Рыцарь сновидений

Глава XX

Полет, казалось, длился бесконечно. Андрей попытался было представить, что он летит над землей, а не к земле, но очень скоро убедился, что в стране Глубокого Сна это невозможно. Он продолжал падать с мечом в руке, и вскоре его охватил леденящий душу страх. В панике Андрей начал перебирать все варианты спасения, но от волнения на ум ничего не шло, мысли скакали, словно маленькие обезьянки, а в голове молоточком стучало: «Конец, конец, конец». И только перед самой землей, когда он вспомнил о своем друге — Аделаиде, крылатая кобыла пришла ему на выручку. Она бросилась прямо под своего хозяина, слегка затормозила, и Андрей уселся точно ей на спину.

— Привет, победитель,— повернув голову к своему седоку, радостно сказала Аделаида.— Ловко ты его обезоружил, поздравляю.

Еще не до конца придя в себя от страха, Андрей машинально вложил меч в ножны и пробурчал:

— Какой там победитель.

— А ты посмотри. Смотри, смотри, пока не поздно,— сказала Аделаида и развернулась так, чтобы ее друг мог видеть побежденного колосса.

Конь безликого за время падения Андрея успел ускакать довольно далеко, а потому на расстоянии хорошо было видно, как гигантский всадник вместе со своим скакуном вдруг начал распадаться на части. Вначале и безликий и конь покрылись сетью трещин. Затем вся эта махина как-то разом осыпалась и рухнула вниз. На землю полетели куски того, что еще совсем недавно казалось ужасной, непреодолимой силой, непобедимым воином, способным сокрушить любое препятствие. А потому Андрей смотрел на рухнувшего колосса и не мог поверить, что это он — одиннадцатилетний мальчишка — сломил эту чудовищную мощь.

Неожиданно Андрей заметил, что куски, на которые рассыпался безликий, начали приобретать контуры всадника на коне. И вскоре все эти обломки превратились в тысячи и тысячи маленьких безликих воинов. Целая армада за­полонила собой небо, пока не скрылась за горизонтом.

— А ты говоришь — победил,— тяжело вздохнув, сказал Андрей.

— Не победил, так узнал,— ответила Аделаида.— А это тоже дорогого стоит.

— Что узнал? — не понял Андрей.

— Узнал, что большое зло, если его одолеть, рассыпается на огромное количество маленьких зол.

— Тигр развалился на миллион ядовитых пауков,— задумчиво проговорил Андрей.— И неизвестно, что хуже.

— Наверное, хуже, когда на зло смотрят сквозь пальцы,— ответила Аделаида.— А ты, по крайней мере, его рассеял, и теперь оно будет не так заметно.

— А где же Фея? — вдруг вспомнил Андрей,— Если мы победили, значит, Фея должна быть где-то здесь.

— О, тебе еще предстоит выслушать от нее столько благодарностей,— сказала Аделаида.— Глядишь, и орденом наградит. А может, полстраны подарит.— Глаза у кобылы затуманились, и она мечтательно проговорила: — А мне — два мешка овса. Нет, пожалуй, три. Хотя я не отказалась бы и от четырех.

— Мы победили с тобой вместе,— горячо сказал Андрей.— Если бы не ты, я бы ничего не сумел сделать. Значит, и почести надо разделить пополам.

— А зачем кобыле почести? — вздохнув, спросила Аделаида,— Что я с ними буду делать? Конюшню из них не построишь, съесть их невозможно, а своим подружкам я и так расскажу, как во сне метелила этого здорового балбеса. Так что давай так: почести — тебе, а овес — мне.

— Я согласен,— рассмеялся Андрей.

Аделаида легко опустилась на землю, сложила крылья, и Андрей вдруг обнаружил, что они находятся в стране Белых Снов, перед дворцом Феи, где еще совсем недавно произошло сражение с армией кошмаров. Но теперь здесь все выглядело иначе. Небо и воздух очистились от черных туч и гари. Здание дворца и прилегающий к нему парк словно омылись от черной грязи завоевателей и засияли в своей первозданной чистоте. Из ослепительных кварцевых фонтанов била хрустально чистая вода, молочно-белые плиты площади блестели, словно зеркала, а величественный дворец напоминал сказочное произведение кулинарного искусства. Он словно был вырублен из цельного куска сахара и украшен белыми тюрбанами из взбитых сливок. От всей этой неимоверной белизны Андрей на какое-то время совершенно ослеп и, только хорошенько протерев глаза, удивленно спросил:

— Как, мы снова здесь? А где же страна Глубокого Сна?

— Наверное, где ей и подобает быть,— ответила Аделаида.— В глубоком сне. С благополучным пробуждением, рыцарь.

Здесь же, у входа во дворец, Андрей увидел друзей, которые рассказывали друг другу о своих битвах со злом в стране Глубокого Сна. Андрей подоспел к самому началу рассказа Рыцаря Очень Печального Образа, и, как оказалось позже, противник каждого выглядел иначе, чем тот, с которым пришлось сразиться Андрею.

— Я попал в собственное королевство, в котором не был более пятисот лет,— подняв забрало, начал рассказывать Рыцарь Очень Печального Образа.— Там я встретился с матушкой и батюшкой. Они-то и благословили меня на бой с Рыцарем Ночи. Но этот злодей превратился в гигантского стоглавого дракона со скорпионьим .жалом на хвосте. Он был таким огромным, что от его поступи земля дрожала как при землетрясении, дракон заслонил собою половину неба, а его крылья в обе стороны уходили за горизонт.

Бились мы очень долго. Я отрубил ему половину голов, но на их месте тут же вырастали новые. Я весь покрылся черной драконьей кровью. От усталости руки мои едва держали меч, а у коня начали подгибаться ноги. И тогда я понял, что такое чудовище обычными способа­ми не одолеешь.

Отъехав подальше, я задумался, что делать дальше, и это едва не стоило мне жизни. Одна из голов дракона напала на меня сверху. Она разинула огромную пасть, а я, улучив момент, вскочил этому чудовищу прямо в глотку и дал себя проглотить вместе с конем.

То, что я увидел внутри, поразило меня до глубины души. Чрево этого воплощения зла оказалось обиталищем сотен тысяч злодеев: убийц и воров, насильников и грабителей. Там они вынашивали свои страшные планы, чтобы потом дракон выплюнул их в реальный мир. Грязь, слякоть и тусклый серый свет наводили беспросветную тоску, а соседство преступников рождало в душе чувство безысходности и жалости к этим несчастным «детям зла».

Только там, внутри чудовища, я понял, какую непосильную ношу взвалил на себя. Один против целой армии носителей зла я не мог ничего сделать. От этих мыслей у меня опустились руки, и я собрался было покинуть эту преисподнюю, но один из обитателей драконьего чрева, сам не зная того, помог мне. Преступники — они всегда преступники, даже по отношению к своим, и в первую очередь — к себе. Он принял меня за одного из собратьев и из озорства сказал мне, что, если пригвоздить скорпионий хвост дракона к земле, чудовище на какое-то время лишится возможности жалить. Что я и сделал. Я выскочил из раскрытой пасти дракона и устремился к его хвосту. Словно почувствовав неладное, он размахивал им так сильно, что я долгое время не мог к нему подойти. Когда же я оседлал хвост, мне стоило огромных усилий удержаться на нем. И только после десятой попытки мне удалось вонзить меч и пригвоздить жало к земле. Дальше же произошло нечто очень странное: неожиданно дракон покрылся сетью трещин и вскоре рассыпался на бесчисленное множество кусков.

Я уже праздновал победу, когда вдруг увидел, что каждый кусок превратился в ядовитую змею. Все эти гады тут же расползлись по земле, а я вернулся сюда.— Рыцарь Очень Печального Образа тяжело вздохнул, по­жал плечами и закончил: — Уж не знаю, есть ли какой-нибудь толк от подобных побед?

— Толк есть всегда,— со знанием дела уверенно заявил Синий Друг.— Если злу давать абсолютную волю и не трогать его, оно вырастает до невероятных размеров и накрывает собою землю. Я, например, в стране Глубокого Сна боролся с многоруким гигантом. Он шел по земле и уничтожал все живое, что ему попадалось на пути. Там, где он проходил, оставалась безжизненная пустыня. Я попытался было его остановить, но у меня ничего не вышло — гигант не обратил никакого внимания на мои комариные уколы.

Самое интересное, что кругом стояли люди. Они равнодушно смотрели, как многорукий с корнями вырывает деревья, вытаптывает траву, уничтожает зверей и птиц. Единственное, что я смог сделать — это уговорить несколько человек идти следом за злодеем и засаживать пустыню новыми деревьями и кустарниками, выпускать на волю животных и птиц. И когда многорукий гигант обернулся и увидел людей, возвращающих земле жизнь, он затрясся от злобы, покрылся черными трещинами и рассыпался на тысячи и тысячи кусков, которые потом превратились в саранчу и разлетелись по всему свету. Зато люди с удвоенной силой принялись засаживать землю деревьями и травой. За этим занятием я и оставил их, а сам вернулся сюда.— Синий Друг снисходительно посмотрел на Рыцаря Очень Печального Образа и добавил: — По-другому противостоять этому злу никак не возможно.

— А я попал в такую темень,— начал свой рассказ Павлик,— что не увидел даже, куда попал.

— Хорошее начало,— рассмеялся Синий Друг.— Он увидел, что ничего не увидел.

— Такое бывает,— сказал Домовой.— Когда Флоринда читает свой роман, я понимаю, что ничего не понимаю.

— Да ты же почти Сократ, дорогой Домовой! — воскликнул Синий Друг.— Правда, он сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Столько лет прожил с тобой и даже не подозревал о твоих выдающихся философских способностях.