Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв.
Шрифт:
Это противоречие ясно проявлялось в той зоне начального освоения, которую еще представляли собой области Мурсии и верховий Гвадалквивира. Арабский эмират Мурсия в 1266 г. был завоеван, а в 1304 г. разделен между Арагоном и Кастилией. Это был регион населенный, урбанизированный, со значительным мусульманским населением. Владения здесь получили ордены Храма, Госпиталя и Сантьяго. Два первых довольствовались тем, что укрепили несколько деревень и использовали их ближайшие окрестности: в Каласпарре, бывшем тамплиерском владении, госпитальеры в начале XV в. поселили 40 семей колонистов — выходцев из Кастилии, а в Арчене поселили мусульман из эмирата [547]. Орден Сантьяго получил более значительную территорию в среднем и верхнем течении реки Сегура. Пустую. В 1400 г. здесь было 28 населенных пунктов и 8 командорств. Но в течение всего XV в. сохранялась угроза со стороны мусульманского эмирата Гранада, и новое заселение ограничилось
В XII и XIII вв. на севере Испании колонизация приобрела классическую форму расширения возделываемых земель и основания новых деревень с грамотами заселения и пожалованием привилегий. В ней приняли участие военные ордены. Зато в XIV и XV вв. военные ордены потерпели неудачу с повторным заселением месетас[плоскогорий] к югу от Центральной Кордильеры: те так и остались пустынными пространствами без людей и возделанных земель, где все больше занимались только отгонным скотоводством. Скотоводство приносило настолько более высокие доходы, чем выращивание зерновых, что в конце концов ордены перестали поддерживать последнее. Экономическая и финансовая реальность была сильней всего, и ордены — Калатрава в несколько меньшей степени, чем Сантьяго, — предпочли скотоводство [550]. Делая это, они превратили «демографический кризис в источник обогащения» [551].
Без колонизации и заселения Пруссии не могло быть и речи о ее прочном подчинении; но заселение сельской местности могло происходить только в обстановке мира и безопасности! Поэтому первоначально колонизация имела городской характер. Кульм и Торн, основанные на Висле в 1232 г., влекли к себе первых колонистов из Северной Германии и Чехии; немецкая колонизация в Ливонии тоже оставалась исключительно городской.
Завоевание сопровождалось строительством замков или укрепленных бургов. Эльбинг (в 1237–1239 гг.), Кенигсберг (1256 г.), как и Дюнабург в Ливонии, первоначально были замками, из которых выросли бурги и города. По соседству с первым Торном в 1264 г. появился новый Торн (Ной-Торн); оба официально объединились только в 1454 г. В Кенигсберге с самого начала было три поселения, давших начало трем городам со своими стенами и институтами. Даже в старинных городах, как Гданьск, начало которого восходит к X в., тевтонцы оставили свой след, построив в 1340 г. замок, а в 1378 г. новый город на правом берегу Вислы. Основание Мариенбурга в 1274 г. стало предвестием второй волны создания городов после окончательного подчинения Пруссии в 1283 г.: с 1280 по 1310 г. их появилось около десятка.
Эти новые города хоть и имели регулярный план с улицами, пересекающимися под прямым углом, но приспосабливались к местности: реки и холмы в Кенигсберге вынуждали считаться с их очертаниями. В целом эти города были очень маленькими. Однако некоторые, глубоко интегрировавшиеся в торговую систему Ганзы, достигли существенных размеров: Данциг в 1416 г. насчитывал 20 тысяч жителей, Торн — более 10 тысяч, а Кенигсберг — от 8 до 10 тысяч.
Итак, тевтонцы не поощряли сельской колонизации до полного подчинения страны в 1283 г. Деревни защищать было трудно, и тевтонцы из политических соображений считали за благо, чтобы прусские крестьяне оставались на месте. К этому вопросу я еще вернусь. Поэтому сельская немецкая колонизация затронула только новь, подлежавшую распашке, лесные зоны долины Оссы в Кульмерланде или неудобные прибрежные земли в устье Вислы, которые в первой половине XIV в. укрепили дамбами и осушили голландские колонисты. Колонизация зон, близких к Литве, и первые поселения в «Вильднисе» датируются XV в. Используемые зоны чаще всего были изрезаны заборами — требования безопасности! Тевтонцы применяли две системы колонизации как в сельской местности, так и в городах:
— либо передачу лена свободным людям ( Freien), рыцарям или бюргерам, в обмен на выплату чинша и обязательство нести конную военную службу. Эти вассалы ордена брали на себя привлечение держателей, чтобы эксплуатировать держания (от 40 до 80 на имение). Преобладали средние имения, но были и огромные, которые передавались группе рыцарей: имение
Загже в «Вильднисе» включало 1400 держаний;— либо приказ о передаче территории в распоряжение локатору (locator), организатору подъема целины по тому образцу, который практиковался в Восточной Германии в период «Дранг нах остен». Так, любекскому локаторупоручали заселить город Брауэнберг, основанный рядом с одним замком в 1248 г. Эти локаторывербовали в сельской местности крестьян для распашки нови.
В том и другом случае распределяли наделы, годные для застройки, или держания, которые можно было эксплуатировать. В сельской местности базовым держанием была фламандская гуфа( Hufe, немецкий эквивалент манса) в 16, 8 гектара, как она описана в трактате 1400 г., составленном по заказу магистра Конрада фон Юнгингена [553]. Локаторы, или Freien, предоставляли ее свободным колонистам, обязанным только чиншем (и то не в первые годы). Деревни, сформированные таким образом, имели статут и муниципальную организацию, совсем как города. 28 декабря 1233 г. Кульм и Торн, едва лишь основанные, получили Kulmer Handfeste[Кульмскую грамоту], жаловавшую им выборных магистратов и привилегии в обмен на содержание постоянного городского ополчения. Это «кульмское право» широко распространилось, в том числе и на деревни.
Вопреки распространенному взгляду, тевтонцы не истребили прусское население. Завоевание было жестоким и кровавым, случилось немало побоищ и высылок, многих обратили в христианство насильно. Все это совершенно верно, но незачем преувеличивать. Прусская знать отчасти примкнула к тевтонцам, и немалая часть крестьянского населения осталась на месте, сохранив традиционную систему деревень с мелкими разнородными хозяйствами, гаками (Haken). То же самое было в Ливонии и польской Померелии после завоевания 1309 г. Пруссы и поляки приняли участие в распашке нови наряду с немецкими или голландскими колонистами, например на рубежах «Вильдниса».
Христбургский мир от 7 февраля 1249 г. закрепил правила сосуществования тевтонцев и прусского населения… конечно, крещеного! Он даровал последнему личную свободу, право собственности, юридическое признание, но не коллективные свободы. Прусская знать могла вступать в орден. Разумеется, восстания 1260–1274 гг., жестоко подавленные, повлекли за собой положенные изгнания и конфискации имущества, но принципы, заложенные в Христбурге, пересмотрены не были. Они создали юридические рамки, которые после окончательного подчинения и после установления мира позволили интегрировать население в тевтонскую систему [554].
В целом считается, что колонизация завершилась основанием приблизительно 90 городов и 1400 деревень. С 1280 по 1350 г. было открыто 735 приходских церквей. По некоторым оценкам, население выросло со 170 тысяч жителей в 1200 г. до 550 тысяч в 1410 г. [555]
Но в XV в. Пруссию настиг кризис. Тринадцатилетняя война с Польшей и Литвой стала опустошительной: тогда исчезло 80 % деревень Пруссии.
Сеньориальная эксплуатация
Военные ордены обычно эксплуатировали свой патримоний в рамках сеньории, классической сеньории с барской запашкой и держаниями, которые передавались крестьянам в обмен на несение повинностей, права пользования ( droits d’usage) и отработки или барщину. В многочисленных региональных исследованиях, особенно в Испании, рассмотрены владения военных орденов и то, что историки называют сеньориальной рентой. Педро Андрес Поррас Арболедас во владениях ордена Сантьяго в Кастилии различает прежде всего повинности, связанные с сеньориальным правом бана, — штрафы и судебные сборы, подати, взимаемые в случаях смерти без завещания, подарки от консехос(городских советов), монополии (это баналитеты — печь, мельница), пошлины на перевозимые товары ( tonlieux), подорожные сборы ( p'eages), пошлины за право торговать на рынке, пошлины за прогон стад; потом — десятины и первинки, которые было положено платить мирскому духовенству и право на которые орден присвоил, и, наконец, доходы от территориальной (или земельной) сеньории — печо(аналог чинша) и все подати, взимаемые с земли. Сюда добавляются, поскольку это Испания, подати с представителей религиозных меньшинств, иудейских и мусульманских, оставшихся на месте [556]. Итак, своеобразие военных орденов следует искать не в экономической сфере. Это такие же (почти) сеньоры, как прочие, и по всей Европе они выбирали комфорт и эффективность.