Рыжик-5

"П-подожди!.. Давай разберёмся. Значит, здесь была ты... ну-у-у, такая как ты, да? А живая и мёртвая вода?.."

"Вода - это тоже Я!"

"Ого! А-а-а... мне немножко живой водицы не сделаешь?"

"ЛЮ!.."

"Всё! Молчу, молчу... Но вот я не поняла, ТЫ ведь когда-то была везде как бы. И везде, как бы, умерла... даже там - у дуба... Что же, теперь НИГДЕ не ходить?"

"Ну Лю-у-у!.. Ну как ты не понимаешь! Везде Я исчезла, а тут - УМЕРЛА!"

"Офигенная разница..."

"Я бы и здесь исчезла, но... этот человек... этот хлопец..."

"Как со мной?"

"Наверное..."

"И если со мной что-то случиться, ты тоже умрёшь?"

"Н-н-незнаю... Лю, я не знаю, но это очень страшно! Давай уйдём отсюда, а?"

"Да-а-а, пожалуй, выбираться надо из этой колыбы", - вздохнула Люда и вернулась в реальность.

Как оказалось, данное чудо народной архитектуры "заколыбало" не её одну. Юлька тоже активно обрабатывала завхоза на предмет свалить в село. Данило Петрович вальяжно отбрыкивался и, наконец, не выдержал:

– Николаич! Ну где там твои с трактором?!

– Та несуть...
– уже привычно отмахнулся старик, но завхоза это не удовлетворило.

– Несуть, несуть!! Сколько можно!
– взорвался он.
– Они что там, из столицы его прут?!

Дед сначала опешил от такой заявки, а потом даже обиделся:

– Яко "столиц"?! Шо пруть?! Я ж руським язиком кажу - НЕСУТЬ!

Молодёжь в обалдении только головы поворачивала от одного к другому. И вдруг у Люды в мозгу словно что-то щёлкнуло. Она подняла расширенные от удивления глаза на кипящих возмущением старших и вдруг совершенно неуважительно прыснула в кулак.

– И чё смешного?!
– взъелся было на неё Данило Петрович, но Люда уже махала успокаивающе рукой:

– Не-не... Я не о том...

– А о чём?
– подозрительно нахмурился завхоз.

– Ну-у-у... "несуть" - "не" и "суть"... "СУТЬ", понимаете?

Завхоз тяжко задумался, но в конце концов и до него дошло:

– О! Так чё, трактора не будет?!

– Так я жж казав, шо НЕ СУТЬ!
– подтвердил дед Никола.

– Облом...
– констатировал Олежка.

Коллектив обрадовано заёрзал, словно решив давнюю и жуткую загадку, а Данило Петрович обернулся к подчинённым и решительно постановил:

– Ну, если так, ночевать будем здесь!

Люда резко перестала хихикать.

– НЕТ! "НЕТ!" - в один голос вскрикнули они с Миклухой, а Юлька, уже предвкушавшая пасторальный уют сельской хаты, только жалобно проблеяла: - Может не на-а-адо?

– Это ещё что за разговоры! Вы геологи, или жабы парагвайские?!
– танком попёр на оппозицию завхоз.

– Та де ж, пане начальнику, ту можна ночувати!
– аж затрясся дед Никола.
– Та йдть до села! Та нхто вам вашу ауту не возьме!

– Угу...
– выразительно покивал завхоз, явно вспоминая толпу народа, набежавшую после аварии.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть - вещь всё-таки дорогая...

Глянув на это перекошенное ответственностью лицо, Люда поняла, что отговорить его не удастся. Но тут ей в голову пришла светлая мысль:

– Так давайте кого-нибудь оставим! Подежурить, а?

– Кого?
– обернулся к ней завхоз и, под его подозрительным взглядом, Люда не решилась прямо в лоб сказать, кого именно. Зато решилась Юлька.

– Так вы и оставайтесь, Данило Петрович, а мы в селе переночуем!
– радостно сообщила она, а Люда с Олежкой посмотрели на неё с уважением. Но у завхоза были другие аргументы.

– Ага! А если что, отвечать потом кто будет?!

– В смысле - "если что"?
– удивилась Юлька.

– В смысле - ЕСЛИ ЧТО! Знаю я вас, молодёжь!..
– многозначительно постращал глазами завхоз, а Юлечка вдруг покраснела и смутилась.

– Ну, так может кто-то другой?
– с надеждой предложила она и все взгляды, не сговариваясь, сошлись на Олежке.

– А чё сразу я?!
– немедленно "вспух" тот.

– М-да, не вариант...
– согласилась Люда с таким выражением, что Олежкино благородное негодование тут же обратилось на неё. И за что бы это?

– Ну так, сами видите...
– "добил" парня завхоз и закруглил дискуссию: - Остаёмся все! Не сахарные, не растаете.

"Ммм-мамочки..." - вздохнула Миклуха, но ни она, ни Люда другого варианта не видели и с завистью проводили взглядом деда Николу. Старик, едва коллектив пришёл к согласию, заоглядывался, типа - а не пора ли, и начал кряхтя подыматься.

– Ну, то щстя вам, здоровля, багацтва...

– Дедушка!
– проснулась Юлька, пребывавшая в лёгком трансе от перспективы ночёвки в лесу и с надеждой уставилась на старика.
– Вы что-то говорили, что каждый тут знает!.. Ну, чтобы в Око не затянуло?

Дед серьёзно задумался, покрутился, покряхтел ещё и выдал со странной интонацией:

– Та може брешут люди...

И ушёл.

Когда дверь за ним закрылась, стало заметно, что щели меж досок перекрытий, сперва сиявшие в полутьме, за прошедшее время основательно посерели. Несчастливые "путешественники", оставшись один на один с непонятной и, по рассказам, даже опасной природой, поглядели на сгустившиеся сумерки и ощутили себя очень неуютно. Все потерянно молчали, не зная, что дальше делать. И вот когда даже Люда начала поддаваться общему унынию, когда темнота, казалось, начала обволакивать каждого, когда надежда, что снова наступит день и будет светить солнышко, начала казаться несбыточной мечтой, вот тогда, словно герой-спаситель в ореоле славы поднялся завхоз...

ОН встал - упрямый, ОН поднялся - могучий, ОН обвёл притихший в растерянности коллектив орлиным взором! И коллектив доверчиво воззрился на него - возвышенного властью и умудрённого опытом, - ожидая судьбоносных решений. И ОН вобрал обширной грудью пыльный воздух старой колыбы и... вдруг громогласно чихнул.

Все аж подскочили от неожиданности. А завхоз чихнул от души ещё раз, пожелал сам себе здоровья и тогда только провозгласил:

– Эх, молодёжь! Ну-ка, Олег, смотаемся к машине, принесём с багажника кое-чего. А заодно дверцы позакрываем на всякий случай.