Рыцари Серебряного Щита

Оркиус нырнул в толпу, помчался по склону холма. Треск ломаемых веток говорил о том, что он углубляется в лес и несётся куда-то между деревьями.

— Что же, этот суд будет здесь? — недоуменно спросила Кристя.

— А ты думала, что мы отложим дело, пойдём в город, и вы по дороге удерёте?.. Так? — с издёвкой сказал чернокнижник. — Ничего не выйдет! Сейчас судьи прилетят сюда.

— На самолёте?

— Нет, на своих собственных крыльях. О, да их уже видно!

На фоне синего неба замаячили чёрные силуэты, они бесшумно устремились к земле, и пять больших Сов уселись на корнях вывороченной из земли ели. Оранжевыми огоньками засветились пять пар круглых глаз.

Одновременно раскрылись пять кривых клювов, и Совы запели старческими голосами:

Каждая сова Это — голова!!! Читаем книги старые И защищаем право мы…

Прибежал запыхавшийся Оркиус, поклонился до самой земли и сказал:

— Высокий суд! Пред твоим лицом предстали две стороны: четверо этих пронырливых людей и я, бедный дьявол. Они законтрактовали свои души, подписали цирограф. Я заплатил им в соответствии с заключённым между нами соглашением, а они не хотят теперь отдать свои души. В связи с этим трудовая артель «Ад» не сможет выполнить свой производственный план.

Оркиус развернул цирограф, громко зачитал его и снова свернул.

Совы пошептались между собою, трижды закрыли и открыли глаза, а та, что сидела посредине, — наверно, председатель суда, — гнусаво запела:

Год прошёл, Как клад был найден. Артелью «Ад» Проект нам дан: Артель чтоб с планом Не прогорела, Пусть черти Выиграют дело…

— Хи, хи! Наша берёт! — обрадовались дьяволы, но тут же умолкли, так как кто-то громко зазвонил. Это Данка энергично потрясла коровяком и, сделав реверанс перед членами суда, сказала:

— Почтенный суд, ведь судьи льгут…

Сова, сидящая с правой стороны, — наверно, прокурор, — гневно замахала крыльями.

— Всё, что она говорит, не имеет никакой юридической силы. Вместо «лгут» она сказала «льгут». Что это значит? Двойка по грамматике и орфографии!

— Весьма справедливо, — покорно склонила голову Данка. — Я умышленно так произнесла это слово. Прошу почтенный суд обследовать текст соглашения. И там он обнаружит, что вместо «душу» написано «душю», а вместо «послушно»— «послушьно». Стало быть, чертям принадлежат не наши души, а…

— Двойка, двойка по грамматике! — воскликнула Сова-защитник, сидящая с левой стороны.

— А кроме того, — ещё увереннее продолжала Данка, — там, в соглашении, нет наших подписей. Там что ни имя — то ошибка. Только шутки ради можно так писать…

Сова-защитник взлетела к Оркиусу на рога и, освещая текст собственными глазами, начала читать:

— «Донута» написано через «о» вместо «а». В слове «Андрейка» пропущено «н». Далее — «Кистя» вместо «Кристя», а у Здися нет на конце мягкого знака и, кроме того, весь конец слова заляпан кляксой, да такой ужасной, какой я в жизни ещё не видала. Это не документ, а — прошу у суда прощение — балаганная шутка. Нужно ли давать суду эту бумагу для осмотра?

Сова-председатель отрицательно покачала своей огромной головой и вновь затянула нараспев:

В небес синеву, где лишь звёзд сияние, Суд удаляется — на совещание…

Все пятеро тут же расправили крылья, приготовившись к старту, и в плотном строю, словно авиазвено, взлетели ввысь. Когда они уже скрылись из виду, Оркиус щёлкнул зубами и показал Дануте язык.

— Вы не слишком вежливы, — заметил Андрейка и показал, в свою очередь, чёрту «нос».

— Ах ты, кудлатый прохвост! — возмутился Здись, вытаскивая рогатку, а Кристя щипнула дьявола за волосатую икру.

— Спокойствие! Они уже летят, — предупредила Данка. Совы описали круг, приземлились и, широко раскрыв глаза, продекламировали:

Суд решить — так честь имеет: Взять их души чёрт не смеет, А за ошибки он заслужил, Чтоб «двойку» иль «кол» ему суд влепил!

Одновременно забарабанили сто пар копыт. Пыль гигантским столбом взвилась к небу.

А когда пыль осела, ребята с удивлением обнаружили, что они одни. Только чуть поодаль, опершись на саблю, неподвижно стоял Твардовский. Светились по-прежнему цветы коровяка. Вокруг холма дремал чёрный лес.

— Прошу прощения, пан Твардовский, но вы проиграли процесс, — сказал Андрейка.

— Проиграл, — печально подтвердил чернокнижник. — Пойду погуляю тут неподалёку, а в полночь исчезну и оставлю вас, наконец, в покое…

По песку, отдаляясь, зашелестели его шаги.

Ребята с минуту угрюмо молчали, а потом Здись вслух высказал мысль, которая тревожила всех:

— Сейчас он исчезнет, а завтра вечером, глядишь, опять появится. Или нам, или кому-нибудь другому нашкодит. Выглядит вроде бы как порядочный человек, а на самом деле — просто этакий взрослый хулиган… Что-то надо сделать…

— Но что?

— Откуда я знаю?

— Может быть, он уже не будет больше…

— Брось ты! Если бы не Совы, то представляешь, как славно мы бы с тобою выглядели…

— И байдарочники чуть-чуть нас не зацапали.

— Пионерам водку давал!

— Он очень невежливый, грубый, — вставил Андрейка.

— И зачем только мы вообще его с Луны стянули?

— Он сам слез. Я без всякой задней мысли поглядела в бинокль!

— Послушайте! У меня — идея! — воскликнул Здись.

— Тише, а то он ещё услышит…

— Идея! Как только месяц начнёт всходить, мы притянем его лучи биноклем и отправим по ним Твардовского снова туда, откуда он пришёл…

— Я могу направить бинокль на Луну, но кто-нибудь должен переправить его туда. Сам ведь он наверняка не пойдёт.

— Я это сделаю. Нет никого среди вас сильнее меня.

— А если он и тебя прихватит с собой?

Здись посмотрел на лес. Небо на востоке посветлело, а верхушки деревьев стали ещё более чёрными.

— Мало у нас времени, — проворчал Здись. — Если он и меня прихватит, — плохо дело. Но нельзя же такого типа оставлять на Земле. Слышала, как он кричал, что у крестьян землю отберёт, что будут они на него вкалывать?

— Слышала… Если он тебя похитит, то ты уж там навсегда останешься, — произнесла Данка, и голос её дрогнул.