С крестом и мушкетом

Разгром португальцев был быстрым и полным. Летописец вынужден признать (а португальские летописцы предпочитали умалчивать о неприятных для португальского оружия событиях), что «около ста пятидесяти солдат позорно бежало и многие из них нашли здесь свою смерть…».

Несколько дольше продержался смешанный отряд Ферейры и каликутцев. Они смогли даже проломить в одном месте стену крепости и ворваться внутрь. Ферейра успел поджечь несколько домов и разрушить мечеть, прежде чем защитники вытеснили португальцев из города.

К полудню следующего дня все было кончено. Последние португальцы под водительством 'Ферейры отступили к кораблям.

В течение всего боя как саморин, так и Луиш да Гама оставались свидетелями боя, не вступая в него. Единственное, что сделал командующий португальцами, — собрал все лодки и боты и приказал плыть на выручку гибнущему отряду да Силвы. Но солдаты, видя в предрассветной мгле, как солдаты Кунджали добивают португальцев, отказывались плыть на выручку товарищам. Не помогло и то, что Луиш да Гама выскочил на мель посреди реки и бегал по грязи, тщетно размахивая мечом и грозя перепуганным солдатам.

Так продолжалось до тех пор, пока к кораблям — кто вплавь, кто на лодках — добрались с криком: «Измена!», «Измена!» остатки отряда да Силвы. Никто не понимал, кто и кому изменил, но это паническое слово уничтожило остатки воинского пыла португальцев.

Потери португальцев в том сражении, по различным источникам, определяются от трехсот до пятисот человек.

Основные силы саморина оставались в лагере. Саморин был только свидетелем разгрома португальцев. Он был недоволен тем, что португальский офицер бросил почти на верную смерть его авангард, и не пожелал рисковать остальными войсками. Без сомнения, в глубине души он радовался, глядя на бегущих португальцев. Саморин, после того как разгром португальцев стал очевидным, решил, что город возьмет штурмом он сам, и притом без помощи португальцев, удалившихся на корабли. Зато и не будет ничем обязан португальским помощникам.

Двадцать тысяч каликутцев тесными колоннами пошли на крепость.

Кунджали подпустил врагов поближе. И затем, не жалея пороха, открыл убийственный огонь из пушек и мушкетов, в основном захваченных у тех же португальцев. Несколько часов продолжалось сражение. Войска саморина отступили…

Флот Луиша да Гамы возвратился в Гоа, оставив только несколько кораблей стеречь устье реки, чтобы не дать возможности Кунджали соединиться с флотом.

Когда вести о разгроме достигли Гоа, город погрузился в траур. Жены и родственники моряков осаждали дворец вице-короля, надеясь получить вести о своих близких. Да Гама отказался принять их.

На совете, созванном через три дня, вице-король объявил, что он сам поведет армию на штурм крепости Кунджали, чтобы восстановить честь португальского оружия. Однако члены совета вежливо указали ему, что его присутствие нужнее в городе. Подобных советов ранее не давали вице-королям. Франсишку да Гама был вынужден согласиться с решением совета и умерить свой боевой пыл.

Решено было, что блокада — одновременно с моря португальцами и с суши саморином — будет продолжаться до конца сезона дождей. К тому времени гарнизон будет ослаблен голодом, и крепость падет почти без боя.

Когда же вернулся его брат, незадачливый Луиш да Гама, вице-король, чтобы спасти его от позорного суда, немедленно отправил комендантом в крепость Ормуз в Персидском заливе. Суд проходил в отсутствие Луиша, и вице-королю пришлось употребить все свое влияние, чтобы добиться в конце концов оправдания брата! Совет же решил во главе будущей экспедиции поставить способного капитана Андре Фуртадо, который прославился несколькими удачными сражениями с флотом Кунджали. Вице-король не соглашался.

К этому времени пришли подкрепления из Португалии. На борту было несколько сот необученных рекрутов, и пришлось потратить несколько месяцев на их военную подготовку. Все эти месяцы продолжались стычки между советом и вице-королем. Тот, желая спасти честь семьи, продолжал настаивать на том, чтобы самому идти впереди войск. Но совет, а также капитаны кораблей и архиепископ были непреклонны.

И во главе нового флота ушел Андре Фуртадо.

Этот флот был значительно сильнее первого. Не говоря уже о рекрутах, почти каждый способный носить оружие португалец в Гоа был призван в армию. Прибыли подкрепления из Малакки и других крепостей. Разгромить Кунджали было необходимо. Трудно переоценить урон португальскому престижу, который нанесли несколько сот подданных индийского раджи.

А Кунджали был горд, справедливо горд своей победой. Он надеялся теперь объединить все княжества Южной Индии для борьбы с португальцами и окончательного изгнания их. Он даже стал именоваться Гонителем португальцев.

Он направил гонцов во все соседние княжества, но мало кто из них смог прорваться сквозь блокаду, а из тех, кто прорвался, мало кто вернулся назад. Кунджали не знал, что некоторые из раджей, соответствующим образом обработанные португальцами и саморином, предпочли остаться нейтральными, некоторые просто побоялись выступить, узнав о новом флоте португальцев, а некоторые решили подождать, чем все кончится… Только из двух мест получил ответ Кунджали. Гонец из княжества Мадура сообщил, что тамошний властитель готов предоставить убежище Кунджали в случае его поражения, а отважная рани [23] Тхирумалы Уллала, которой Кунджали в свое время помог в войне с португальцами, сумела, несмотря на блокаду, ночью доставить в осажденную крепость три тысячи мешков с рисом, что спасло гарнизон от голодной смерти. Но большего она сделать не могла — ее армия и так еле сдерживала натиск войск саморина и португальцев.

23

Рани — правительница княжества.

На этот раз во флоте Фуртадо насчитывалось двадцать два больших корабля, к которым присоединилось двенадцать каравелл, патрулировавших у крепости, — итого тридцать четыре корабля! Такого большого флота еще не собиралось в тех водах. Ведь к этим кораблям надо прибавить сотни мелких судов и галер саморина. Первое, что сделал Фуртадо, куда более тонкий дипломат, чем Луиш да Гама, — устроил торжественную встречу с саморином, на которой поклялся в вечной дружбе Португалии с Каликутом. Фуртадо и саморин обнялись на глазах у обеих армий под грохот салюта из всех португальских и каликутских пушек.

После обмена приветствиями военачальники в шатре саморина не только разработали детальный план кампания, но и заранее яоделили добычу. Со штурмом решили подождать. Лазутчики сообщили, что в крепости уже съедены последние запасы пищи и осажденные голодают. Была и еще одна причина. Ожидали очередного флота из Португалии. И он прибыл. Франсишку да Гама смог выслать еще 11 больших кораблей и 20 судов меньшего размера. Флот Фуртадо разросся настолько, что паруса его закрывали горизонт. С флотом прибыло еще около тысячи солдат и много пушек.

Осада теперь велась обдуманно. Фуртадо не надеялся легко победить опытного и умного Кунджали. Он потребовал от саморина плотников и строительные материалы. Более пяти тысяч мастеров, 15 слонов, а также несколько кораблей, груженных бревнами, передал саморин португальскому командиру. С помощью их крепость была обнесена стеной, на которой установили осадные орудия, а подходы к крепости были оборудованы таким образом, что солдаты могли безопасно подобраться к ней вплотную.

Но Фуртадо все оттягивал и оттягивал решительный штурм. Он ждал, пока осажденные совсем ослабнут. И ждал не напрасно. Солдаты Кунджали — а их осталось в крепости меньше 800 человек — уже не могли делать вылазки и разрушать осадные орудия. С трудом взбирались они на стены.