Рыцари креста

— Где я?

— Ты заблудился в горах. Тебе нужно вернуться на путь, который доведет тебя до Иерусалима.

Я обвел взглядом округу в надежде отыскать хоть один перевал.

— Я не вижу никакого выхода.

В ответ раздался мелодичный слегка насмешливый смех, значение которого осталось для меня неясным.

— В этом нет ничего удивительного. Ты по-прежнему бродишь в темноте. Тебе нужен светильник.

— Но где же его взять?

Ничего не ответив, женщина исчезла, и на ее месте появились Рено и Одард. В следующее мгновение они узнали меня и направились в мою сторону. По моей спине пробежала дрожь. Мне стало так страшно, что я пустился в бегство, стараясь не оступиться и не поскользнуться на покатых камнях. А они бежали вслед за мной без видимых усилий.

Это был сон.

Я открыл глаза и опять оказался в кромешной тьме.

Кто-то вновь поднес к моим губам чашу с водой, но на сей раз вода показалась мне горькой. Я выплюнул ее, и мне на лоб властно легла чья-то мягкая рука, отклонив мою голову назад так, что рот непроизвольно открылся. Мне в глотку влили какую-то жидкость, и я задержал дыхание, чтобы не почувствовать ее вкуса.

— Пей! Это снадобье избавит тебя от боли!

— Мне не больно.

— Только потому, что ты уже пил это лекарство.

Я лежал то ли на скамье, то ли на жесткой лежанке. Я чувствовал под собой жесткие доски, на которые было положено тонкое покрывало. Я попытался подняться, однако руки отказывались мне повиноваться.

— Отпусти меня!

— При желании ты можешь уйти. Если тебя здесь что-то и держит, так это узы греха.

Мне показалось, что я вижу перед собою складки шелка, хотя это могло мне и почудиться. Сознание вновь стало слабнуть, когда же я попытался коснуться шелка рукой, то она прошла как сквозь воду.

Три свечи были зажжены в алькове в дальнем конце комнаты с низкими сводами.

Их слабое пламя после многочасовой темени казалось моим ноющим глазам ярким, как солнце. Оранжевый свет играл на грубо отесанных кривыми резцами стенах и освещал спины коленопреклоненных людей, стоявших в несколько рядов. Перед ними, обратившись лицом в мою сторону, стояла женщина в белой шерстяной мантии. Ее глаза были прикрыты, а голова слегка откинута назад в восторге, одновременно возвышенном и чувственном. Она произносила нараспев какие-то слова на неведомом мне языке.

Вперед вышли двое мужчин и опустились на колени. Один был постарше и походил на прислужника, ибо был одет в такую же белую мантию, что и жрица. Одежда второго — а он был еще совсем юн — выдавала в нем простолюдина. Я видел, как трясутся от страха его плечи. Женщина взяла в руки кувшин и полила воду на руки сначала ему, затем прислужнику и наконец самой себе. Прислужник поднялся на ноги и отвесил ей три земных поклона. Он повернулся к покрытому белой тканью каменному алтарю и положил еще три поклона, затем взял с алтаря толстую книгу и, кланяясь, передал ее своей госпоже. Та раскрыла ее над головой молодого крестьянина и вновь стала произносить нараспев непонятные заклинания. Вскоре я стал различать в ее речи повторяющиеся формулы. Голос жрицы показался мне странно знакомым. Я слышал его не только в своем странном видении, но и где-то еще. Где — я не помнил.

Отдав книгу прислужнику, женщина возложила руки на голову юноши и произнесла еще несколько непонятных фраз. Затем она взяла его за руку, помогла подняться на ноги и повернула лицом к собравшимся.

— Знай, если Бог смилостивится над тобою и даст тебе силы принять Его дар, ты сможешь достойно, исполнившись чистоты, истины и прочих даруемых Богом добродетелей, пронести принятое сейчас крещение через всю свою жизнь, как учит нас тому Церковь Чистоты!

Я вновь опустил голову на жесткое ложе. Мое сознание, всего несколько мгновений назад почти ясное, вновь помутилось. Крещение? О каком крещении могла идти речь? А где же священник? Где миропомазание? И почему эта странная женщина произносила ритуальные формулы не на греческом или на латыни, а на каком-то неведомом мне языке, который, впрочем, в последние месяцы мне доводилось слышать достаточно часто?

Чем бы ни была эта странная служба, она подошла к концу. Стоявшие на коленях адепты поднялись на ноги. Женщина отошла от свечей и направила нового посвященного к собранию молящихся. Мужчина, помогавший жрице, повернулся, чтобы последовать за ней, и свет свечей упал на его лицо. Я смотрел сквозь толпу, и свет этот был неверным, однако я ясно различил перебитый нос и покрытое волдырями лицо. Это был Петр Варфоломей.

Увиденное так поразило меня, что я вновь опустил голову на лежанку.

Несколько позже, после того как пещера опустела, я вновь услышал голос, знакомый мне по сновидениям. На этот раз я находился не на берегу горного озера, а во тьме. Почувствовав запах земли, я стал ломать голову над тем, сплю я или нет. Понять это было совершенно невозможно.

— Как твоя боль, Деметрий?

— Терпимо.

Боль в затылке мучила менее всего. Рана на руке, нанесенная Одардом, сильно пульсировала, спина от долгого лежания на досках одеревенела, но с этим тоже можно было свыкнуться. Мой желудок был пуст, как барабан. Сколько же времени прошло с той поры, как я ел?

— Давно я здесь?

— Ночь и день.

В том, что я испытывал голод, не было ничего удивительного.

— Где я нахожусь?

— В святой церкви.

— В Антиохии?

Немного подумав, моя собеседница ответила:

— Под нею.

— И как же я здесь оказался?

— Мы нашли тебя на обочине дороги. Ты был ограблен и избит. Еще немного, и ты бы умер. Мы спасли тебе жизнь.

Спасибо. С содроганием сердца я вспомнил узкую улочку с глухими стенами и двух дюжих негодяев.

— Мне нужно идти, — пробормотал я. — Мои друзья беспокоятся, жив ли я, ведь со времени моего исчезновения прошло два дня.

Я почувствовал на своей щеке ее теплое дыхание. Должно быть, она находилась где-то рядом.

— Ты стал свидетелем нашей службы, Деметрий. Тебе стали известны наши тайны. Отпусти я тебя, и ты тут же предашь нас…

Я попытался подняться, стараясь не обращать внимания на страшную головную боль. Хотя мои ноги и руки были свободными, сделать этого я не мог, ибо был привязан к лежанке за пояс. Я провел рукою по стягивавшим меня путам, но не смог нащупать узла.

— Не надо так волноваться. Тебя никто не обидит. На самом деле здесь ты куда в большей безопасности. Вчера к городу подошло воинство Кербоги. Турки пытаются атаковать город со стороны горы. Говорят, там развернулось страшное сражение.

— Тем более мне надо поскорее вернуться к своим товарищам!

Если Анна останется без защиты, когда ворвутся турки…

— Отпусти меня!

— Поверь, я желаю тебе блага! Некогда ты попросил меня о помощи. Я сказала, что не смогу сделать этого до той поры, пока ты не отбросишь всю ту ложь, которая навязывается вашим священством. Я не смогу помочь тебе, пока ты не примешь моей помощи!

Внезапно я понял, чей это голос. Конечно же, это была таинственная Сара, жрица, посещавшая палатку Дрого и его друзей. Похоже, все они прошли один и тот же обряд посвящения.