Рыцари веры

«Всё к лучшему», – сказала себе, и эта мысль успокоила душевные терзания. Я ещё легко отделалась.

Мы подъезжали к нашему дому, и тут Саша бросила взгляд на свои окна, они у нас со стороны дороги.

– Странно, почему у бабули свет во всех комнатах горит? – произнесла она.

– Может, приступ? – забеспокоилась я. Обычно Аделаида Стефановна ложилась спать рано, а тут ночь и она ещё не спит.

– Сейчас позвоню ей.

Саша достала телефон и набрала домашний, но никто не брал трубку. Я пока припарковалась, и вопросительно посмотрела на неё.

– Идём. Проверим, как она.

– А что я ей скажу насчёт своего внешнего вида?

– Саша, а если ей плохо?

– Подожди минуту, я переоденусь. Она вышла и пересела на заднее сиденье, открыв свою сумку. Ей действительно понадобилось несколько минут, чтобы избавиться от вечернего платья и влезть в брюки с рубашкой. Босоножки сменила на ботильоны, натянув их на голые ноги, а куртку натягивала уже на ходу, выходя из машины. По домофону звонить не стали, сразу открыв ключами. Выйдя из лифта, мы замерли возле приоткрытой двери квартиры, не решаясь войти.

– Может, она вызвала скорую? – неуверенно предположила я. Почему-то от вида не запертой двери нам стало страшно.

– Бабушка! – отмерла Саша и первой бросилась в квартиру.

Дом, в котором всегда царил безукоризненный порядок, был разгромлен, как будто по нему пронёсся тайфун. Все ящики в гостиной открыты, и вещи валялись на полу, вперемешку с фотографиями и бумагами. На стенах висели рамы без картин.

Не сговариваясь, мы кинулись в спальню Аделаиды Стефановны. Там тоже творился такой же кавардак. Бабушка Саши лежала на полу, привязанная скотчем к спинке стула. Седые волосы, собранные всегда в причёску, были распущены и слипшиеся от крови пряди скрывали её лицо. Белая шёлковая пижама была вся в прорехах и пропиталась кровью. Подруга как-то тонко ойкнула и столбом замерла на месте, боясь подойти.

Оттолкнув её, я бросилась вперёд, рухнув на колени перед телом, и отодвинула волосы от лица. Лучше бы этого не делала. Глаза Аделаиды Степановны заплыли от побоев и были закрыты. Рот заклеен скотчем, но я услышала рваное дыхание и рванула скотч.

– Саша, скорую! Она жива, – закричала я.

– Сейчас, сейчас… – дрожащими руками она достала сотовый и стала тыкать по кнопкам, но телефон выпал и батарея отлетела к стене.

– Звони из гостиной! – шикнула на неё. Там был стационарный телефон, и нельзя было терять время.

Кивнув, Сашка опрометью выскочила из комнаты.

– Аделаида Стефановна, – опустив взгляд, я увидела, что она открыла глаза, и натужно дышит через рот, – сейчас скорая приедет. Держитесь!

Мутным взглядом она посмотрела на меня, но, кажется, узнала.

– Под… ногами.

– Что? – не поняла, чего от меня хотят. Каждое слово давалось с трудом.

– Подо мной… возьми.

Думая, что она говорит о своём ингаляторе, я стала шарить под её ногами, путаясь в широких шёлковых штанинах пижамы.

– Сейчас… потерпите…. – из гостиной доносился сбивчивый голос Сашки, дозвонившейся в скорую, и я надеялась, что они быстро приедут.

Аделаида Стефановна лежала на боку вместе со стулом, и я боялась её поднимать, чтобы не сделать хуже. Нужно было найти что-то острое, чтобы разрезать скотч, но в первую очередь искала лекарство, чтобы облегчить дыхание. Она мучилась от приступа астмы.

Пальцы нащупали что-то круглое, но это оказался её браслет из эбенового дерева.

– Давайте надену, – потянулась к её руке, зная, что обычно он её успокаивал.

– Себе… возьми… его, – задыхаясь, проговорила она.

– Возьму, но давайте вам наденем сначала, – от волнения, не могла анализировать её слова.

Руки пожилой женщины по локоть были прижаты скотчем к туловищу, и я взяла её за запястье. Меня чуть не затошнило, когда увидела, что ладонь в крови и нет половины мизинца. Господи, её жестоко пытали!

Неожиданно её рука крепко обхватила мою:

– Себе надень! – чётко произнесла она.

В растерянности, что не так поняла, подняла взгляд к её лицу.

– Т-т-воё… спрячь, – хрипы и, борясь с удушьем, выдавливает из себя, – концы снимаются…. дневник… дача… тайник Алекс…

На этом силы покинули пожилую женщину. Её пальцы разжались, соскользнув с моей руки, и она захрипела.

– Сашка, где ингалятор! – закричала я. – Нет… нет…

Борясь с паникой, вскочила на ноги, и взгляд заметался по комнате. В спальне было всё перевёрнуто и валялось на полу, я не знала, где искать лекарство. Автоматически надев на руку браслет, который сжимала в ладони, бросилась к тумбочке у кровати.

– Бабушка! – на пороге появилась подруга, бледная как смерть.

– Ингалятор! – обернулась к ней. Я нашла какие-то таблетки, но руки тряслись так, что буквы прыгали перед глазами.

– Запасной есть в ванной, – метнулась она из комнаты.

Найдя нужное лекарство, я побежала за водой. Таблетки нужно размять, иначе она их не проглотит. В дверях столкнулась с Сашей.

– Я сейчас… – показала ей таблетки.

– Давай я, – выхватила она у меня их из рук и всунула ингалятор.

Я вернулась к Аделаиде Стефановне и, рухнув возле неё, сделала ингаляцию.

Пока ждали скорую, я разрезала скотч и убрала стул. Трогать пожилую женщину побоялась, лишь подложила под голову маленькую подушку. Перевязала пострадавшую руку, но понятия не имела, что делать с остальными ранами. Порезы были не глубокие, но многочисленные. Нас с Сашей трясло. Её бабушка потеряла сознание, и пульс был слабый. Немного лекарства я успела влить. Подруга боялась зайти в комнату. Она с детства не переносит вида крови и сейчас была на пределе.

Звонок сотового раздался неожиданно, и я полезла в карман. Номер был неизвестен, но я ответила.

– Кристина? Это Богдан. Не могу дозвониться до Алекс. Вы доехали?

– Богдан, квартиру Алекс ограбили, её бабушка в тяжёлом состоянии. Мы ждём скорую, – отрывисто ответила ему.

– Я выезжаю. В полицию звонили?

– Нет, – растерялась я. Может и глупо, но впопыхах нам это даже в голову не пришло.

– Вызывайте, а я пришлю к вам своего адвоката.

– Зачем нам адвокат?!