, метр за метром тушил его. И хотя они находились в нескольких милях от того места, они хорошо могли слышать звуки этой могучей схватки между огнём и водой.

Под рукой Кори, когда он опёрся о землю, чтобы потвёрже стоять на ногах, оказался какой-то гладкий предмет. Сумка с амулетом! Но куда ему пойти… что ему делать с ней? Мальчик не сомневался, что Изменяющийся без труда отнимет сумку у него, если он останется поблизости.

Быстрый взгляд сообщил ему, что Изменяющийся по-прежнему занят спасением своей глиняной фигуры от разрушения. Можно ли утверждать, что он победил в состязании или нет, Кори не знал. Изменяющийся сделал гору ниже, но не так, как указывал Гром-птица — передвинуть вершину неразрушенной и расположить, нацеленной в сторону пустыни. И буря, которую вызвал Гром-птица, положила конец огню.

Кори крепко прижал амулет-связку в груди. А потом он поднялся на ноги и побежал, без какой-либо цели, просто куда-нибудь в пустыню, в направлении края водоёма, где находился каменный лес. Если вороны и издали предупреждающий крик, то он не расслышал его: этот рёв на земле и на небе был настолько громким, что наполнял всю ночь.

Задыхаясь, он каким-то образом добрался до гребня провала, остановившись там на несколько секунд, чтобы оглянуться назад. В свете костра он увидел небольшое кожаное укрытие Изменяющегося. С этой точки Кори не мог видеть призрачную фигуру Гром-птицы — только человеко-зверя, приставлявшего своё творение к одному из окаменевших деревьев. А вокруг и над ними летали, кружась, вороны. И увидев их, Кори снова побежал.

Когда он только схватил сумку с амулетом, она показалась очень лёгкой, словно в ней хранились одни лишь перья. Но во время бега она становилась всё тяжелее и тяжелее, её вес всё больше тянул его к земле. И он бежал так, словно на ногах у него гремели цепи; бег его перешёл на трусцу, а потом и на ходьбу. Теперь он находился в темноте, хотя сзади сияние расплавленной горы напоминало свет восходящего солнца, только не на востоке, а на севере. И это сияние бросало тень перед ним — тень эта беспрестанно изменялась.

Когда он покидал ту лощину, она была тенью мальчика. Сейчас же у неё скрючилась спина, и она стала плотнее… Кори взглянул на своё тело. И снова увидел мех, перепончатые задние лапы, передние лапы с когтями, а позади — чешуйчатый хвост, волочившийся по земле. Теперь он двигался со скоростью едва волочащего ноги бобра. Он снова стал Жёлтой Ракушкой!

Сердце почти выпрыгнуло из труди Кори. Он был уверен, что навсегда вернулся в своё тело, если и не в свой родной мир… однако теперь… Да, теперь у него есть сумка с магическим амулетом, но он снова потерял себя. И в неуклюжем теле бобра, в этом месте, где ничего не растёт, у него будет совсем немного шансов скрыться — это земля койотов, и он не сомневался, что Изменяющийся получит здесь преимущество.

И всё же он продолжал двигаться вперёд, шаркая ногами, крепко прижимая одной лапой к груди тяжёлую сумку, в то время как сам передвигался на других-своих трёх конечностях с какой только мог скоростью. Вода… только бы добраться до воды! Но вокруг лишь пустыня. И никакой воды.

Если бы только буря дала немного её этой земле, даже лишь на короткое время до того, как песок поглотит её!

Обоняние Жёлтой Ракушки искало воду, он приподнимал свой нос, откидывая далеко назад голову на его мясистых плечах. И он уловил её запах — на юго-востоке. Нисколько не колеблясь, он повернулся, чтобы направиться на поиски этой воды.

Он брёл со скоростью, какую только могло развить его тело бобра. И сумка стала ещё более тяжёлой, она всё больше и больше своей тяжестью замедляла его движение. Однако он не опускал её на землю, даже чтобы хоть немного передохнуть: у него появилось чувство, что если он выпустит её из своей лапы, то уже не сможет снова поднять её.

Фальшивое солнце сверкающей горы теперь гасло. Наверное, буря, призванная Гром-птицей, чтобы погасить это пламя, побеждала. Поэтому путь становился всё темнее. И вот он уже вошёл в мир песчаных дюн. Жёлтая Ракушка даже и не смел пытаться карабкаться по ним, неся при этом тяжесть сумки. Перед глазами у него стояло видение, как он тонет в каком-то оползне на этой предательской поверхности. Поэтому ему приходилось сворачивать в сторону и изворачиваться, ползти по самым низким местам. Если бы он оставался мальчиком, ему бы не удалось найти дорогу, и он бы безнадёжно затерялся. Но поскольку он был Жёлтой Ракушкой, запах воды служил ему проводником.