Рык Посейдона

Павел кивнул в ответ.

— Тогда молчу, командир! Я почему-то думал, что на этом фронте у тебя полный порядок.

— Порядка там нет со времён Ташкента… Помнишь?

— Ладно, командир! Эта тема для нас с тобой запретна… Пошли.

Когда сели за стол, и Наташа поставила графин с вином, Павел сказал:

— Извини, Наташа, но я за рулём.

— А ты, что, уже собрался уезжать? — недоумённым голосом спросила она.

— Так надо.

— Вас, мужиков не поймёшь!.. Вчера графин за графином, а сегодня как святые! Давайте, кушайте тогда!

Талгат взял графин и наполнил бокалы себе и Наташе.

— Раз ты не можешь, то позволь нам выпить за тебя… Ты знаешь, Наташа, кто сидит перед тобой? — Наташа вопросительно посмотрела сначала на Павла, затем на мужа. — Перед тобой генерал государственной безопасности, а не какой-то там службы, потому, что непонятно кому она сейчас служит. Да и служит ли вообще!.. Прошу любить и жаловать!

— Паша! Дорогой! Я так рада за тебя! Дай бог тебе всего самого хорошего!

— Спасибо ребята!.. Я очень рад встречи с вами и… желаю добра и мира этому дому… А служба наша, Талгат, была, есть и будет! — Павел наполнил свой бокал и они сомкнули их над столом.

Москва. Центр. Лубянская площадь.

Талгат нашёл нужный подъезд и, открыв массивную дверь, оказался в прохладном холле. Он подал дежурному офицеру пропуск, который оставил ему Павел, и стал осматриваться по сторонам. «Почти ничего не изменилось с тех пор…. а ведь я был здесь в последний раз…» — он стал вспоминать год, когда они вместе с Павлом в последний раз выходили из этого подъезда и куда он, уже думал, никогда не вернётся. Офицер внимательно посмотрел пропуск и сказал:

— Пожалуйста, пройдите на четвёртый этаж. Вас проводят.

И действительно, из-за спины неожиданно появился невысокого роста, молодой офицер и жестом показал куда идти. «Эх ты! Молодой! Я поднимался по этим лестницам тогда, когда ты ещё под стол пешком ходил», — улыбнулся про себя Талгат.

В приёмной генерала Серебрякова никого не было. Сопровождающий Талгата офицер подошёл к столу и, подняв трубку, сказал:

— Товарищ генерал! К вам Нигманов.

— Пусть войдёт! — Талгат отчётливо услышал знакомый голос.

Когда он вошёл в кабинет, там, кроме Павла, находилось ещё четыре человека. Павел встал из-за стола и, пожав ему руку, представил присутствующим.

— Господа! Прошу познакомиться — Талгат Нигманов, так сказать, недостающее звено нашей операции.

— Колин Френкс — представился высокий, худощавый блондин в белой рубашке. На вид ему было, лет сорок-сорок пять.

— Вальтер Франк — из-за стола поднялся мощного телосложения парень. Его шея казалось вот-вот разорвёт ворот голубой рубахи. Меж её складок мелькнула золотая цепочка. Он чуть дольше задержал руку Талгата в своей ладони. Его испытующий взгляд был продолжением сильного рукопожатие.

Талгат кивком поздоровался с двумя офицерами, сидящими у стены, и прошёл на противоположную сторону стола.

— Это наши ребята. Они помогут тебе восстановить форму и всё прочее, — представил их сам Серебряков. — Как ты уже, наверное, догадался, господин Френкс представляет английских коллег, а господин Франк — немецких… Мы говорим на английском… Я, думаю, ты ещё не забыл его? — Талгат пожал плечами.

— Вряд ли он там понадобится… Будет лучше, если господа прислушаются к местным… Там это ценят.

— Я думаю, что они учтут это… Теперь коротко суть… Эти ребята будут координировать ход нашей операции — каждый в своей стране. Мы договорились, что обмен информацией будет открытым и в том объеме, в каком будет необходима для запрашиваемой стороны…. разумеется, в рамках нашей работы. — Франк и Френкс закивали головами в знак согласия. — Детали доработаем в рабочем порядке… Колин и Вальтер завтра улетают домой, а, поэтому, мы встретимся сегодня ещё раз, но уже у меня дома, так сказать, в нерабочей обстановке, — Серебряков улыбнулся, — я думаю, нам будет, о чём поговорить… С вами, господа, расстаёмся до вечера…. посмотрите Москву, погуляйте. Думаю, вам провожатые не нужны! — Серебряков вышел из-за стола и проводил их до двери. — Вечером за вами заедут… А ты, задержись! — он повернулся к Талгату. Вернувшись на своё место, Павел показал Талгату на кресло рядом с собой. — Садись поближе… Значит, дела вот какие… У тебя в запасе две недели. Ребята поработают с тобой по языку, оружию…. ну и всё прочее…. Что тебе объяснять!.. Думаю, две недели тебе хватит. У вас будет ещё месяц в Германии.

— А почему такая спешка? Что, это так серьёзно?

— А ты как думал!.. Серьёзней не бывает… В приватной беседе, немец сказал мне, что нутром чувствует, где-то, что-то готовится, а вот, где и когда — уловить пока не могут. Они боятся потерять время и, в принципе, правильно делают… Конечно, амбиции хватает, но они уже потеряли там двоих ребят — я тебе говорил, поэтому и решили обратиться к нам.

— Скажи, Паш, положа руку на сердце — ты им доверяешь?

— Талгат! Неужели ты думаешь, что я подставил бы лучшего друга, хоть на йоту сомневаясь?… Ты меня обижаешь! — Серебряков укоризненно покачал головой.

— Прости, Паш!.. Уже отвык от постоянного самоконтроля, поэтому и спросил.

— И правильно сделал!..Помнишь незабвенного Сухова — «Восток, дело тонкое», и ты это знаешь лучше меня… Те, несколько контейнеров, которые они подняли со дна, это полбеды…. а вот если они уже сами начали готовить такие компоты! — Павел развёл руками.

— А почему думаете, что именно в «Афгане»? Это всё-таки не лепёшки печь!

— Ты немного отстал от жизни! — Павел встал и прошёлся по кабинету. — Сейчас всё это можно делать даже на кухне, в коммунальной квартире — вопрос в компонентах и в собственной защите. Большие объемы можно сделать только вдали от человеческих глаз и по технологиям, стоящих больших денег… Отсюда вывод — половина Афганистана никем не контролируется. Денег, то бишь наркотиков, там хватит на полмира, а значит можно купить что хочешь и где хочешь… Все эти резолюции, им до одного места… Ты, наверное, слышал, что в ООН ставится вопрос об уничтожении баз террористов на какой бы территории они не находились…. при двух условиях — не должны при этом пострадать мирные жители и без применения ядерного оружия. Вот так!.. Это значит, что базы надо находить с точностью до метра, а дальше — дело техники!

— Доигрались!.. Выпустили джина из бутылки, а теперь пляшут под его молитвы! Помнишь! Мы ещё тогда писали в своих отчётах, что эти ребята серьёзно готовятся. Я ведь уже тогда знал около двух десятков лагерей и в Пакистане, и в самом «Афгане»… и ребятишки изучали там далеко не один только Коран. А теперь подсчитай по времени!.. Вот как раз они и подошли!.. Да плюс ещё столько в Европе!

— Всё это так… И «бесноватый», как ты помнишь, тоже начинал с детей и ими же и закончил… Боюсь, что и здесь будет такая же картина… Примеров тому достаточно. Мы ведь туда тоже не с ангельской миссией пришли. Так что расхлёбывать придётся всем вместе… Ладно! Политграмоту мы с тобой знаем. Пойдём дальше. Я хотел тебе показать кое-что. Это они получили с одной арабской телестудии…. посмотри.

Павел вставил кассету в магнитофон и у него на столе засветился экран. Замелькали кадры. Было видно, что съёмка велась не любительской камерой. На экране появилась толпа вооружённых людей. Они что-то кричали, размахивали оружием, заглядывали в объектив и всё время показывали в одну сторону. Талгат хорошо знал дари и пушту, но и он ничего не мог разобрать в этой какофонии криков и стрельбы. Лишь иногда, меж автоматных очередей, он слышал гортанное «Аллах акбар». Но вот шум стих и объектив выхватил из этой толпы небольшую площадку. На ней стояло несколько столбов, к которым были привязаны овцы. По отдельным крикам понял, что это праздник. Камера повернула вправо и он увидел, что к одному из столбов привязан человек. Он стоял на коленях и руки его были завязаны за спиной. На глазах была повязка с какой-то надписью. Судя по всему, он не понимал, где находится и вёл себя спокойно. Из толпы вышло несколько человек. Они встали по одному за каждым столбом. Толпа стихла. В руках блеснули ножи…