Рыцарь уполномоченный. Книга 1. Опер с большой дороги

– Адвокат, вы хотите что-то сказать в оправдание подзащитного?

– Я? – в ужасе воскликнул Хмыл, и тут же категорично отрезал: – Ни в коем случае!

– Прокурор? Вы поддерживаете обвинение?

Дрон так увлёкся починкой ботинка, что проигнорировал мой вопрос. Пришлось опять грякнуть молотком-ножнами по каске. Благо, обвинитель уже напялил её на голову.

– А? – подскочил Дрон.

– Вы поддерживаете обвинение, прокурор? – спросил я требовательно у подручного.

– Я? – засуетился Дрон, и зачем-то стал натягивать ботинок на ногу, – Я да! Поддерживаю!

– Итак, – резюмировал я, – Суд после недолгого совещания признаёт Рудера из Вырвани виновным по статьям тридцатой и сто пятой уголовного кодекса. Так как обстоятельств, смягчающих вину подсудимого судья не нашёл, сколько ни искал, то суд приговаривает виновного к высшей мере наказания!

– Это что за мера? – тут же спросил Хмыл.

– Смертная казнь! – авторитетно пояснил рыцарь, и я кивнул ему благодарно.

– Погодите! Погодите! – задыхаясь, заверещал киллер, – Я возражаю!

Хмыл на всякий случай отодвинулся от обвиняемого, а Дрон – от меня. Я вздохнул, и принялся объяснять:

– Так как вы – главный обвиняемый, и потому лицо пристрастное, ваши возражения могут иметь предвзятый характер. Потому отметаются судом, как несущественные!

Рыцарь гулко захохотал, а Рудер от его смеха вздрогнул и вжал голову в плечи. Впрочем, его это не спасло. Я достал меч и со словами «Приговор обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно» срубил киллеру голову. Аминь!

Глава 14

Когда мы выехали из леса, Корн подъехал ко мне чуть ближе и спросил тихо:

– Опер, а откуда ты? Я забыл.

– А я и не говорил, – улыбнулся я Корну. – Сказал только, что лошади у нас не основной вид передвижения, потому я на них и не ездил.

– Это да, это я помню, – расстроено покивал рыцарь, и обратился ко мне с затаённой надеждой: – И не скажешь?

– Пока не скажу, – улыбнулся я, – Всему своё время.

– А титул у тебя какой, если не секрет? – рыцарь поёрзал в седле, – То, как ты суд провёл… Говорит, что у тебя огромный опыт в этих делах. И вообще, держишься, не как рядовой феодал. Уж я сын барона, мне ли не знать?

– И какой бы титул ты предположил? – заинтересовался я.

– Минимум виконт! – твёрдо сказал де Симплет.

– Виконт де Нис? – хохотнул я, – Ну, звучит неплохо.

– Так вы виконт? – оживился рыцарь.

– Да я разве говорил такое? – удивился я, – Я даже по поводу благородного происхождения не говорил ничего!

– А что говорить? – пожал плечами рырыцарь. – Такое невооружённым взглядом видно! Впрочем, если вы мне не доверяете…

Де Симплет пытался обиженно надуться, но я хлопнул его по плечу:

– Дружище, я тебе доверяю, как себе! Клянусь! Но пока не могу ничего сказать, поверь!

– Роковая тайна! – прошептал юный рыцарь, и его глаза заблестели: – Понял! Молчу! Но, как только станет можно, могу ли я рассчитывать, что ты расскажешь?

– Обещаю! – я прижал правую руку к сердцу, и Корн засиял.

Через два дня мы приехали к первому городу, который я увидел в этом мире. Назывался он Рыйск. И имел гордый статус уездного центра. Правда, по моим понятиям его даже городом трудно было назвать. Хотя населённый пункт был обнесён уже не частоколом, а приличной, пусть и деревянной стеной, на воротах стояли сразу трое охранников, население в «городе» хорошо, если к трём тысячам приближалось! Домики одноэтажные, реже – двухэтажные из дерева. Улицы – обычная грунтовка. От дома к дому – максимум пять-шесть шагов. Еле-еле две телеги разъедутся. И то, если встретятся, пешеходу уже и деться некуда.

На этот раз ворота мы миновали без приключений. Стражники увидели двух дворян, щёлкнули каблуками и попытались встать по стойке смирно. Мы с Корном милостиво кивнули служивым и въехали в Рыйск.

А вот на Хмыла, да и на Дрона городишко произвёл большое впечатление. Они вертели головами, и обычным домам удивлялись так, будто Царствие небесное увидели. Какой-то прохожий показал, где в городишке находится постоялый двор, и мы сразу же отправились туда, решив пару дней передохнуть, и только после отправляться в путь. Постоялый двор с трактиром назывался «Алфим». В честь хозяина – краснощёкого полного мужичка с приплюснутым носом и пухлыми, вечно мокрыми губами. Увидев знать, он самолично выскочил из здания, принял коней и отправил служку ставить их в стойло. А сам забегал вперёд и спрашивал:

– Сколько комнат господам надобно?

– Три, – обронил я, – И на стол прикажи подать. Нас четверо. Мы с сэром де Симплетом и двое слуг.

– Им накрыть с вами? – удивлённо спросил хозяин постоялого двора.

– А как же иначе? – удивился я: – Это НАШИ люди!

– Понял, – согнулся в поклоне хозяин, а Дрон смущённо закашлялся.

Корн спросил осторожно:

– Опер, ты уверен? Нарушение этикета!

Я посмотрел на рыцаря и спросил:

– Корн, а когда мы в поле с одной скатерти едим – это нарушение этикета?

– Ну, – смешался рыцарь, – Там полевые условия.

– И здесь полевые условия, – я махнул рукой и добавил жёстче: – Мы в бой плечо к плечу идём. Это нарушение этикета?

– Это нет, – согласно кивнул Корн, и добавил решительно: – Действительно, какого чёрта? Хмыл и Дрон с нами сражались вместе! Одну краюху хлеба делили! С моим папенькой за столом тоже не всегда люди благородного сословия сидят! Взять того же управляющего!

И пошёл гордо к столу, куда уже приглашал нас Алфим.

Только мы начали обедать, как к нам развязно подошли двое дворян, явно уже навеселе. Презрительно посмотрели на Дрона с Хмылом, переглянулись. Один из подошедших, высокий, весь какой-то острый, с узким подбородком и короткими усиками заговорил высоким, резким голосом:

– Господа, по вашему виду можно сделать вывод, что вы дворяне, но тогда у нас вопрос – что делают с вами за столом эти двое? – и кивнул небрежно в сторону Хмыла с Дроном.

Де Симплет только собрался было ответить, да я опередил:

– Господа, по вашему виду можно было бы сделать вывод, что вы зрячие, но если нет, то, конечно же, сообщу – они обедают!

У острого дёрнулся ус. А второй – пониже, с плоским лицом и маленькими глазками, прошипел вдруг:

– Алан, я же говорил, что не все дворяне благородные. Особенно те, кто за свой стол слуг сажают!

Де Симплет побледнел и попытался вскочить, но я требовательно положил руку ему на плечо и улыбнулся плоскомордому:

– Благородство, увы, человеку даётся не по праву рождения, а по чистоте души. Люди благородные слишком тактичны, чтобы делать глупые замечания. Настолько тактичны, что готовы не заметить хамство неблагородных, но родовитых. Ведь вины хамов нет, что вместе с титулом им не удалось унаследовать тактичность.