С чистого листа

— До проведения официального допроса Ярославы Владимировны Игнатьевой я счел возможным побеседовать с вашей племянницей, Савелий Андреевич, в неформальной обстановке. Полагаю, вы не станете возражать, — тембр его речи не менялся ни на миг. — Это в ее интересах.

— Я буду присутствовать на вашей беседе, — уверенно заявил нейрохирург. — Располагайтесь, — он жестом указал на ближайший к визитеру стул. Лениво кивнув, тот неспешно сел. Положив на стол пухлую папку, принялся медленно развязывать тесемки.

Не дожидаясь особого приглашения, я устроилась напротив мужчины. Слева от меня моментально очутилась Света. Демонстративно скрестив руки на груди, сестра дала понять, что никуда не уйдет, и просить бесполезно.

Мысленно улыбнувшись ее воинственному настрою, глянула на Савелия Андреевича. И хотя он сохранял невозмутимость, однако на шее билась жилка: мужчина нервничал.

Только я по-прежнему не испытывала никаких эмоций.

А ведь буквально пару минут назад окончательно убедилась, что мои сомнения оказались не напрасны. Игнатьевы, да и все остальные, глубоко заблуждались на мой счет: я не Ярослава. Теперь вот, словно кому-то там, на небе, испытаний показалось недостаточно, в дом нагрянули из Тайной канцелярии. По логике, уж кому, как не мне, сейчас нервничать или даже паниковать? Но в душе и разуме царил полный штиль.

«Я действительно не она», — эта мысль затмевала остальные и откровенно приносила облегчение. Слишком уж мы с Ярославой разные.

Теперь все мучительные колебания позади. Собственными глазами я видела, как восемнадцатилетняя Ярослава Игнатьева, пытаясь самостоятельно завершить эксперимент отца, погибла в его лаборатории. Я же — та девушка в белоснежном платье, появившаяся на полу после вспышки света. Конечно, вопросов о моем прошлом стало гораздо больше, но отчего-то на душе… легко.

Я — не она.

Ощутив, как на плечи легли руки вставшей за моей спиной Тамары Валерьевны, не смогла сдержать улыбки. Поразительные люди Игнатьевы: несмотря ни на что не отвернулись, не начали выяснять отношения, не сдали в руки спецслужб. Напротив, все трое решили поддержать.

Впрочем, предстоящая беседа с сотрудником Тайной канцелярии меня не страшила. Я знала, как следует вести себя в подобной ситуации. Откуда такие навыки? Подумаю об этом позже. Сейчас пора начинать диалог.

Невозмутимо посмотрев на все еще что-то читающего в своей папке визитера, я спокойно произнесла:

— Полагаю, нам будет легче общаться, если вы представитесь.

Пару мгновений посидев недвижимо, мужчина с глухим стуком захлопнул папку. Подняв взгляд, ледяным тоном ответил:

— С нашей службой никому не бывает легко общаться, — он сделал многозначительную паузу, — Ярослава Владимировна.

— Легко и легче — понятия разные, — парировала, не теряя хладнокровия. — Раз у нас с вами неофициальная беседа, то пока достаточно вашего имени и отчества. Не хочу быть невежливой со столь статусным гостем.

— Меня зовут Петр Петрович, — все так же безэмоционально изрек мужчина.

В тот же миг ощутила, как прежде напряженная Тамара Валерьевна расслабилась. Подбадривающе подмигнув, хозяйка дома и опытный руководитель грациозно села за стол рядом с супругом.

— Слушаю вас, Петр Петрович, — чуть склонив голову, произнесла я с должным уважением.

— Что вам известно об опытах вашего, — он вновь выдержал паузу, — отца?

Что-то тут не так. Зачем он делает столь красноречивые заминки? И когда обратился ко мне по имени-отчеству, и прямо сейчас, перед тем как упомянуть «отца». Хм, надо быть аккуратнее.

— Только то, что он их периодически проводил, — мило улыбнувшись, я пояснила: — Петр Петрович, мой отец был артефактором и занимался этим всю жизнь. Рада бы помочь, но в его ремесле совсем не разбираюсь.

— И никогда не интересовались? Не заходили к нему в лабораторию, не задавали вопросов? — подавшись вперед, он впился в меня колючими глазами.

— Увы, — сокрушенно вздохнула. Мужчина едва заметно усмехнулся, нарочито демонстрируя неверие. Изобразив на лице максимальную искренность, промолвила: — Я не знаю ответа на ваш вопрос. Моя память после того трагического пожара в нашем доме как огромная черная дыра, и амнезия до сих пор не прошла.

Бесконечно долго Петр Петрович молча меня разглядывал. Не дрогнув ни единым мускулом, я отвечала спокойным взором.

Разум тем временем холодно анализировал происходящее. И с каждым мгновением все больше казалось, что этот человек пришел отнюдь не из-за того, о чем спрашивает. Что же ему действительно нужно?

Наконец решив заговорить, службист бесстрастно сообщил:

— По нашим данным Владимир Андреевич Игнатьев проводил уникальный эксперимент. Империя в его результатах крайне заинтересована, и вы, Ярослава, можете и обязаны, — он сделал акцент на последнем слове, — оказать содействие. А у Тайной канцелярии есть ресурсы восстановить вам память, — мужчина со значением посмотрел на меня. — Сделаем так. Насколько помню, в воскресенье единственный в нашем городе концерт вашего кумира Дэйчи, и вы, думаю, не хотите это событие пропустить, потому, так уж и быть, пойду навстречу, — Петр Петрович качнул головой, как если бы сам изумлялся такой неслыханной щедрости. — Но в понедельник в двенадцать часов дня вам следует прибыть в краснодарское отделение Тайной канцелярии. Возьмите с собой сменные вещи на пару дней. Процедура не быстрая.

— Это официальный вызов? — поинтересовался явно встревоженный Савелий Андреевич.

— Пока нет, — холодно ответил службист. — Но если Ярослава Владимировна, — он вновь сделал паузу и на сей раз даже усмехнулся, — не явится к указанному часу, то мы приедем за ней сами. И добрым я больше не буду, — мужчина снова одарил меня колючим взглядом.

В этот момент из холла послышался громкий голос няни:

— Савелий Андреевич, где вы? Я, кажется, нашла, чем Егорка отравился, — стремительно войдя в кухню-столовую, женщина увидела сидящих за столом и тотчас замолчала.

— Здравствуйте, Надежда Михайловна, — проявил чудеса осведомленности визитер. — Что там у вас в руке? Показывайте.

Виновато глянув на хмурого хозяина дома, няня разжала кулак и положила на столешницу узловатый корень. Подавшись вперед, Петр Петрович внимательно оглядел покрытую засохшей землей часть растения.

— Любопытно, — ровно сообщил он. Затем сухо добавил: — Вы же дипломированный медик, Надежда Михайловна, зачем же брали голыми руками? Прямо сейчас вам стоит их тщательно вымыть.

Не промолвив ни слова, женщина торопливо прошла на ту половину, где размещалась кухня. Включив воду, принялась энергично мыть руки с мылом.

— Что это? — подала голос Светлана.

— Корень цикуты. Первый класс опасности, — лениво проинформировал сотрудник Тайной канцелярии. — Крайне ядовитое растение. Листья напоминают петрушку, пахнет сельдереем. К примеру, корове достаточно съесть сто граммов для летального исхода. Наиболее ядовитая часть цикуты — корень. На запах он как морковь, на вкус сродни редьке. Отравившийся ощущает тошноту, потом начинается сильная рвота, за ней судороги и смерть. Чаще всего погибают дети, — в столовой повисла зловещая тишина. Обведя нас непроницаемым взглядом, Петр Петрович откинулся на спинку стула. Повернувшись к двери, слегка повысил голос: — Харуко Симада, нет нужды подслушивать из холла. Подойдите.