Рыцари былого и грядущего. Том II

— Кажется, все богословские различия между направлениями ислама вытекают из вопросов наследования власти. Похоже, кроме земной власти этих возвышенных людей вообще ничего не интересует.

— Это так, но различия между мусульманами, начинаясь с вопроса о наследовании власти, позднее всегда выходили за рамки этого вопроса и становились куда более существенными. Так же и с разницей между шиитами-двунадесятниками и измаилитами.

Так вот, у шестого имама, Джафара ас-Садика, был наследник — Измаил, который должен был стать седьмым имамом. Джафар объявил Измаила умершим и назначил своим наследником Мусу аль Казима, который и стал в своё время седьмым имамом. В качестве такового Мусу признали почти все шииты, кроме группы сторонников Измаила. Иные говорили, что Измаил не умер, находились утверждавшие, что видели Измаила живым после объявления о его смерти. Джафар продолжал настаивать на том, что его сын Измаил мёртв. Многие будущие измаилиты отвернулись от Джафара. Другие, впрочем, не перестали уважать Джафара, считая, что он объявил о смерти сына, чтобы защитить его. Третьи верили, что Измаил умер, но заявляли, что власть в этом случае должна была перейти к сыну Измаила — Мухаммаду, а не к брату Джафара — Мусе. При всех своих разногласиях будущие измаилиты были едины в одном — Муса не является законным седьмым имамом. В 765 году измаилиты обособились от шиитов-двунадесятников.

— Значит, измаилиты это те, кто признаём законным седьмым имамом Измаила?

— Нет, нет так. В вопросе о седьмом имаме у них нет ясности. Личность Измаила, дав название течению, тут же отошла на периферию. Были те, кто объявил Измаила скрытым имамом — Махди, но большинство измаилитов признали таковым не его, а его сына — Мухаммада ибн Измаила. Дескать, Мухаммад отправился в Персию, а потом исчез — скрылся от человеческих.

— Итак, Мухаммад ибн Измаил — седьмой скрытый имам, Махди, который вернётся в конце времён? Если так, то это фактически стирает разницу между шиитами-двунадесятниками и измаилитами. Какая разница какого имама ждать из сокрытия — седьмого или двенадцатого? Когда придёт, тогда и назовёт свой номер, если на тот момент это ещё будет иметь значение.

Шах тяжело вздохнул:

— Европейцу трудно расхлебать кашу внутриисламских разногласий. При всём своём хвалёном рационализме, Восток не склонен к созданию последовательных, логичных или хотя бы просто внятных богословских систем. Для большинства мусульман это просто не имеет значения, а потому шиитские и измаилитские мудрецы могут богословствовать как захотят, и это не приведёт к распаду движения. Ты говоришь, какая разница — ждать 7-го или 12-го? А им без разницы, есть ли разница. Они говорят — ждём «седьмого совершенного», и все сунниты с шиитами могут быть свободны. Одни измаилиты говорили, что седьмой совершенный придёт в день Страшного Суда и будет судить живых и мёртвых. Другие утверждали, что седьмой совершенный уже пришёл, но пока не может открыться. И пришёл он не для того, чтобы устроить Страшный Суд, а для того чтобы «наполнить землю справедливостью». Не у всех хватает терпения ждать Страшного Суда, жить хорошо хочется здесь и сейчас. У европейских христиан такое глобальное расхождение в доктрине тут же привело бы к распаду на обособленные религиозные группы, а для измаилитов это как бы не имеет значения. Махди уже пришёл или Махди придёт через тысячу лет — какая разница? Махди будет править землёй или Махди уничтожит землю — неужели это важно? А вот «седьмой» или «двенадцатый» — это важно до чрезвычайности, потому что говорящие «седьмой» — свои, а говорящие «двенадцатый» — чужие. У них есть богословие, разница между толками ислама не сводима к разным представлениям о наследовании власти, но любое богословское различие начинает по-настоящему волновать их только тогда, когда запахнет властью. Ранний измаилизм можно свести к утверждению: «Седьмой совершенный — наследник шестого имама Джафара». А кто этот «седьмой», когда он придёт (или уже пришёл) и в чём будет смысл его появления. Думаю, у трёх измаилитов было семь мнений. Из этой путаницы могло вырасти что угодно. И как ты думаешь, что выросло?

— Не иначе — государственный переворот.

— Ну вот, ты уже начинаешь понимать. Так и было. В 909 году некий Убейдаллах объявил, что он есть скрытый имам, решивший явить себя миру.

— Убейдаллах утверждал, что он — Мухаммад ибн Измаил, живущий на земле уже без малого два века?

— Нет, он не стал так дурачиться. Убейдаллах просто представил родословную (липовую, конечно), согласно которой он — прямой потомок Мухаммада ибн Измаила.

— Позвольте-ка, позвольте. Ведь из этого заявления следовало, что Мухаммад ибн Измаил не был Махди. И Убейдаллах не был седьмым совершенным уже потому, что между ним и ибн Измаилом протянулась цепочка имамов. А ведь измаилиты ставили именно на седьмого и получается, что Убейдаллах фактически отменил измаилизм.

— Ты опять перестал понимать. Убейдаллах фактически создал измаилизм, как политическую реальность, а какая реальность ещё интересовала измаилитов, кроме политической? То, что он перечеркнул богословие измаилизма не сильно волновало измаилитов, которые вполне привыкли к тому, что их учение — каша из самых разнообразных и противоречивых мнений.

— И все измаилиты признали власть Убейдаллаха в качестве имама?

— Были недовольные, например, карматы, продолжавшие ожидать пришествия Мухаммада ибн Измаила. Но что такое была горстка отщепенцев-карматов, конфликтующих со всем миром, по сравнению с могучей державой, которую создал Убейдаллах — Фатимидским халифатом. В их мире любая богословская реальность обречена на исчезновение, если не сможет стать реальностью политической. Это христианская Церковь могла сохраняться и активно развиваться в первые три века своего существования, не смотря на то, что не только не имела власти, но и постоянно подвергалась гонениям со стороны последней. А в мире ислама, если у тебя нет власти, твоё богословие никому не интересно, твои идеи вряд ли переживут тебя самого. А если у тебя есть власть — богословствуй как хочешь — имеешь право.

Итак, Убейдаллах и его наследники создали новую державу в Северной Африке, захватили Египет, построили город-сад Каир. Измаилитская династия в Египте приняла имя Фатимидов по имени дочери пророка — Фатимы.

— А почему — Фатимы? Она фигура знаковая для всех шиитов и никогда не была знаменем собственно измаилитов.

— Понятно, почему они не выпячивали имя Измаила или его сына Мухаммада. Ведь если ни один из них не Махди, то они рядовые фигуры в череде имамов, ничем не интереснее того же Убейдаллаха. Последний даже интереснее, потому что он создал державу, а они — нет. Приняв имя Фатимы, измаилиты желали, очевидно, подчеркнуть своё родство с остальными шиитами. Но почему именно Фатимы, женщины, а не Али, который был первым имамом? В этом их трудно понять.

— Когда измаилиты облекли себя в политическую форму Фатимитского халифата, у них появилось своё более или менее разработанное богословие?

— И да и нет. Основная идея измаилитов заключается в следующем. Миром правит череда Говорящих и Скрытых имамов, которые, по милости Аллаха, всегда пребывают на земле. Обрати внимание — «скрытый имам» обрёл форму множественного числа, то есть утратил свою исключительность. Все имамы от Мухаммада ибн Измаила да Убейдаллаха были «скрытыми», что не мешало им умирать, в отличие от Махди. Так вот имам, по мнению измаилитов, это воплощение метафизической души вселенной и потому обладает божественной природой. Только имам способен открыть внутреннее значение Корана. Имама часто именуют говорящим Кораном.

— Ну что же, вполне внятное богословие.

— Да ты пойми, что это не богословие. Это не есть сумма утверждений, обязательных для всех приверженцев учения. Здесь обозначен лишь способ постижения истины, а не сама истина. Ведь получается, что каждый новый имам может делать какие угодно утверждения, каждый раз новые. Это означает, что измаилизм не есть некое стабильное, зафиксированное учение. Он может оборачиваться чем угодно. У измаилитов в порядке вещей индивидуальный поиск истины — почему нет, если неизвестно, что есть измаилизм.

— К слову сказать, «метафизическая душа вселенной» — идея не исламская.

— Конечно, совершенно не исламская. Измаилизм вобрал в себя и греческий неоплатонизм, и индийским мистицизм, и много чего ещё, причём этот смысловой ряд разомкнут.

— Выходит, учение измаилитов в том, что никто не знает, чем станет их учение завтра?

— Где-то так. Поэтому удобнее говорить не про учение измаилитов, а про их религиозное лицо. Это лицо обладает ярко выраженной индивидуальностью. Измаилиты никогда не сводили свою веру к соблюдению определённых норм поведения, они предлагали верующим впечатляющие образы и картины. Измаилизм открывал религиозному воображению целый экзотический мир, предлагая мистику — то, чего так не хватает исламу. Шиизм вообще богат мистикой, но традиционный шиизм удерживает себя в рамках ислама. Измаилизм сломал эти рамки. Это уже не ислам, хотя внешне, порою, очень похоже.

— А низаризм?

— О, если бы низаризм существовал, я бы с удовольствием объяснил, что это такое.

— Низариты есть, а низаризма нет?

— А тебя это всё ещё удивляет? Как ты думаешь, появились низариты?

— Опять власть не поделили?

— Именно. Возник очередной спор о наследовании власти — никаких идейных расхождений. В 1094 году умер фатимидский халиф ал-Мустансир. У него было два сына. Старшему, Низару, на момент смерти отца было около 50-и. Он был официально объявлен наследником и готовился стать 19-м имамом. Младшему брату, ал-Мустали, был 21 год. И вот главнокомандующий ал-Афдал, человек, обладавший реальной силой, объявил халифом юного и удобного ал-Мустали, проигнорировав права Низара. Низар бежал в Александрию с целью поднять восстание, но вскоре был схвачен и казнён. Многие измаилиты отказались признать имамом ал-Мустали. Говорили, что имамат перешёл к сыну или внуку Низара, тайно вывезенному из Египта и воспитанному в Аламуте Хасаном ас-Саббахом. По другой версии, Низар не был казнён и укрылся в Аламуте.

— Значит, знамя Низара подхватил Хасан ас-Саббах?

— А было что подхватывать? Мне кажется, имя Низара осталось в истории религии лишь потому, что его незаконно лишили престола, и некоторым низаритам было удобно усмотреть в этом повод для неповиновения. А иначе он просто стал бы очередным и ничем не примечательным фатимидским халифом. Джеймс Вассерман, автор очень толковой и грамотной книги о низаритах, на сей счёт, тем не менее, написал нелепицу: «После смерти Низара, последовавшей в 1095 году, Хасан ас-Саббах непосредственно участвовал в развитии и распространении учения о наследии Низара». Хасан решительно не нуждался ни в самом Низаре, ни в каком-то учении о его наследии. Достаточно вспомнить, что Хасан захватил Аламут в 1090 году, то есть за пять лет до того, как из Низара сделали сначала терпилу, а затем — знамя неповиновения. Даже если бы Низар стал халифом, и никаких «низаритов» не появилось бы, Хасан в точности так же продолжал бы создание своей горной империи, не обратив на личность фатимидского халифа решительно никакого внимания. Конечно, незаконное лишение Низара власти дало Хасану повод объявить о своём неподчинении Каиру, но даже в этом поводе он не сильно нуждался. Неприступная горная империя Хасана, к тому же лично им созданная, в любом случае фактически не подчинялась бы Каиру. Вот и всё, что стоит за разделением измаилитов на мусталитов и низаритов.