Рюрик

Фриз, наблюдая за встречей изгнанников, в гуще постоянно двигавшихся разноликих и разноязыких людей высматривал только одного человека, так поразившего нынче всех (и рарогов, и поморцев, и иудеев, и волохов) на учении. Он высматривал Аскольда. Где этот наглый волох? Ранить князя перед битвой - не измена ли это?

– Нет, нигде нет, - проговорил он тихо на языке своего племени и, наконец, обратился по-кельтски к Олегу, беспокойно сновавшему в толпе: - Ты не видел здесь предводителей волохов?

– Нет!
– живо ответил Олег по-кельтски.
– И ты их не увидишь! таинственно добавил он.

– Это почему?

– улыбнулся Юббе и посмотрел на Рюрика: князь прислушивался к их разговору, но не вмешивался в него.

Рана была не опасной, но довольно глубокой: острая секира распорола Мышцу предплечья, не задев сухожилия. Рюрик с горечью подумал: "Рука через месяц заживёт, но душа… душа долго будет помнить коварный лисий укус… Родиться бы жрецом! Носить бы одежду друида… ветра!" Князь отыскал глазами жреца, олицетворяющего силу ветра. Тот стоял в хламиде, украшенной разноцветными лоскутьями, длинноволосый, высокий, прямой, с размалёванным лицом, величественный, как сама стихия, и молча внимал указаниям вождя.

"Сплясать бы бешеный танец бури! Унять бы злость! Или… превратиться в древнего кельта и рубить, и рубить без конца…" - думал Рюрик и ни с кем ни о чём не хотел говорить.

– Так почему я их не увижу?
– В голосе фриза чувствовалась заинтересованность.

– Их упрятали друиды!
– торжественно шепнул Олег фризу и победоносно добавил, глядя на Рюрика: - Завтра утром - испытание огнём!

– Я не допущу этого!
– воскликнул возмущённый Рюрик.
– Сейчас не время!
– крикнул он, забыв про осторожность.

Друиды повели головами в его сторону, но смолчали. С любопытством смотрели на князя и Руцина с Хеттой.

Не выдержал и Юббе.

– А если это измена, а не искус позорного тщеславия?
– тихо спросил он, взяв князя венетов-рарогов за левую руку.

– Нет!
– упрямо возразил Рюрик.
– Здесь что-то не то.
– Он тряхнул головой, припоминая детали дневного боя с волохом, и, высвободив руку, ещё твёрже сказал: - Если бы это была измена, то моё ранение послужило бы сигналом для избиения моих меченосцев - волохи действительно бойчее их. Так?

Фриз растерянно развёл руками.

– А всё кончилось быстро и мирно, - спокойно уже рассудил князь рарогов, хотя эта спокойная рассудительность стоила ему больших усилий.

Пока Олег соображал, что можно возразить своему знатному родственнику, Рюрик упрямо повторил:

– Нет! Это похвальное тщеславие! А его приём надо использовать в борьбе против врага! Я обучу ему всех своих воинов!
– торжественно заверил он своих гриденей и смело глянул в глаза бойкого пирата.

– А если измена впереди?
– нашёлся что сказать Олег.
– Во время боя?

– Ничего не получится!
– уверенно ответил Рюрик и засмеялся.
– Все знают, что за час до боя я меняю предводителей, и никто не знает, да я и сам не знаю, как они будут расставлены!
– добавил он и хотел сделать было уже прощальный жест, как почувствовал на себе чей-то настороженный и сосредоточенный взгляд. "Кто это?
– мелькнул тревожный вопрос.
– Где-то я уже видел этих двух… но выражение их лиц было другим? Так кто же они? Волохи?.." - Рюрик откровенно уставился в эти безотрывно наблюдавшие за ним глаза и вдруг догадался. "Миссионеры!.." - со вздохом подумал он, затем почему-то кивнул им головой, но тотчас отвернулся, давая понять, что теперь ему не до них. Его теребил за плечо Олег.

– А почему ты ни разу не переставлял меня?
– лукаво спрашивал он князя.

– А-а! Ты ещё слишком молод для измены!
– отшутился Рюрик, поправив повязку на руке: из-под тряпичной перевязи виднелись листья целительной пареной крапивы.
– Пошли спать. Завтра на рассвете необходимо спасти Аскольда, - хмуро проговорил он, ещё раз оглянулся на миссионеров: взгляд их тёмных глаз был непроницаем для окружающих, но Рюрик душой почувствовал вдруг силу их призыва. "Нет! Не сейчас… Нет", - уговаривал себя князь и с трудом перевёл взгляд на Геториксову дружину, выгрузившуюся на родной плёс.

А в толпе прибывших уже слышались возгласы радости: соплеменники коснулись святыни - родной земли! Рюрик улыбнулся. "Жизнь сильнее всего на свете! Она торжествует и в горе, и в радости", - подумал он и медленно повернулся в сторону своих жён. Они который день ждут его!

Почувствовав взгляд своего повелителя, Руцина поправила на груди изящную фибулу и разочарованно вздохнула: и сегодня Рюрик не придёт в её одрину. Смуглолицая Хетта перехватила выжидательный взгляд старшей жены, и сердце её сжалось: нынче вновь его не будет рядом…

– Здесь разберутся без нас, - сказал князь скорее самому себе, чем Юббе и Олегу.
– Пошли спать!
– И повернул к дому.

ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ ПЛЕМЕНИ

Рассвет следующего дня пробудил чуткого Рюрика раньше обычного. Совершив омовение и поклонившись священному котелку, он, не отведав пищи, быстро выбежал из дома. Сторожа, не удивившись раннему пробуждению князя, молча отворили тяжёлые дубовые ворота и, сонно тараща глаза, спросили, не снарядить ли коня. Князь отмахнулся и, едва закрыли за ним ворота, поспешил в восточную сторону селения, где за такими же тяжёлыми и крепкими воротами жили судьи всех мирских дел рарогов - друиды.

Главный жрец племени друид солнца Бэрин жил в центре улицы друидов. Высокий, просторный, дубовый дом Бэрина скрывался за мощным частоколом с крепкими воротами, открыть которые сейчас было невозможно. Рюрик тронул огромное железное кольцо, висевшее на воротах, и громко стукнул им. Никто не отозвался. Он немного подождал и ещё раз грохнул кольцом. Где-то в глубине двора загоготали гуси. Залаяли собаки. Чуть спустя чей-то хриплый голос спросил:

– Кто беспокоит дом друида солнца рарогов-русичей-венетов?

– Рюрик, князь, - слегка волнуясь, назвался предводитель рарогов.

Последовало молчание.

Рюрик забеспокоился: неужели опоздал? Он с досадой смотрел на громадные ворота, из брёвен которых прямо на него торчали огромные металлические пики. Каким беззащитным и одиноким чувствовал себя сейчас князь рарогов, но признаваться в этом не хотелось.

– Что хочет князь от друида солнца?
– услышал вдруг Рюрик осторожный вопрос.

"Ну нет!
– возмутился рикдаг.
– Разговаривать с собой через закрытые ворота я не позволю!"