С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Шрифт:
– Магдалина видела. Своими глазами, – ответила женщина.
Старший брат сказал римлянину:
– Магдалина – одержимая женщина. При ее отношении к Иисусу – весьма понятная галлюцинация.
– Значит, она больше всех Его любила, если первая увидела! Сначала ей тоже не верили. Но другие женщины, которые тоже ходили к гробнице, рассказывали, что видели там ангела в белом одеянии. А некоторые говорят, что им явились два ангела! Они и отвалили камень от гроба, чтобы Иисус мог встать и уйти.
– Интересно, сколько ангелов будет к утру, – ехидно заметил старший брат.
– А я говорила,
– Поверить, конечно, трудно. Но если Он даже, так сказать, воскрес в сердцах любящих людей, то все равно это чудо, – сказала сестра. – Само по себе, они хотели убить нашу веру в освобождение. А ее убить нельзя! И вот она воскресла!
– Тихо, тихо, – сказал старший брат.
– Трясешься? Трясись!
– А я требую, чтобы ты сидела тихо. Соображаешь, какая теперь начнется слежка за нами? И учтите, это всех касается! Что, если они там тоже поверили в эту историю? Там тоже, знаете, умье. Начнут Его искать. Где Его будут искать? Прежде всего здесь! За домом уже установлено наблюдение. Кто сюда зашел – уже на заметке!
– За себя не беспокойся. В случае чего, я заверю, что ты их верный раб!
– А я тебе сейчас как врежу!
Сестра подбежала, остановилась перед ним:
– Давай, давай! Твоему гостю будет интересно. Увезет домой яркое впечатление.
– Ругаетесь! В такой день! Лучше бы я сюда не заходила, – расстроилась женщина.
– Прошу прощения за эту сцену, – сказал старший брат римлянину.
– Не обращайте на меня внимания. Меня нет.
– Видите ли, если эту фанатичку не остановить, она тут всех загубит!
– Верный раб! Послушный раб! – не унималась сестра.
– Давайте я вас покормлю, – сказала Мария. – Все хотят есть.
– Кто хочет есть? Никто не хочет есть, – сказал старший брат.
– Не говори за всех, – сказал мальчик.
– Ты-то хоть помолчи.
– Все будут молчать, ты один будешь говорить, – сказала Мария.
– Да и ты, Мария… Вела бы себя как-то покультурнее.
– А что ты всем делаешь замечания! Все молчите, один он будет говорить! Никто ничего не понимает, он один все понимает! Он не хочет есть – никто не хочет есть! Он главнее всех, – возмутился мальчик.
– Сгинь, недотепа. Надоело. Никто не хочет понять… Сами не можете понять – послушайте других. Может быть, установим какой-нибудь порядок?
– А кто будет устанавливать? Ты? – спросила сестра.
– Почему бы и нет? Я, во всяком случае, старший.
– Не ты старший, не ты. Старшего дома нет, – сказала Мария.
– Слушай, Мария. Не хочу тебя обидеть, но ты припомни. Много он бывал дома? Часто ты Его видела? Ему до вас и дела не было. Он был, так сказать, выше всего этого.
– Неправда! Неправда!
– Что неправда?
– Неправда! Он любил нас! Он всегда нас любил! Он и уходил из дому, а все равно нас любил. Он отовсюду нам посылал… Где бы Он ни был, Он все равно нам посылал… Всегда.
– Что, что Он вам посылал?
Мария нашлась не сразу:
– Привет и ласку.
– Привет и ласку, – усмехнулся старший брат.
– Не смейся. Не надо смеяться.
– Что ты говоришь? – вмешалась женщина. – Ведь брат он тебе.
– Да, брат. Поэтому и говорю. Для вас это
человек не от мира сего. Особенно теперь. Мертвых все умеют любить. А для нас Он просто Иисус. И были у Него обыкновенные человеческие недостатки. И достоинства. И были у Него завихрения. А что касается меня, то я далеко не во всем с Ним согласен. Случалось с Ним и поспорить. Скажем, по вопросу…– Любопытно, о чем же вы спорили? – спросил римлянин.
– Ну, это наши внутренние дела, – уклонился старший брат. – Во всяком случае, если бы Он был жив, Он и сам не захотел бы причинять неприятности своей семье.
Мария посмотрела на него с жалостью:
– Тяжко тебе будет жить. Ох, как тяжело…
– Ну, Мария, я вижу, ты тоже научилась предсказывать. Почему же это мне будет тяжко жить?
– Считаешь, что вокруг тебя глупые люди. Трудно тебе будет с глупыми-то всю жизнь.
– Не понял.
Тем временем в дом вошел человек в пыльной дорожной одежде. У него ясное, сильное лицо. Это один из учеников Иисуса. Мария бросилась к нему:
– Что? Что?
– На дорогах ни души. Иду по улицам Галилеи – никого, тишина, никто не работает, лавки заперты, все сидят по домам. Выглядывают в окошки, чего-то ждут. А чего ждать? Все, что должно было произойти, уже произошло.
– А что произошло? Слухи ходят, а толком никто ничего не скажет…
– Для того я пришел сюда, чтобы сообщить, что произошло. Потому что тебе теперь предстоит совсем другая жизнь. Теперь, Мария, ты будешь жить иначе.
– Ты уж не пугай меня…
– Вечером все мы, Его ученики, собрались как прежде за трапезой, чтобы вместе вспомнить учителя. Двери были заперты.
Как вдруг Он появился среди нас – никто и не заметил как, когда – и сказал: «Мир вам». Только два слова, больше ничего не сказал. На руках и ногах Его были раны от гвоздей. Но мы ничего не смогли сказать Ему в ответ. Мы растерялись. Хотя Он сам говорил нам при жизни: там, где соберутся во имя Его, Он будет между ними.
– Мне думается, он сказал это все же в переносном смысле, – заметил старший брат.
– И стол не накрыт, мало ли что, – заволновалась Мария, – вдруг заявится голодный. А то всегда так: забежит, нашлось что-нибудь – поест, а не сообразишь сразу – уже куда-то дальше пошагал.
Женщина бросилась к Марии, опустилась перед ней на колени. Мария испугалась:
– Ты что? Вставай сейчас же, что это тебе в голову взбрело!
– Мария, ты, Его мать, поймешь меня. Прости за просьбу такую… Мальчик мой, сын мой болеет. Все говорят, надежды нет. Устала я, устала. Укрепи меня в моей надежде! Благослови!
– Вот о чем я тебе говорил, – сказал ученик. – Теперь к тебе многие придут, Мать Божья. И те, кто не верил в Него, попозже, но придут.
– Да что мне делать с ней? Так и будем стоять?
– А ты возложи ей на голову руки и пожелай добра.
– Ну вот, возложила…
– Пожелала добра?
– А как же.
– Вот и все. А теперь, женщина, вставай и можешь идти. И рассказывай всем то, что я рассказал. И ссылайся прямо на меня.
Женщина поднялась с колен.
– Ну, Мария, думали ли мы… Вчера еще… Могли ли мы думать?! – обращаясь к сестре. – Что, девочка, можно ли было подумать?