С кем бы побегать

— Может, у тебя есть и прибор ночного видения? — улыбнулся один из них. — А то мой испортился.

Полицейские осмотрели пещеру, пытаясь понять, что там происходило. Комиссар задал Тамар несколько вопросов, сделал какие-то записи, и по тому, как запотели его очки, можно было догадаться, что он едва сдерживается.

— А если бы тебе не удалось? — спросил он своим бесцветным голосом. — Ты ведь понимаешь, что все обстоятельства были против тебя? Что бы ты делала?

— Мне бы удалось, — твердо ответила Тамар. — У меня просто не было выбора.

Шай сидел в сторонке, привалившись к скале, обессиленный и истекающий потом. Тамар подошла к нему, села рядом, обняла за плечи. Они зашептались.

Асаф разобрал:

— Сегодня, сейчас. Мы просто отвезем тебя туда, ты постучишься и войдешь.

— Они никогда не согласятся, — едва слышно прошептал Шай. — Они меня даже не искали.

Тамар сказала, что им всем еще предстоит поговорить об этом ужасном времени, но они его ждут. Шай хрипло рассмеялся — откуда такая уверенность? Тамар посмотрела на Асафа. Он сел рядом с ними и спокойно рассказал о встрече в кафе. О том, как плакали те двое.

— Не верю, — сказал Шай. — Он плакал? На людях? Ты уверен, что видел слезы?

Полицейские ушли, гоня перед собой полную бессильной злобы колонну арестантов. Носорог остался, предложил отвезти их домой, а завтра, с солнышком, они вернутся сюда и все соберут. У Асафа упало сердце. Значит, все закончилось? Все волшебство? Весь этот ужас и все это счастье?..

Все вместе они поднялись на холм. Динка бежала впереди, Носорог поддерживал Шая. Потом он поручил его Тамар и зашагал рядом с Асафом. Асаф спросил, как он все это организовал и как Пейсах нашел их. Носорог рассказал, что после того как в Эйлате умерла бездомная девчонка, сбежавшая из коммуны, ребята из отдела по борьбе с наркотиками всерьез взялись за Пейсаха, поставили его телефоны на прослушку. Материала у них на него хватало, недоставало лишь последнего штришка, и, когда Носорог позвонил своему замороженному приятелю комиссару, тот пришел в полный восторг.

— Ну а дальше все просто. Кое-кто нынче вечером явился к Пейсаху, может, это даже был я, и между делом просветил его, где обретаются упорхнувшие пташки. А потом — сплошной детский сад.

Луна скрылась за облаками. Идти стало трудно. Они продирались через заросли теребинта. Слышалось только тяжелое дыхание и свист, вылетавший из легких Шая. Асаф чувствовал странную задумчивость Носорога. Несколько раз Асаф пытался заговорить о Релли, но слова не шли. Возможно, уже и не надо ничего рассказывать, подумал он.

Наконец они забрались в джип Носорога. Все молчали. Только однажды Шай сказал:

— Я бы не отказался сейчас от косячка.

Тамар поняла, как он боится предстоящей встречи, да еще без наркотической брони. Асаф смотрел на угадывающийся во мраке пейзаж и думал: ну вот, через десять минут все закончится, через пять, через минуту…

Палисадник перед домом освещал одинокий фонарь. Тамар выглянула из машины, припомнила, как ушла отсюда месяц назад. Динка беспокойно металась, учуяв родной дом. А Асаф… Он смотрел на красивый дом, ухоженный садик, на две серебристые машины на стоянке и чувствовал, как сжимается его сердце.

Шай выбрался из джипа, остановился у калитки. Динка выскочила следом и в полном упоении стала кататься по траве. Шай повернулся к Тамар:

— Ну, ты идешь?

Тамар молчала.

— Иди ты, — наконец сказала она. — Сначала ты. Вам надо поговорить без меня. Я приду завтра утром.

Асаф в изумлении уставился на нее. Носорог сидел к ним спиной, барабаня пальцами по рулю. Вдруг оказалось, что он состоит из одной спины.

— Я подумала, — неуверенно заговорила Тамар, — что мне нужно провести еще одну ночь там. Я не простилась как следует с этим местом.

— Одна? — глухо спросил Носорог.

Молчание.

— Динка пойдет со мной, — прошептала Тамар.

— Э-э… я… я тоже, — сказал Асаф.

Носорог пожал плечами, опустил голову на скрещенные на руле руки. Через лобовое стекло они смотрели, как Шай входит в калитку, идет по мощеной дорожке, и понимали, что только сейчас он начинает свое возвращение к жизни, — удастся ли оно ему? Дойдя до двери, Шай обернулся. У него был вид загнанного зверя. Асаф и Носорог одновременно выставили большие пальцы. Тамар кивнула. Шай постучал в дверь. Она не открылась. Он подождал ровно одну секунду и развернулся — полным обиды и возмущения движением, но тут в окне вспыхнул свет. Шай замер, явно готовясь рвануть прочь. Еще через секунду дверь отворилась. Шай долго смотрел внутрь. Потом очень медленно шагнул вперед и вошел. Дверь закрылась. Асаф услышал рядом какой-то сдавленный звук и увидел, что у Тамар мокрое лицо. Он подумал, что до этой минуты не видел, как она плачет.

— Я не реву, — прошипела она ему на ухо, едва сдерживаясь.

Асаф коснулся пальцем блестящей струйки на ее щеке.

— Нет-нет, — улыбнулась она сквозь слезы, все еще не сдаваясь. — Это так, немножко… не знаю… просто у меня аллергия на сентиментальность.

Асаф лизнул мокрый палец.

— Это слезы, — вынес он вердикт.

Всю дорогу она рыдала у него на плече, содрогаясь и всхлипывая, — разом за все тяготы последнего месяца.

Носорог доставил их на автобусную остановку над оврагом, простился и уехал. По-прежнему стояла темень, правда, уже не такая непроглядная. Динка бегала вокруг, энергично размахивая хвостом. Они прошли по обочине шоссе, потом спустились в низину, помогая друг другу в трудных местах, ища поводов дотронуться, ухватиться. Они молчали. Тамар подумала, что еще не встречала человека, с которым так легко молчать.