С чистого листа

– Да, милая.

– Надо встретиться, – сказал Алексей. Пауза.

– Ты кто? – стоя рядом, я хорошо слышала голос Павла, тревожный, хрипловатый.

– Это не имеет значения. Важно другое: твоя бывшая и сын у меня. Через три часа ты должен быть в кафе «Пилигрим», времени достаточно, чтобы добраться до города, где ты был совсем недавно. Баба с пацаном находятся в очень неуютном месте, у них одна бутылка воды и запас воздуха на двадцать четыре часа. Сам ты их никогда не найдешь. Так что без глупостей. О нашей встрече никто не должен знать. – Алексей отключился, так и не дождавшись ответа.

Лариса готовила ужин, когда мы собрались уезжать.

– Мы вернемся поздно, – сказал ей Алексей. – Здесь безопасно, но на всякий случай закрой ставни и дверь запри.

– У тебя нестандартное отношение к заложникам, – сказала я уже в машине.

– На тебя не угодишь.

– Нет, в самом деле, ты не боишься, что она сбежит?

– Не боюсь. Она верит, что я обязательно найду их и убью ребенка.

– Я бы, наверное, все-таки рискнула на ее месте, – покачав головой, сказала я.

Алексей вдруг рассмеялся:

– На ее месте ты бы разнесла здесь все к чертям собачьим, и меня в том числе.

– Должно быть, ты знаешь меня куда лучше, чем я сама, – не удержалась я от язвительности.

– Конечно, – скромно ответил он.

Павла я увидела сразу. Он сидел в глубине зала и нервно вертел в руках телефон, как будто собираясь позвонить и не решаясь. Почувствовав мой взгляд, он повернулся. Даже в полумраке кафе было видно, как побледнело его лицо. Рот приоткрылся, дышал он с трудом.

– Это ты? – пробормотал он, когда мы приблизились.

– Привет с того света, – сказала я. – Там тебя ждут.

Похоже, моих слов он не расслышал, продолжая пялиться и бормоча:

– Не может быть, этого не может быть… Как? Я же стрелял в упор…

– Нашел чем гордиться, – усмехнулась я. – Будем считать, что стрелок ты хреновый.

Это неожиданно привело его в чувство:

– Чушь. Я не промахнулся. Даже если бы ты просто свалилась с моста, то и тогда у тебя не было шансов. Это какой-то бред.

– Ага. И вовсе не я, а мой призрак не дает тебе покоя. – Хоть я и продолжала язвить, но сомнения в душу закрались. Он прав, высота моста приличная, просто прыгнуть с него в реку и не покалечиться – везение невероятное. А тут еще три пули, которые он не пожалел для меня. Вчера, отправляясь в ванную, я убедилась, что плечо лишь слегка задето, менять повязку смысла не было, и я ее выбросила. Выходит, он все-таки промазал, хоть и с близкого расстояния. Питал ко мне какие-то добрые чувства и рука в последний момент дрогнула?

– Не могла же ты быть в бронежилете? А если и так, все равно не выплыла бы.

– Погадаешь на досуге, – отмахнулась я, устраиваясь напротив. Алексей сел рядом, особого интереса ни к Павлу, ни к нашему разговору не проявлял. Он подозвал официантку и сказал:

– Два мартини и водки.

– Откуда взялся этот тип? – с беспокойством спросил Павел.

Отвечать на его вопрос никто не собирался, а жаль. Мне это тоже было интересно. Официантка вернулась быстро, Алексей пододвинул Павлу рюмку, налил водки, тот выпил ее, словно воду, и тряхнул головой.

– Очухался? – спросила я. – При прощании мы не целовались, так что ожидать от меня сочувствия к тебе и твоему семейству довольно глупо.

– Где они?

– У меня тоже накопились вопросы. Так что начинай рассказывать.

– Я ничего не знаю, – буркнул он.

Алексей подался вперед:

– Ты забыл? Воздуха там на двадцать четыре часа. Три с половиной уже прошли. Хочешь потянуть время? Валяй. Но это твоя проблема.

Павел провел ладонью по лицу, как будто пытаясь избавиться от наваждения:

– Я действительно ничего не знаю. Почти ничего. Можешь убить меня, если хочешь.

– И как это поможет твоей семье? – усмехнулся Алексей.

– Послушайте, – выставив вперед руку, заговорил Павел. – Эти люди очень опасны. И я понятия не имею, кто они. И почему выбрали именно меня. Мне пришлось согласиться. А что еще оставалось делать? Я был должен очень большую сумму. Мне позарез нужны были деньги, чтобы расплатиться. Два месяца назад мне позвонил один тип, назвался Геннадием Андреевичем. Он знал обо мне больше, чем я сам о себе знаю. И предложил сделку: я выполняю для них работу, а они платят мне в два раза больше той суммы, что я должен. В противном случае я очень быстро окажусь в тюрьме.

– Твоя биография меня не волнует, переходи к главному.

– Главное… черт… я ничего подобного и вообразить не мог. Думал, завалить кого-то надо… Приехал сюда. Встречались мы в здании фонда. Я уверен: те, кто там работает, даже не догадываются, что творится у них под носом. По какому принципу они выбрали тебя, не знаю, и что с тобой сделали – тоже. Одно ясно: мозги тебе основательно промыли. Это эксперимент, понимаешь? То есть они его считали научным экспериментом. Человек помнит только то, что ему внушили. Так ты стала Ермаковой Мариной Геннадьевной.

– А кем я была раньше?

– Не знаю. С какой стати им мне это рассказывать?

– Допустим, они добились того, что я стала другим человеком. Но какой в этом смысл?

– Смысл? Это же эксперимент. Контроль над сознанием. Сначала тебе внушают одно, потом заставляют усомниться в том, что ты это ты, а потом придумывают другую биографию, и ты опять в это веришь.

– Что за урод до такого додумался?

– Извини, меня с ним не знакомили, – хмыкнул Павел, уверенность постепенно к нему возвращалась. – Я должен был втереться к тебе в доверие и присматривать за тобой. А потом они испугались, потому что ты вышла из-под контроля. Они этого не ожидали. Как ты поступишь, если поймешь, что происходит, оставалось лишь гадать. Рисковать они не могли.

– Отдали приказ меня пристрелить, и ты его выполнил.

– А что я должен был делать, по-твоему? У меня не было выхода. Откажись я, и мигом бы схлопотал пулю. Красивых девок пруд пруди, а жизнь одна.

– Да я не в претензии, – сказала я, но он, похоже, не поверил. – Значит, ты должен был внушать мне определенные мысли. Только внушать или…

– Еще давать таблетки, – кивнул Павел. – Дозу они увеличивали, но эффект получился обратный. С моим появлением они поначалу не спешили, их интересовало, как долго твоя новая память будет работать без сбоев, но когда ты отправилась в клинику, а потом в фонд, им пришлось ускориться.