Рыцарь XX века(Повесть о поэте Абд ар-Рахмане аль-Хамиси из долины Нила)

Как-то они шли по одной из центральных улиц аль-Мансуры и увидели совсем маленького мальчишку, который собирал навоз на дороге. Он складывал его в мешок, наполненный мешок относил на обочину дороги, а набрав два мешка, потащил их на спине, сгибаясь под тяжестью. Мальчики подошли к нему, спросили, где он живет и есть ли у него родители. Оказалось, что нет отца, а мать больна и должна кормить еще двух маленьких девочек. Навоз мальчик продавал феллахам, имеющим огороды, для выращивания овощей. Он получал гроши. Их не хватало даже на хлеб.

— Этот мальчик никогда не пойдет в школу, — сказал Абд ар-Рахман, отдавая бедняге несколько монет, оставшихся на завтраки до конца месяца. Впереди было еще десять дней, но аль-Хамиси не задумываясь отдал свои монетки, он представил себе всю трагедию бедной семьи.

Мурад не имел денег, но, уходя, призадумался над судьбой этого мальчика. Он сказал Абд ар-Рахману, что намерен вступиться за таких мальчиков.

— Как это сделать? — спросил Абд ар-Рахман.

— Очень просто, — ответил Мурад. — Мы устроим демонстрацию, напишем на плакатах о своих требованиях властям аль-Мансуры. Посмотришь, могут и прислушаться.

— А ты знаешь, как устраивать демонстрации? — спросил аль-Хамиси.

— Знаю. Дед мне рассказывал про самую большую демонстрацию в Каире. Это было в прошлом году. Дед был тогда в столице и стал свидетелем невероятных бунтов. Весь Каир восстал против англичан. 40 тысяч египтян шли по улицам города с требованием независимости. Они кричали: «Англичане, вон из Египта!» Жандармы окружили их, разгоняли и избивали, а тут началась всеобщая забастовка, в порту, на Суэцком канале, на предприятиях и фабриках. Даже строили баррикады. Были настоящие бои. Полицейские с дубинками и оружием, а народ с камнями и палками. После этого был создан национальный фронт, буржуазные партии потребовали новых переговоров с Великобританией и наконец был заключен англо-египетский договор.

— Тогда начнем писать плакаты и договариваться с нашими мальчишками, — предложил Абд ар-Рахман. — Обойдем все классы. Пусть с нами пойдут и старшие, и наши сверстники.

— Я думаю о большем, — признался Мурад. Глаза его горели, лицо раскраснелось, он шел, размахивая руками, все ускоряя шаг. — Я придумал! — закричал он на всю улицу. — Мы обойдем школы аль-Мансуры, и с нами выйдут на демонстрацию все школьники города. Вот будет здорово! Завтра же начнем подготовку!

Целую неделю мальчики готовили плакаты. Кто-то, отказавшись от завтраков, купил большие листы бумаги. Кто-то раздобыл палки. Достали кисти и краски. Мурад даже не ожидал такого энтузиазма. Всё раздобыли в избытке. В каждой школе города нашелся вожак, сумевший организовать беспокойный народ мальчишек. Готовились усердно, и в назначенный день, после занятий, мальчики построились, подражая военным на учении. Подняв свои пестрые плакаты, они пошли по улицам города, сопровождая свой поход громкими криками и повторяя надписи на плакатах: «Откройте новые школы! Обучайте бедных детей! Англичане, уходите из Египта! Чужеземцы, не мешайте нам строить свою жизнь! Англичане, уходите! Уходите!»

Мурад и Абд ар-Рахман шли впереди большого отряда школьников. Их школа была первой, за ними шли другие. По мере движения по улицам города примыкали новые отряды подростков и юношей.

— Бунтари! Откуда они взялись? Кто писал им плакаты? — возмущался пожилой полицейский, обращаясь к молодым помощникам.

Это было ново, непривычно, он не знал, как реагировать на демонстрацию школьников. Он послал подчиненного к губернатору и получил указание разогнать демонстрацию. Если не послушаются уговоров — стрелять в воздух! Запугать!

Мурад и Абд ар-Рахман несли большой плакат, на котором красными буквами было написано: «Бедным детям — бесплатное обучение!» Мальчики видели, как взволнованно встречают их прохожие. Весь город был взбудоражен. Люди, прогрессивно настроенные, восхищались смелостью детей. Но было много и таких, которые готовы были запрятать в тюрьму этих отважных мальчиков.

И вдруг раздались выстрелы, стреляли в воздух. Дети испугались и стали разбегаться. Мурад обернулся к своему отряду и предложил идти вперед, не оглядываясь, с криками и требованиями справедливости.

Старый служака, любитель гашиша и крепких напитков, увидев, как стройно и уверенно шагает передовой отряд, не задумываясь выстрелил в плакат, который раздражал его своими красными огромными буквами. Он попал в Мурада. Абд ар-Рахман подхватил товарища и бережно уложил на обочине дороги. Кровь залила плечо Мурада. Обливаясь слезами, Абд ар-Рахман просил людей подогнать экипаж, чтобы отвезти товарища в больницу. Он не верил, не мог поверить, что Мурад — отважный бунтарь, прекрасный товарищ — может умереть.

Аль-Хамиси не помнил, как оказался в больнице, как стоял в коридоре в надежде дождаться доброй вести, как пришел домой, оплакивая друга. Он очнулся у окна своей комнаты в сумерках. Изредка на реке мелькали огни маленьких фонариков на рыбацких лодках.

«Бедный Мурад больше не увидит восхода солнца», — подумал Абд ар-Рахман. Он почувствовал боль в сердце и, не зная, что делать, бросился на постель, обливаясь слезами, не в силах перенести обрушившегося на него горя. Он долго лежал в изнеможении, в слезах и отчаянии. А среди ночи вскочил, зажег лампу, взял лист бумаги и стал писать строки, которые рвались из сердца:

Когда спеша уходят облака За солнцем вслед овечьми стадами, Когда полоска неба над холмами Вбирает жар последнего мазка И меркнет, точно пламя под углями, За солнцем в предвечерние часы Мы в траурной процессии шагаем И боль прощанья с павшими вдыхаем, Как аромат травы в слезах росы.

Прочитав эти строки, юный аль-Хамиси вспомнил, как любил стихи его славный друг Мурад. Как охотно слушал его несовершенные творения, потом на память читал Байрона и восхищался им. Мурад не умел сочинять стихи, но, вероятно, стал бы отличным прозаиком. Его сочинения в школе были в числе лучших.

«Как несправедлива судьба! Почему случилось такое несчастье?» — вопрошал сам себя аль-Хамиси.

Потрясение Абд ар-Рахмана было так велико, что началась горячка. Страшная головная боль мучила юношу и на много дней приковала его к постели. Денег не было, чтобы вызвать врача, но хозяйка комнаты не оставила больного без внимания. Она раздобыла для него целебную траву, заваривала и поила до тех пор, пока он не поднялся. К этому времени приехал отец. Он ничего не знал о событиях в аль-Мансуре. Приехал по своим делам и зашел навестить сына, отдать ему деньги на пропитание. Он нашел мальчика таким печальным и изнуренным, что предложил ему поехать в деревню. Но Абд ар-Рахман отказался. Он сказал:

— Я полюбил эту школу. Мне дорог каждый урок. Уехать я смогу только на каникулы. Но у меня свои планы.

Разгневанный отец злобно посмотрел на сына и сказал:

— Я не позволю поехать к матери — только в деревню.

— Я поеду в аз-Зарку, — ответил юный аль-Хамиси, — Я буду учить грамоте детей бедных феллахов.

— Нашелся учитель! Тебе всего пятнадцать лет. Ты худ, как цыпленок. Приедешь в деревню — бабушка подкормит.

Абдель Малик ушел рассерженным.

«Дорогая мама! Не случайно пятницу называют аль-фадиля — великолепная. Поистине была великолепной последняя пятница прошлого месяца. Я был в театре и смотрел пьесу Шекспира «Король Лир». Я был так взволнован, так опечален судьбой короля Лира, что казалось, будто это близкий мне человек. Какая жестокость! Какая несправедливость! И как печально, что так бывает не только на сцене, но и в жизни. Когда я вижу такое зло, мне хочется подняться во весь рост и кричать на весь мир: «Остановитесь, люди, так нельзя!..» Как хорошо, что я увидел эту пьесу!