Рыцари былого и грядущего. Том II

Христиане парировали:

— Если он действительно был творением Аллаха, то кто был Его отцом?

— Мухаммад не растерялся:

— Что вы говорите об Адаме? Разве он не был творением Аллаха?

— Да, он был рабом и творением Аллаха, — согласились христиане.

— Если Адам был творением Аллаха, то кто же был его отцом?

Христиане не нашли, что ответить Мухаммаду, последний торжествовал победу в диспуте.

Сиверцев помолчал, подумал, а потом тихо хохотнул:

— А ведь это, по сути, полемика между различными направлениями христианства, причём богословие Мухаммада, кажется, ближе к православию, чем арианство, например. Ведь Мухаммад здесь вполне соглашается с тем, что у Христа не было земного отца. Кроме того, похоже, что Мухаммад полемизирует отнюдь не с православными, а с монофизитами. Иначе зачем бы Мухаммаду делать такой акцент на человеческой природе Христа: «Он, как и все люди, ел пищу, пил воду». Православные никогда этого и не отрицали. Мы ещё и добавить могли бы к этому, что Христос, по человеческой своей природе, страдал, испытывал страх. Почти отрицали человеческую природу Христа именно монофизиты, поэтому Мухаммад на ней так настаивает. А! Ведь Йеменскую Каабу построили именно монофизиты! Наверное, Мухаммад и православные гораздо быстрее поняли бы друг друга, им было бы легче договориться о человеческой природе Христа.

— Я восхищён глубиной богословских познаний храброго русского воина, — Шах развёл руками и улыбнулся несколько озадаченно, пожалуй, даже испуганно.

Андрей этого не заметил и с воодушевлением продолжил:

— Мне кажется, этот диспут возник из-за путаницы между двумя понятиями. Сын Божий, как второе лицо Святой Троицы и Богочеловек Иисус, который есть Сын Божий, но Он так же и Сын человеческий. Второе Лицо Святой Троицы не может быть сотворено, потому что это и есть Бог, а человеческая природа Богочеловека разве не была творением?

— А разве не следует моему прекрасному другу немного поумерить свой богословский пыл и остановиться перед вопросами, доступными лишь богопросвещённому разуму? — улыбка Шаха была всё такой же доброй, но теперь уже немного грустной.

Андрей сразу же сник и молча кивнул головой. На мгновение ему показалось, что перед ним — отец Августин. А ведь и правда, Шах и Августин в чём-то очень похожи. Господь не оставляет его без мудрого наставника.

— Простите, господин. Бывает — увлекаюсь.

— Но и смиряться умеешь, — совсем уже по отцовски улыбнулся Шах. — Дадим же слово разуму воистину богопросвещённому. Великий православный богослов, преподобный Иоанн Дамаскин, советовал христианам во время диспутов с мусульманами применять следующее рассуждение: Иисус и по Корану, как по Евангелию — Слово Божие. Слово Божие, и по мнению мусульман, вечно, а не сотворено. Следовательно, Иисус не сотворён. Что в этом рассуждении для нас самое важное? Христианство логически вытекает из собственно исламского богословия.

— Да, никуда не попрёшь. Мусульманское понимание Христа — значительно больше, чем просто почтительное отношение к одному из пяти великих пророков.

— А я ещё нечто к этому добавлю. Согласно мусульманским представлениям, Христос не умер. Весьма уважаемый нами Гейдар Джемаль пишет, сравнивая Христа с Махди: «С нашей точки зрения Иисус Христос тоже жив, Он находится у Бога, взят им вверх и тоже явится во время великой битвы с Антихристом — будет Его (Христа) второе пришествие».

— Получается, что для шиитов даже Махди больше, чем Мухаммад, не говоря уже о Христе. Мухаммад умер, а Махди не умер. И в последний час для великой битвы придёт не Мухаммад, а Махди. Получается, Христос и Махди — фигуры мистические и сверхъестественные, а Мухаммад рядом с ними — обычный, земной, даже если и великий человек.

— Это так, но не станем углубляться в собственно шиитское богословие и обобщим то, что мыслит о Христе ислам как таковой. Христос рождён не от земного отца, а от Духа Святого. Христос есть Дух Божий и Слово Божие. Христос не умер, а взят Богом на Небо. В последние времена грядёт второе пришествие Христа. Это вполне исламское богословие есть собственно христианство, если простить богословскую некорректность некоторых формулировок. Это, конечно, не ортодоксальное христианство, но всё же христианство.

— Но как примирить это вполне исламское понимание Христа со столь же исламским утверждением, что «пророк Иса» — не более чем четвёртый из пяти великих пророков?

— Ни как не примирить. Это неустранимое противоречие ислама. Все пророки (Ной, Авраам, Моисей, Мухаммад) по исламу рождены от земных отцов, а Иисус, по исламу же, от Духа Святого. Все пророки по исламу умерли, а Иисус, по исламу же, не умер. Как же он может быть всего лишь одним из пророков? Из стремления устранить это противоречие и возник наш Орден дервишей-христиан.

— А как это всё начиналось?

— Мы искали истину в исламе. И мы нашли истину в исламе. Этой истиной оказалось христианство. Иса — Сын Аллаха.

— Значит, была группа мусульман-богоискателей?

— Сначала группы не было. Был я один. Я был исламским суфием. Можно сказать, христианствующим суфием. Постепенно поиск истины привёл меня к ортодоксальному христианству, к вере Святой Соборной Апостольской Церкви. Затем Аллах даровал мне единомышленников. Так возник наш Орден.

— А то, что вы живёте в окрестностях Аламута не связано каким-либо образом с ассассинами — последователями Хасана ас-Саббаха?

— Мы не принадлежим к низаритам, которых так же именуют ассассинами. Но вот уже много веков здешние края, можно сказать — территория религиозного свободомыслия. Здесь привыкли к неортодоксальным формам ислама, они не вызывают возмущения в этом краю исламских богоискателей. Поэтому я и обратил свою проповедь в первую очередь именно сюда, хотя сам я родом из Исфахана.

— Мне бы очень хотелось побольше узнать о вашей судьбе, господин.

— Секретов у меня нет, но, боюсь — не о чем будет рассказывать. Родился, учился, думал. Жил как все. Может быть, моя внутренняя, духовная биография не вполне стандартна, но она в общем-то тебе уже известна. Точнее — понятна.

— Но я почти ничего не знаю о суфиях, о дервишах.

— Я подберу тебе книги. Сам почитаешь.

* * *

Сиверцев не видел командора с тех пор, как они прибыли сюда. Едва проснулся, Шах пригласил его на богослужение, потом беседовали. Как сокровище, Андрей принёс в отведённую ему комнату несколько книг, которые дал ему Шах, но сомневался, что у него будет время на чтение. Андрей помнил, что они прибыли сюда не на курорт и не хотел садиться за чтение, пока не прояснится ближайшая перспектива.