Рыцарь в потускневших доспехах

Задыхаясь, он выскочил на улицу. Колеса и ноги людей превратили снег в месиво, след Эсме терялся среди тысяч других. Рип развернулся, хотя знал, что ничего не найдет. Он проторчал в кровати почти полчаса. Предостаточно, чтобы утащить Эсме, если знать как.

«Дерьмо». Рип провел рукой по голове. На улице ни души, почти все окна задернуты. Пытаться пойти с расспросами – лишь впустую потратить время и силы. Уайтчепел из тех мест, где никто никогда ничего не видит.

– Рип? – Блейд остановился в конце улочки. Уилл едва поспевал за ним. – Ты ее видал?

Рип покачал головой и хрипло, почти неслышно выдавил:

– Нет. Эт тот тесак. Точно говорю. Я видел кровь вон там…

Горло перехватило, и больше Рип ничего сказать не мог.

– Понял, – пробормотал Блейд, хлопнув его по плечу. – Ну че, на этот раз ублюдок зарвался. – Господин обвел улицу сверкающими глазами. – Мы ее вернем, Рип. Клянусь. Я с него шкуру живьем спущу.

***

Час спустя они снова встретились на пересечении Петтикот-Лейн. Рип насквозь вымок в ледяных водах канализации и дрожал так сильно, что едва стоял. Его ярость росла, жажда нависала лавиной. Единственное, что удерживало Рипа в здравом уме, так это сознание, что если он сорвется, то уже никогда не найдет Эсме. Чтобы ее спасти нужны мозги.

– Ну че? – спросил Блейд.

– Химикат, – выдавил Рип. Горло и нос саднило от вони. Казалось, ему уже никогда от нее не избавиться. – Взорвали одну из своих бомб.

Уилл опустился на колени в снегу, красные от недосыпа янтарные глаза сияли в лунном свете. Вервульфен тоже находился на грани, только по-своему.

– Ниче не нашел, – разочарованно прорычал он. – Все туннели воняют химией. Ни черта не чую.

– Он заранее все продумал, – пробормотал Блейд, глядя вдоль улицы. – Знал наши козыри. Как мы работаем. Дерьмо.

– Че нам делать? – спросил Уилл. – Поднять всех соседей? Спросить, вдруг кто че видел?

– Провозимся несколько часов, – отрезал Рип.

У Эсме столько времени нет.

Сколько у Хиггинса ушло, чтобы утащить ее в свою нору? Сколько, чтобы привязать Эсме к столу и воткнуть в вены иглы, что медленно выпьют из нее жизнь? Сколько, пока она не превратиться в сухую оболочку той женщины, что он знал?

Рип развернулся и пнул ящик на углу. Объедки и мусор полетели во все стороны. Улицы стали черно-белыми – кладбищенских цветов.

Кто-то перехватил механическую конечность, и Рип развернулся, готовый дать отпор. Уилл поймал его кулак в полете, вывернул руку за спину и дернул вверх. Рип уставился в лицо господина.

– Ты ей нужон, – сказал Блейд, отпуская механическую конечность. – Соберись. Щас же.

Рип прикрыл глаза и резко втянул воздух. «Хочу убить. Разорвать что-нибудь в клочья, только бы остановить этот чертов ужас от собственной беспомощности». Гнев и ярость отступили. Плечи Рипа поникли. Блейд прав. «В таком состоянии Эсме от меня проку нет».

Рип сморгнул, и мир снова обрел краски.

– Пусти, – проворчал он Уиллу.

Вервульфен разжал хватку и отступил подальше.

– Кто-то должон знать, где прячется Хиггинс. Если он тесак, то продает кровь на слив-заводы. Те, кто там затаривается, точно знают, как с ним связаться.

– Иди, – рявкнул Блейд. – Да пошевеливайся. Я снова спущусь, вдруг че учую. Може, та химическая вонь рассосалась. – Он кивнул Рипу. – Ты со мной?

Химическая.

Рип уставился на друга.

– А де он берет химикаты?

И тут он вспомнил слова доктора Криви и его комнату для осмотров. «Мне все труднее достать тела». А еще ту вонючую гадость, в которой эскулап держал образцы в банках.

Та женщина на столе. Запястья разрезаны, сама жутко белая. Словно ее осушили. Рип тихо выругался. Ответ был у него под носом, а он только сейчас все понял.

Есть ли способ лучше спрятать осушенные тела, чем отдать их тому, кто сделает так, что их больше не найдут? Да еще и приплатить в процессе.

– Есть одна мысля, – прорычал Рип. – Заскочу-ка я к старому другу.

Блейд кивнул.

– Давай, поживей и осторожнее. Я буду в Нижнем городе.

– Ага.

– Увидишь че – свисти, – наказал Блейд.

У них были особые свистки, чей звук разносился на многие мили вокруг. Человеческое ухо его не улавливало, но собаки принимались лаять, а самому Рипу точно кайло в мозг загоняли.

– Ежели ниче не найдешь, встречаемся здесь через час, – сказал Рип.

А про себя взмолился, чтобы увидеть друзей уже с Эсме.

***

Рип отступил и врезал ногой по двери. Ты с грохотом распахнулась, и он ворвался в дом.

– Криви! – заорал Рип. – Ты де?

Вспыхнул огонек, словно кто-то поспешно зажег лампу. Рип, словно хищник, сосредоточился на сияющей точке со смертельным напряжением. Сам не поняв как, он ринулся в личные апартаменты Криви.

Стены покрывали фотографии. Зернистые снимки тел на столах и образцов в банках. Рип в отвращении отвернулся и обнаружил свою жертву в грязной ночной рубашке за креслом. Лампа горела на столике рядом с книгой по препарированию и чашкой чая.

– Боже, – выдохнул Криви. – Ты меня до полусмерти перепугал. Что тебе надо в такой час?

Рип ринулся вперед, схватил доктора за горло и впечатал в стену. Фотографии полетели на пол, словно дохлые мотыльки.

– Де ты брал тела? Ты че, давал им за эт формальдегид?

Криви побелел.

– Не понимаю… о чем ты… – прохрипел он.

Рип наклонился, сжал металлические пальцы сильнее, и доктор издал полузадушенный всхлип.

– «Трудно достать тела». Твои слова. И та девушка. Я думал, она сама ся порешила. Обескровленная. Она еще здесь? Интересно, а у нее нету отметок от игл на сгибах локтей или надрезов на горле и бедрах? Так они работают. – Он снова впечатал Криви в стену. – Так тесаки делают, када кого-нить привязывают.

Внезапно он представил на столе Эсме, бледную, с кровавыми отметинами на запястье. «Нет. Еще не поздно. Еще нет». Мысль прошила Рипа ножом. Он моргнул и обнаружил, что лицо Криви побагровело.

Рип отпустил его и шагнул назад. Доктор рухнул на пол, жадно глотая воздух покрытым синяками горлом. Рип присел, глядя в полные ужаса глаза Криви.

– У мя нет ни времени, ни терпенья. – Тьма рвалась наружу, но Рип совладал с собой. Позже. – Знашь экономку Блейда?

Криви отрывисто кивнул.