Рынок на обочине

И тут Трофимыч в нашу светскую беседу бесцеремонно так вмешивается.

– Пардон, -говорит, - мадам, моего друга за дерзость и бестактность, невежественно допущенные в отношении Вашего очаровательного манто. У него большое горе - он вчера ненароком сломал любимый рожковый ключ на 32, которым регулировал карбюратор "Солекс" в "Ламборгини - Дьябло" жены Чрезвычайного и Полномочного посла одной, прямо на глазах развивающейся державы. Однако, позвольте полюбопытствовать: какая скрытая неполадка этого сверкающего седана заставила столь прелестное создание молить о помощи меня и моего неотесанного товарища в столь не способствующий капитальному и мелкосрочному ремонту час?

Я даже рот открыл от удивления, сравнивая эти соловьиные трели с теми междометиями, которыми Трофимыч клял намедни всех подряд - от изобретателя двигателя внутреннего сгорания до начальника автобазы, гукнувшись в яме головой о редуктор заднего моста.

А "мадам" аж порозовела от удовольствия. Разомлела. Того гляди ручку для поцелуя подаст.

– Видите ли, - щебечет Трофимычу.
– Мой муж подарил мне эту машину на годовщину свадьбы. Я, вообще-то, хотела "Вольво" или "Мицубиси", но он...

– Слушайте, гражданка, - вежливо перебиваю я эти воспоминания, одновременно наступая Трофимычу на ногу, чтоб он ей того-гляди шаркать не начал.
– У меня на ногах, как видите, не унты, и я с ненцами по Крайнему Северу оленей не гонял. И посему смею Вам заметить, как сказал бы мой коллега по учебе в народной школе изысканных манер при автобазе N 1, что на улице "не травка зеленеет, солнышко блестит", а чудом незаконченное средне-специфическое механосборочное образование позволяет нам отличить "Запорожец" от "Феррари". Поэтому, трогательные семейные истории доскажете потом, а сейчас говорите коротко: что с машиной?

– Внезапно перестал работать двигатель.

– Понятно: заглохла. Бензин давно заливали?

– Час назад.

– Покажите пальцем - куда лили?

– Ну, знаете...

– Знаю. Один мой знакомый три месяца доливал тосол в бачок опрыскивателя лобового стекла.

Выясняется, что местоположение крышки бензобака даме знакомо. Пришлось покрутить мотор стартером, и убедившись, что он, вместе с аккумулятором находится вне подозрения, открывать капот. Зоркий в своих лупах Трофимыч соскочивший раз'ем коммутатора с ходу узрел, но его попытку устранить неисправность я пресек моментально, прошипев: "не тяни грабли", и, отдавив ему вторую ногу, столь стремительно захлопнул капот, что он едва успел эти самые "грабли" убрать.

– Дело, тут, сложное, трудное, практически невыполнимое, - радостно потирая руки говорю я обладательнице "очаровательного манто" сладким задушевным баритоном, после чего сгребаю Трофимыча в охапку и, пока он не начал разглагольствовать об электрооборудовании, со словами "помнишь Виктор с этим две недели бился" тащу его к нашей машине.

– Ну, сделайте хоть что-нибудь!
– восклицает дама, дойдя в своем вопле до ля-бемоль второй октавы.

– Можем подвезти до электрички, - галантно предлагаю я, представляя как смотрится норка на фоне изрезанных сидений поезда и, взятых явно не от Матфея и Луки, надписях на стенках тамбура.

– Что касается автомобиля, то в нем сгорело очень важное реле, без которого ее не заведут даже в "конюшне" Мак-Ларена.

Впрочем, это долгая и утомительная электромагнитная история, которую мой товарищ, известный своим красноречием, расскажет Вам от "А" до "Я" по дороге на станцию, включив в свою лекцию краткие биографии Яблочкова и Лодыгина, ленинский план ГОЭЛРО и теорию Майкла Фарадея.

Тут дама совсем обмякает. Как княжна Тараканова во время потопа. Того гляди в рев ударится.

– А у Вас нет этой детали?
– спрашивает.

– По чистой случайности одно завалялось, - говорю, извлекая из "бардачка" реле включения стеклоочистителя, приказавшее долго жить во время незабываемой московской Олимпиады 1980 года. У дамы дух захватило. Как-будто я ей бриллиантовое колье показал, прямо с шеи английской королевы снятое. Пришлось даже дать подержать ненадолго.

– А оно работает?

– Как швейцарские часы "Ролекс". На стенде вчера проверяли.

– Сколько?

Вот этого перехода на "сермяжную правду жизни", как говаривал В.Лоханкин я и ждал. Осмотрел я еще раз внимательно манто и машину, подбросил реле на ладони, и приговор вынес:

– Сотку!

– Рублей?
– с готовностью предполагает дама.

– Доллаpов, девушка, - остужаю я ее радость решительным тоном, которому позавидовал бы даже Понтий Пилат, - пpи всей нашей гоpдости за отечественные денежные знаки, мы, извините, пpедпочитаем СКВ.

– Ну, это слишком...

– Каждая вещь в условиях рынка стоит столько, сколько за нее могут заплатить в данный момент и в конкретной ситуации, - глядя в замерзшие очки Трофимыча взглядом боярыни Морозовой с полотна Василия Сурикова произношу я.
– Так что, извините, что отнял у Вас столько времени. Надеюсь, что в следующей машине будет ехать истинный джентльмен, который отдаст Вам свое реле и останется замерзать, как герой известной народной песни о ямщике.

– Черт с вами! Ставьте!

– Прошу учесть, что наша фирма за установку плату с клиентов не берет!

Получив деньги, я усаживаю девушку за руль, открываю капот и блок предохранителей и, положив на блестящие и чернеющие реле только что выданные мне пять поpтpетов господина Джексона, защелкиваю крышку. Ну, и разъем коммутатора на всякий случай на место пришпандориваю. Мотор, естественно, заводится моментально.

– Только обязательно скажите мужу, чтобы на ночь вытащил реле, - с обаятельной улыбкой произносит Трофимыч.
– Оно очень боится морозов...

– ...И...- вырывается было у меня небольшое добавление, но Трофимыч изо всех сил наступает мне на ногу.