С Луны видно лучше

– Нас стало еще меньше, - сказал космонавт, - но я настроен решительно.

– Не сомневайся, - говорил я, - не так страши пучины каменных сооружений людских, как вселенские.

С спину светило Солнце. Его тяжело было уже заметить. Не то потому, что было настолько уж жарко, что притуплялись чувства, не то из-за того, что мысли унеслись прочь к внутренностям тайны Равира, не то вследствие совершенного равнодушия, вызванного скитаниями и жаждой. А влекла нас всех мечта о прохладе. А вдруг там, в пирамиде, холоднее? Короче говоря, мы отправляемся пытать удачу.

Препятствие №1: проход в пирамиду. Надо было видеть, с каким трудом давался тот проход. Первым пошел я. Кажется, рост мой в человеческом обличии средний, но, тем не менее, мне пришлось сложиться вдвое и попытаться сжать свои части тела для прохода. Для этого я сел на корточки и мелкими шагами двинулся вперед, обдираемый колючей поверхностью каменных стен. Из за тяжелого дыхания, приходилось пыхтеть, что казалось смешным и глупым. Думаю, я шел достаточно долго: ноги мои затекли, а расширения узкого прохода пока не было видно. Пока шел, я все думал о том, были ли люди, стоившие пирамиду очень маленькими или, скорее, очень непрактичными. А еще, было страшно, что узкий проход никогда не закончится. Благо, на этой же мысли он и оборвался, превратившись в широкое пространство.

– Эй, там! Вперед за мной!

Один за другим вышли Шэл и космонавт. Их путь был не легче моего, а старое тело космонавта и вовсе подводило. Препятствие № 2: темнота. Да, с этим возникли проблемы. Космонавт, я и Шэл впервые сталкивались с пребыванием в пирамиде. Никаких инструкций на счет поведения в такой обстановке не было полечено. Естественно, и к темноте мы не были готовы.

– Вот, говорят, - услышал я голос Шэла, - такие умные эти древние люди были, а в пирамиде вот темно.

– Да, - это был космонавт, - могли хоть лампочку вкрутить.

– Давайте держать вместе, - сказал я.

– Как же нам ходить? – спросил космонавт.

– Получается, - рассуждал я, - нам следует ходить, держась за руки.

Так я взялся за космонавта, а тот – за Шэла. Свободной рукой я держался за стену. Насколько я мог понимать, вокруг меня было много места: мы шли свободно, но иметь опору было надежнее. В темноте мы дошли до лестницы, при этом пострадала моя нога. Лестница вела вверх. Но, стоило мне поднять ногу, как мы все провалились вниз. Крики, испуг, раз – и мы на земле. Кажется, поднялась пыль, мы закашлялись. Но, вот подарок – факел.

– Кажется, я вижу яркий свет, - теребил меня космонавт.

– Да, да, вон он. Да это же огонь. Да, точно, это факел!

– Горящий факел, - думал я вслух, - не слишком уж странно?

– Да, пожалуй, - сказал космонавт. – Зато, у нас появился свет.

Я взял в руки факел. Мы не держались больше друг за друга, но ходили еще плотно друг к другу, осторожно приглядывались ко всему. Огонь не утихал, не пылал с новой силой, а только плавно кружил в такт с моими движениями. Наконец, место, в котором мы оказались, стало видно. Не так, чтобы особо, но, поднося факел ближе, очертания ясно проявлялись, и мы могли видеть, куда идем. Над головами внезапно оказался высокий потолок – я не видел его краев. Вперед уходила каменная дорожка, засыпанная песком. Чувствовалась сухость, жара все же спадала по мере того, как мы углублялись внутрь. Местами стены были выкрашены узорами и фигурками людей. Причудливые иероглифы, забавные сказки в иллюстрированном виде. Мы останавливались временами, изучая содержание.

– Смотрите, - говорил, прищуриваясь, Шэл, - наверное, это фараон Равир.

– Да, - сказал космонавт, - а это Лизимба. Вот, стоит рядом с острием в руке.

– Стало быть, - думал я, - вот это изображение – старуха, наславшая проклятие?

Все фигуры были изображены в профиль, с подведенными глазами, без верхней одежды, с подобием юбок внизу. А у фараона – высокий яркий головной убор. Все тела смуглые, черты лица у всех крупные. Они стоят в одной позе – одной ногой вперед. И рука, соответственно – одна вытянута, чаще всего, что-то держит. Рисунки все уходили выше и выше, туда, где факел не мог их достать. Они шли один за другим в той последовательности, которую мы с трудом смогли понять. Начиналось все еще выше – этого мы не видели. А конец истории располагался еще немного дальше по стенке и совсем внизу, у наших ног. Пытаясь все рассмотреть, мы прислоняли головы ближе, прижимались друг к другу и медленно, кропотливо делая шаги, продвигались. Лоб взмок от близости к огню. Но прочли уж всю историю. Тут все так же, как рассказывал нам проводник. Был Равир, правил, изображения благодарных людей с подношениями. Вот и подлец Лизимба пристроился. Его плутливые, завравшиеся глаза, приход незнакомки, Лизимба говорит с Равиром и зло косится на старуху. Следующая картинка: фараон прогоняет женщину, и она указывает, запрокинув голову, на него рукой. Фараон мертв, у трона Лизимба, погибает и он.

– Подождите, - сказал космонавт, будучи на коленях, утирая нос о стену, - тут еще рисунки.

Мы подошли к нему и устроились в похожей позе, храня факел.

– Ничего не понятно, - бурчал Шэл.

– Тут какие-то люди, - сказал я, - их много, у некоторых звериные головы. Много таких маленьких рисунков. Они, то ходят, то просто стоят к нам лицом.

– Да, - говорил космонавт, - и еще мелкие значки, черточки везде. Это уже совсем другие рисунки.

Так и не разобрав последних настенных упоминаний, мы прошли еще дальше. Дышать становилось все тяжелее, воздух наполнялся сонным весом бегущих пылинок. А проход свернул направо. Там он стал уже, ниже. Я регулярно освещал лица своих друзей, побаиваясь, почему-то, что их уж нет или они мой мираж. Не удивительно: мы шли тихо, в ногу, молча, и дышали в такт.

– А как вы думаете, - неестественно для такого беззвучия раздался голос Шэла, - куда же мы выйдем?

– Знаете, - ответил космонавт, - я как то читал, что в пирамидах находятся всякие ловушки, лабиринты, тайные ходы.

– Хочешь сказать, - посмотрел я на него, - что мы не выберемся, и проклятие окажется правдой?

– Я не уверен, друг, все может быть. Нам бы только разыскать машину.

– Эх, - сквозь паузу сказал Шэл, - я буду помнить свою семью и свой дом.

– Да что же вы, - говорит космонавт, - верьте в лучшее! Не пора еще прощаться с миром.

– Действительно, не возьмет нас эта треугольная могила фараона. Уж поверьте, мы вот через Черную дыру прошли.

– Может и так, - продолжал Шэл, - но только не похоже, чтобы тут выход был. Зато, если машина, в конце концов, найдется, я сразу смогу попасть домой.

– Вот видите, - приободрился космонавт, - вы уже не столь омрачены!

– А позвольте еще вопрос.

– Спрашивайте, - хором отозвались мы.

– А вот если все получится, и вы благополучно отлетите с Земли, как бы это смешно не звучало, к себе на Землю, и будете в полной безопасности далеко от нас…

– Продолжайте.

– То, можно ли мне рассказать о моей удивительной встрече с вами? Вы представляете, что там начнется!

– А вы не боитесь, что вам не поверят?
– спросил я.

– Как же не поверят? Поверят. Я рассказал бы все в подробностях, не теряя мелочей. Все бы в тот е день, на всей планете узнали бы о вас и ваших странствиях. Это вызвало бы фурор, ликования, к вам бы стремились и хотели бы изучить, увидеть. Ведь осталась даже книга желаний ваша, в библиотеке, на которой вы видны. Просто фантастика!

– Ведь вы один нас знаете, - сказал космонавт, - где уверенность, что вы не обманываете?

Шэл слегка поводил глазами по нам в незаметной неуверенности.

– Ведь все знают меня, знают, какой я честный. И Вита все подтвердит. Молва пойдет, а через день все и забудут, кто там первый все рассказал, но вас шептать будут. Как? Откуда эти внеземные существа, такие же, как мы, непохожие не на одну из известных космических рас? А, кроме того, представьте себе, что они скажут, когда узнают, что двое пришельцев прибыли, чтобы сказать, что Земля наша – часть нереального мира! Это уж такое начнется: скандал, расследования, ученые всего мира доказывают и оспаривают, сидя у своих приборов месяцами. А люди все нервничают, не могут никак принять, удивляются, потрошат верх дном всю историю!