С любовью, бухгалтерия

– Да, справа те, что приезжали к нам, когда сигнализация сработала.

Но вспомнилась ей другая ночь – вчерашняя: дождь, Васины колдовские глаза, жар его тела. Галина невольно поерзала на месте, сбрасывая с себя не к месту яркие ощущения.

«За столько времени я подумала про него в первый раз!
– пришло в голову удивленное. – И то, что к слову пришлось. Война – лучшее лекарство от любви?»

Привычно мелькнула мысль на заднем фоне, как раз про ночной эпизод с программистами в офисе, что-то в нем было не так! Но Галина так же привычно отмахнулась – надоели эти полу-догадки, полу-подсказки подсознания. Вечно не вовремя.

– Справа, значит? – обрадовалась Лера. – Это потому что наше дело – правое!

Шеф высунулся из окна машины и поднял руку, приветствуя племянника друга. Тот ответил тем же.

Палыч расправил ладонь и опустил вниз, что, очевидно, означало – «стоим на месте, ждем». ЧОПовец-педагог кивнул в ответ, понимая.

Мягко шурша колесами, на площадку перед офисом въехала «бэха» председателя. И припарковалась в теньке у забора.

– Вражеское командование явилось! – хмыкнул директор.

Лера с волнением заглянула ему в глаза:

– Папа, а когда наши ЧОПовцы с чужими драться будут?! Как в игрухе?

– Надеюсь, никогда, - снисходительно улыбнулся Палыч. – Мы с председателем поговорим. И все. Ждем парламентеров.

– Тогда это ненастоящая война! – фыркнула Лера. – Потоптались на месте, языком почесали! В чем смысл этих армий с оружием, если все равно одни разговоры будут?!

– Понимаешь, дочка, - шеф примирительно погладил возмущенную Леру по руке. – Иногда, чтобы тебя просто услышали, нужно, чтобы за спиной была армия. Теперь у нас равенство сил: ни Валентина Игоревича в офис не пустят, ни меня. Пока не договоримся. И ты не права насчет «топтания на месте» - война разная бывает. Про стояние на Угре помнишь?

Лера кивнула и задумалась.

– А в старину, когда силы двух армий были равны, - наконец, выпалила она. – От каждой выходил лучший воин, и они устраивали между собой поединок – кто выиграет, того и армия, считалось, победила!

– Предлагаешь отпинать председателя? – рассмеялся Палыч. – Я – за милую душу! Но, боюсь, он не согласится.

Внезапно в ворота друг за другом въехали еще две машины, и остановились у самой лестницы.

Из одной вальяжно выбрался полный респектабельный джентльмен лет пятидесяти пяти. Несмотря на летнюю жару, на нем был костюм-тройка и цветастый галстук. В руках толстяк держал массивный кожаный портфель.

Из второй машины выскочил худой долговязый парень лет тридцати в белом летнем костюме и с ноутбуком подмышкой.

– Адвокаты пожаловали, - улыбнулся Палыч и обнял Леру: - А твоя правда, дочь, – будет поединок! Кто из адвокатов окажется более ушлым, того сторона и победила.

– Пап, а который наш?

– Наш в белом!
– гордо признался шеф.

Лера окинула адвокатов оценивающим взглядом и вздохнула:

– Наш симпатичнее. Но не сильно ли он молодой? Вон какой у председателя дядька конкретный, по лицу видать, что запросто докажет, будто белое – это черное.

– Не бойся, дочь!
– усмехнулся Палыч. – За нас сам Игорь Пересветов – восходящая звезда московской юриспруденции! Парень еще ни одного дела не проиграл! Хотя брался за такие, где никто не верил в победу.

– Пересветов? – обрадовалась Лера.
– Воин Пересвет вышел за нас на поединок богатырей?! Жаль, что Соломоныч никак не Челубей, Куликовской битвы не получится!

Галина задумалась. Игра в ассоциации была в детстве любимым развлечением. А сейчас давала возможность немного отвлечься, притушить бушующий в крови адреналиновый пожар.

Мозг радостно ухватился за идею: абстрагируя, экстраполируя, прокручивая одновременно с десяток вариантов. И менее через минуту был готов ответ:

– Насчет «никак не Челубей» я бы поспорила! Челубей с тюркского переводится как «юноша из благородного рода», «царевич». А Соломоныч - сын Соломона и…

– Тоже царевич! – весело догадалась Лера, не дав договорить. – Соломон – имя известного царя. Все подходит!

– Фантазерки! – рассмеялся шеф. – Но параллель с Куликовской битвой меня не вдохновляет. Поединок Пересвета с Челубеем окончился ничьей, и воевать пришлось всерьез. Наши хоть и победили, но понесли большие потери.

Адвокаты тем временем обменялись рукопожатием, перебросились парой фраз и отправились в одну из машин.

Толстый Соломоныч, он же Челубей, вытащил из портфеля стопку документов. Храбрый воин Пересвет в белых одеждах распахнул ноутбук.

Галина взглянула на них и ее накрыло: бешенное напряжение, сумасшедший стук сердца, полное ощущение причастности. Словно все волшебным образом перенеслись сквозь время и пространство – туда, на Куликово поле.

Солнце слепило, отражаясь в блеске стали, ветер трепал русские знамена, горячие кони топтали жухлую осеннюю траву. Ветер пах дымом костра, мешаясь с пеплом отдаленных пожарищ. И два великих воина мчались навстречу друг другу, судьбе, смерти. Или бессмертию?

Адвокаты горячо спорили, отчаянно жестикулировали, напряженно молчали глядя друг другу в глаза. Челубей атаковал ксерокопиями учредительных документов. Пересвет, словно щит, выставлял перед собой ноутбук, раскрытый на страничке арбитражного суда.

В машине Палыча все молчали и, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.

«Действительно, поединок! – признала Галина. – Реальная драка не на жизнь, а насмерть! Кто же победит? Хотелось бы, конечно, чтобы наш! Но исторические параллели – коварная штука».

Наконец, Игорь Пересветов кивнул оппоненту, вышел из машины и, отойдя на приличное расстояние, достал телефон.

– Да, Игорек!
– напряженно отозвался Палыч и, встретившись взглядом сначала с Лерой, затем с Галиной, включил громкую связь: - Что у нас?

– Ты, Леша, скажи, как тебе надо, - устало отозвался Пересвет. – По закону или…

– Конечно, по закону! – перебил Палыч. – Беспределом пачкаться не собираюсь!

– Ок. По закону подаем в суд. Там я раскатаю председателя в лаваш, без вариантов.

– Но? – со вздохом угадал шеф.

– Верно, Леша. Без «но» не обойдется. Соломоныч честно признал, что будет всячески тянуть, юлить и вставлять палки в колеса. Раньше, чем через полгода, решения не будет. А до этого работать спокойно не дадут. Формально по документам сейчас двоевластие, что фактически означает анархию. Сам понимаешь, с таким раскладом можно и бизнес потерять.

– Ясно. А второй вариант? Ты говорил «по закону или…»?

– Или с минимальными потерями. Предлагаю компромисс.