Рюрикович 3

Один белый, другой серый, два веселых василиска…

А вот сущностей почти не осталось. Лишь в ячейке поблескивала одна голубая дымка — явно от Красного прилетела. Чую, что у Толстяка всех денег не хватит, чтобы хотя бы сотую часть этой сущности покрыть. Оставим её на будущее…

— Что в мире? — спросил я.

— Татары подошли к Москве. Вокруг неё появились тысячи Омутов, — буднично ответил Тычимба. — Ваш брат Фёдор Васильевич… Впрочем, вы уже знаете… Всё плохо, господин…

— Ну что же, тогда пришла пора действовать, друг мой. Знаешь, а я с Бездной разговаривал, — зачем-то сообщил я.

— Неужели с самой? И что же она сказала?

— Предлагала занять место Красного. Обещала власть, деньги, баб… Даже себя предлагала, но не поддался я, — хмыкнул я в ответ.

— Да? Это хорошо, — согласился Тычимба. — Хотя предложение соблазнительное.

— Ну что же, хватит валяться. Пришла нам пора выдвигаться к Москве. У меня к брату есть несколько вопросов…

Я попытался приподняться. В этот момент на стене начал проявляться Омут. Я моргнул, упал на подушки, в этот момент Омут пропал. То есть вообще без следа. Начал проявляться и тут же исчез.

— Что это было? — спросил я.

— Омут… Странно. А это…

Я снова попытался приподняться и подумать, что мне надо в Москву. На стене снова начал проявляться Омут. Портал заискрился, зашипел. Не расширялся, не сужался. Не выплескивал монстров. Просто был.

— Он пуст, — проговорил Тычимба. — Вообще пуст.

Я встряхнул головой. Расслабился. Омут пропал.

— Похоже, что это вы, господин, — проговорил растерянный Тычимба.

— Сдается мне, что это прощальный подарок той рыжей. Хм… Жалко её, конечно, но с другой стороны. Спасибо лисичке за такой неожиданный сюрприз. Весьма нужный подарок, я бы сказал.

— Иван Васильевич? — очнулась ото сна госпожа Собакина. — Вы очнулись? Ох, а мы так волновались?

— Не стоило, — успокаивающе улыбнулся я. — Мне нужно было просто выспаться. Сейчас я полон сил и энергии. Чувствую себя так, что если вбить одно кольцо в небо, а другое в землю, то поверну я небо вокруг земли!

— Да? Тогда я сейчас сообщу нашим! Они так обрадуются! Так обрадуются! А вы… А они… А мы…

От избытка чувств госпожа Собакина кинулась ко мне и крепко обняла.

Я чуть не задохнулся от нахлынувших на меня чувств. Они были такими резкими, четкими, пронзительными, что я едва не закричал!

Когда её руки обвили мою шею, мир вокруг замер. Время остановилось, и все звуки утихли, оставляя лишь биение наших сердец. Я почувствовал, как её тепло проникло сквозь одежду, достигнув самых глубин его существа. Этот момент был наполнен такой нежностью и любовью, что слезы едва не навернулись на глаза.

Её запах — смесь цветов и утренней росы — окутал меня, словно мягкий плед в холодный день. Я вдохнул глубоко, пытаясь навсегда запечатлеть этот аромат в памяти. Её тело прижалось ко мне, и я ощутил каждую клеточку её кожи, каждой её вздох.

В этом объятии было всё: радость встречи, счастье от близости, надежда на будущее. Я чувствовал, как душа наполняется светом, как тяжесть, накопившаяся за долгие дни, исчезает, оставляя только чувство покоя и умиротворения. В этот миг я понял, что готов отдать всё ради того, чтобы этот момент длился вечно.

И это вовсе не обещания Бездны, это то, ради чего стоило драться и стоит принять в будущем тысячи боёв. Это то, родное, близкое, что казалось было навсегда упущено в моей первой жизни…

— Ну всё-всё, — через силу проговорил я, стараясь скрыть нахлынувшие на меня чувства. — Там же друзья ждут, а мы тут… Вдруг ещё кто войдёт…

— Ой, и вправду, вы же ещё слабы, — спохватилась Собакина. — Я сейчас, сейчас…

Она опрометью бросилась прочь из палаты, а я улыбнулся, глядя в потолок.

— Господин, вы меня, конечно, простите, но сейчас у вас такое глупое лицо, — послышался голос Тычимбы.

— Да и пусть. Не всё же время держать умную рожу. Иногда можно надеть и глупое лицо, — улыбнулся я в ответ. — Мне сейчас можно… Хотя бы на пять минут.

— А потом?

— А потом мы продолжим, Тычимба. У нас появилось очень много важных дел, которые требуют нашего присутствия.

За дверью послышались весёлые возбуждённые голоса друзей. Я даже накинул на всякий случай Кольчугу Души, чтобы не раздавили случайно от восторга.

Улыбнулся ещё раз. Счастье может быть и без служения Бездне. Счастье может быть другим, светлым, солнечным, любящим.

Только так, и никак иначе!