Ржавчина

Надо было что-то решать. Прабхакар выяснил, что британские беженцы направляются в порт Сурат, расположенный на побережье в сотне с небольшим миль к северу. Местный раджа выделил своим гостям повозки и охрану, чтобы доставить их к месту назначения в безопасности и с относительным комфортом. Но позволить себе воспользоваться его любезностью могли только состоятельные беженцы - место в караване стоило немало. Для остальных же имелась более дешевая альтернатива - хозяева тех же самых туземных суденышек, переправлявших беженцев на этот берег теперь брались за доставку их вдоль побережья в Сурат за вполне вменяемую сумму. Правда, комфорта на этих переполненных корытах не было никакого, да и безопасности никто не гарантировал. Утлые лодчонки могли перевернуться даже от небольшого волнения. Вдобавок ходили упорные слухи, что японцы не ушли насовсем, а пиратствуют вдоль побережья. Тем не менее, других вариантов достичь районов, контролируемых британской администрацией, пока не имелось.

Прахабкар любезно заплатил за перевозку и даже дал Генри с собой немного риса в дорогу. Не ожидавший, что бывший наемный работник примет столь большое участие в его судьбе, Хиннеган горячо поблагодарил индийца, почти разрыдавшись при прощании. Последние события сделали суховатого ранее ученого чрезвычайно сентиментальным.

Небольшой, по сравнению с Бомбеем, порт Сурат, про который ранее Хиннеган знал только то, что он существует, оказался не уменьшенной копией разрушенной столицы британской Индии, а совершенно самобытным туземным городом. Только сам порт и прилегающие к нему районы принадлежали европейцам, а остальной город являлся чисто индийским, причем, судя по многочисленным старинным строениям, довольно древним. Но даже европейская часть не являлась только британским владением, а делилась на самостоятельные сектора. Самым большим из которых, к удивлению Генри, был голландский. Еще присутствовали французский и португальский. Ну а в английский, расположенный на самом краю порта и тщательно охраняемый, ему проникнуть не удалось. И теперь он брел вдоль голландских пирсов, не зная, что делать дальше.

– Эй, дружище!
– внезапный оклик привлек его внимание.
– Что, получил от ворот поворот?

Хиннеган поднял глаза. На грубо сколоченной скамье, расположенной под навесом одного из многочисленных припортовых кабаков, притулившихся тут и там между громадами складов и просто наваленными на земле кучами предметов, связанных с морем и торговлей, наподобие канатных бухт и старых бочонков, восседал крупный дядька с роскошными усищами. Генри узнал его: это был Джек, его попутчик в ужасном путешествии вдоль побережья на перегруженной лодке. Поездка продлилась пять дней, и сопровождалась частыми остановками из-за плохой погоды. Пассажиры, волей-неволей, хорошо познакомились за это время. А между Генри и Джеком, бывшем, несмотря на внушительный вид, немногим старше ученого, даже возникло нечто вроде приятельских отношений.

В руках Джек держал большую деревянную кружку. Судя по тому, что его и так обычно красное лицо казалось сейчас еще более пунцовым, в кружке содержался какой-то алкогольный напиток.

– Что, угадал? Ну, не печалься, иди, присядь со мной, опрокинем с горя пару пинт!

– Спасибо, но у меня нет денег!
– отказался Генри.

– Не переживай, я угощаю! Слишком уж ты несчастно выглядишь!

Хиннеган, чуть поколебавшись, присел за стол. Все равно он не знал, куда идти и что делать. Так почему бы и не выпить, раз угощают?

– Рассказывай! Что там у тебя стряслось?
– предложил Джек, поставив еще одну кружку перед ним.

– Да что рассказывать? У меня голландский паспорт, а они пускать не хотят!

– Не расстраивайся! Был бы у тебя даже и британский, без, как минимум, пяти фунтов в кармане тебя бы на борт все равно не пустили. Да и то не факт! Это же единственный пакетбот, идущий в Александрию! Других тут нет, а пока еще подойдут... Никто же не знал, что такой массе людей потребуется срочная перевозка! Потому цены на пакетботе сильно кусаются. Короче, там не место таким парням, как мы!

Генри промолчал. Не мог же он сказать, что у него был еще один выход - сдаться Секретной Службе? Хотя, наблюдая творящийся в этом заштатном порту бардак, он начал сомневаться, что представители упомянутой организации здесь вообще имеются. Так что, возможно Джек прав - даже проникнув внутрь британской зоны, можно было все равно остаться на берегу.

– Ну, как тебя там... Теодор! Что теперь думаешь делать?
– вывел ученого из ступора щедрый собутыльник.

– Понятия не имею!
– честно ответил тот.
– А ты?

– Я-то? Вернусь домой, в Кейптаун. С планами сделать карьеру фермера в британской Индии, как ты понимаешь, покончено, - уныло сообщил Джек, с чмоканьем отпивая из кружки.

Генри тоже сделал глоток. В сосуде, как оказалось, содержался совсем даже неплохой эль, встретить который вряд ли стоило ожидать в таком месте, расположенном на краю цивилизованного мира. Прохладный напиток несколько освежил его и вернул способность соображать. Хиннеган вспомнил рассказы Джека во время ночных стоянок о том, что тот прибыл пару лет назад из Южной Африки. Джек был младшим сыном фермера, уехавшим в Бомбей в поисках лучшей жизни. После открытия Суэцкого канала значимость его родных мест, ранее служивших перевалочным пунктом на пути в Азию, сильно упала, торговля стала хиреть, цены на продовольствие упали, и особых надежд на улучшение не просматривалось. Вот молодой фермер и рискнул уехать в более, как ему тогда казалось, перспективное место...

– Ты же говорил - там делать нечего? Или потом опять куда-нибудь подашься?
– поинтересовался Генри, чтобы поддержать беседу в благодарность за угощение.

– Нет, вряд ли еще куда подамся. Отец недавно умер, брат пишет, что сам не справляется с хозяйством. Так бы я, конечно, назад ни за что не вернулся, но раз тут все рухнуло... Да и не все так уж плохо! Брат еще писал, что в последний год опять люди стали к нам ехать. В Индии новые колонии не основываются, а у нас, наоборот, какие-то месторождения, говорят, открыли. Металл какой-то, из новых, как же его...минкель, что ли...

– Месторождения никеля, - машинально поправил Хиннеган.
– Давно уже открыли, вот разрабатывать действительно начали года полтора назад.

– О, точно!
– радостно подтвердил Джеймс.
– А ты откуда знаешь?

– Ну, я металлами занимаюсь, - Генри не знал, что именно стоит рассказывать о себе малознакомому человеку, учитывая фальшивый паспорт в кармане.

– Медник, что ли? Так для медника ты что-то слишком хиловат будешь! Непохоже, что ковкой на жизнь зарабатываешь, - Джеймс подозрительно окинул взглядом фигуру собеседника, действительно далекую от пропорций человека, весь день занятого тяжелым физическим трудом.

– Литейщик я, - нашелся Хиннеган.
– Лью бронзу, а не кую медь. Да и в последнее время больше руководил, чем сам делал...

– А... Тогда понятно!

Помолчали. Фермер отхлебнул еще пива и на его простом открытом лице, заросшем давненько не знавшей нормального ухода русой бороденкой, клочками торчавшей во все стороны, вдруг явственно проступило радостное возбуждение:

– Слушай-ка, Теодор! И как же я сразу не вспомнил!
– он довольно чувствительно стукнул себя по лбу, потом положил мощную лапищу на плечо собутыльника, отчего того слегка перекосило.

– Что такое?
– удивился Хиннеган внезапной перемене в поведении своего приятеля.

– Нам же в поселке медник нужен! Был у нас один, так помер года три назад, незадолго до того, как я уехал. Жил бобылем, наследника не оставил, так что имущество его мы... того, продали и деньги поделили среди соседей. Но мастерская-то осталась! Помню, отец даже запретил выносить оттуда инструменты - их тоже продать хотели. Думал, может другой медник приедет жить. Но до сих пор никто не захотел - работы у нас в поселке немного, а людей твоей профессии маловато в наших краях. А вещи-то приходят в негодность! Пусть медного и бронзового инвентаря у нас не так много, но ведь три года его никто не чинил! Я это к чему - раз тебе, Теодор, некуда податься - езжай со мной! На первое время работы, чтобы прокормиться хватит, а там, поди, и хозяйством обрастешь, а то и женишься!
– Джек заговорщически подмигнул ошарашенному неожиданным предложением ученому.