С любовью насмерть, Дун...

Он даже побагровел от гнева. Берден знал, в какую ярость впадал его шеф, когда его пытались обвести вокруг пальца.

— Я хотел забыть ту историю с кино, Майк, но теперь я, кажется, изменю свое решение. Пожалуй, эту миссис Миссал стоит снова как следует потрясти, — он ткнул пальцем в список. — Пока меня не будет, ты можешь попробовать связаться с женщинами, которые перечислены в списке.

— Надо учитывать, что это все-таки женская школа, — проворчал Берден недовольно. — Девушки, выходя замуж, меняют фамилии, не то что мужчины.

— Ничем не могу помочь! — рявкнул Уэксфорд. — Ко мне уже дважды наведывался мистер Грисвальд с тех пор, как началось следствие, все время торопит, держит за горло.

Грисвальд был главным констеблем. Берден уловил, о чем идет речь.

— Ты же его знаешь, Майк. Чуть следствие затянется — он тут же поднимает на ноги весь Скотленд-Ярд, — Уэксфорд повернулся и вышел, а Берден остался в кабинете с письмом и списком.

Но прежде чем начать охоту за женщинами, соученицами Маргарет Годфри, Берден решил еще раз внимательно прочесть письмо. Оно показалось ему интересным в том смысле, что вносило поправку в сложившееся у всех предубеждение относительно цельности ее характера. Получалось, что она была не столь уж чиста и непорочна, и ей были свойственны слабости.

«Если вы просто покатаетесь в машине пару раз и пообедаете вместе в ресторане (да еще за тебя заплатят) — не знаю, на твоем месте я не была бы такой щепетильной», — писала миссис Кац. А между тем она и представления не имела, кто такой Дун. Миссис Парсонс всегда это скрывала, в том-то и заключается загадка, да и вообще это как-то странно: почему надо было утаивать имя молодого человека, которому она нравилась, от кузины, своей родственницы и к тому же близкой подруги?

«Странная женщина, — думал Берден, — и очень странный молодой человек. И отношения между ней и Дуном, если подумать, тоже какие-то ненормальные. Миссис Кац пишет: «Все-таки никак не могу взять в толк, почему ты так боишься этой встречи…» — и дальше: «Между вами же не было ничего такого…» Что значит: «ничего такого»? Что она имеет в виду? Но миссис Парсонс чего-то боялась, а чего? Сексуальных домогательств? Миссис Кац считает, что миссис Парсонс всегда была излишне подозрительной. Как оказалось, имела на то основания. Любую порядочную женщину насторожило бы столь ретивое ухаживание со стороны мужчины. И однако «ничего такого» между ними не было. И миссис Парсонс совсем не стоило быть такой уж щепетильной».

Берден ломал голову, а разгадка не приходила. И письмо, и женщина, которой оно было адресовано — все было покрыто тайной. Отложив в сторону письмо, Берден снял телефонную трубку. Пока ему были ясны две вещи: Дун не домогался миссис Парсонс в том смысле, в каком это принято понимать; он ждал от нее чего-то другого, и это пугало ее, а в глазах кузины представлялось чем-то невинным, вполне безобидным и потому проявление щепетильности в данном случае выдавало ненужную подозрительность со стороны миссис Парсонс. Берден понял, что зашел в тупик, и замотал головой, как человек, замороченный путанной, трудноразрешимой проблемой, от которой надо избавиться. Он начал набирать номер.

Он попробовал набрать номер телефона, стоявший напротив фамилии «Бертрам», потому что фамилия на букву «А», Ансли, в телефонном справочнике отсутствовала. Кроме того, там не значились Пенстман и Сакс. Вердену ответил мистер Бертрам, который сказал, что он холост и ему восемьдесят лет. Затем Берден попробовал позвонить Дитчамам (других Дитчамов в книге не было), но ему никто не ответил, хотя он долго не опускал трубку, с бессмысленным упорством слушая мерные гудки зуммера.

У миссис Долан было занято. Берден подождал минут пять и позвонил еще раз. Она сняла трубку. Да, ответила она, Маргарет Долан ее дочь, но теперь она не Долан, а Хит, миссис Хит, и живет не здесь, а в Эдинбурге. Но, во всяком случае, Маргарет никогда не приводила домой девочку по фамилии Годфри. Она дружила с Джэнет Проубин и с Дердри Сакс, и, насколько верно она помнит, у них была своя постоянная, тесная компания.

Мать Мэри Хэншоу умерла, и Берден разговаривал с ее отцом. Да, его дочь все еще живет в Кингсмаркхэме. Замужем ли? Мистер Хэншоу неожиданно разразился громким хохотом. Берден не прерывал его, терпеливо ожидая, когда тот отхохочется. Наконец мистер Хэншоу успокоился и сказал, что его дочь определенно замужем, и чем нет никаких сомнений, и зовут ее не Мэри Хэншоу, а миссис Хедли, и что в настоящий момент она находится в больнице.

— Мне бы хотелось с ней поговорить, — сказал Берден.

— Конечно, это можно, — ответил мистер Хэншоу и опять развеселился. — По вам придется надеть белый халат, вот что. Она как раз сейчас производит на свет дите, оно у нее уже четвертое. Я-то думал, вы оттуда звоните, хотите мне сообщить радостную весть.

Вслед за этим Берден позвонил миссис Инграм и через нее связался с Джиллиан Инграм, ныне миссис Блумфильд. Она ничего не знала о Маргарет Парсонс, только вспомнила, что Маргарет была хорошенькая, серьезная, любила читать и была застенчива.

— Вы говорите — хорошенькая?

— Да, хорошенькая, я бы сказала — очень даже привлекательная. Ах, да, понимаю. Я тоже видела фотографию в газете. Но, вы знаете, красота не вечна.

Берден это знал и, тем не менее, был удивлен.

Энн Келли перебралась в Австралию, Марджори Миллер…

— Моя дочь погибла в автомобильной катастрофе, — ответил ему визгливый голос, в котором звучала старая боль, растревоженная понапрасну его звонком. — Я-то думала, уж кто-кто, а полиция должна быть осведомлена о таких вещах.

Берден тяжело вздохнул. Проубин, Роджерс… Так, эти были охвачены. А что касается остальных… В местной телефонной книге он обнаружил одних только Стивенсов двадцать шесть, сорок человек под фамилией Томас, пятьдесят два Уильямса, двенадцать Янгов.

Чтобы их всех обзвонить, придется потратить добрых полдня, да еще целый вечер. Одна надежда на Клэр Кларк. Должна же она ему помочь. Он захлопнул телефонную книгу и отправился в «персиковый» коттедж на Стовертон-роуд.

* * *

В зале, куда провела Уэксфорда Инж Вульф, большие французские окна были раскрыты настежь, и из сада доносились пронзительные крики — там ссорились дети. Дальше он прошел за ней в сад, они пересекли лужайку, и Уэксфорд увидел двух маленьких девочек; старшая девочка была точной копией своей матери, только в миниатюре, худенькая и с более острыми чертами лица, глаза, как у матери, были зеленовато-голубые, яркие, волосы рыжие; девочка помладше была толстая, со светлыми волосами, лицо ее было в веснушках. Ссорились они из-за качелей, устроенных по типу подвесной люльки, напоминающей лодку, раскрашенной желтой и красной краской, с зайчиком на носу. На таких качелях развлекаются дети в парках, на ярмарках — везде, где положено резвиться детям.

Инж бросилась к ссорящимся сестричкам, крича:

— Вы маленькие девочки или грубые, нехорошие мальчики? Зачем так играть? Вот приходит сейчас полицейский, он вас забрать!

Но девочки еще крепче вцепились в веревки, и Димфна, которая стояла, начала пинать ногой сестренку, сидящую на качелях.

— А если он полицейский, — сказала она, — то почему он не в форме?

Кто-то засмеялся, и Уэксфорд, быстро повернувшись, посмотрел в ту сторону. В гамаке, протянутом между шелковицей и стеной летнего домика, лежала Хэлен Миссал и пила чай из стакана, ее золотистая от загара рука лениво свисала из гамака. Подойдя ближе, Уэксфорд понял, что она принимает солнечную ванну. Она была почти обнажена, и только бикини, два ослепительно-белых островка на золотистом теле, наверху в форме восьмерки, а внизу — треугольника, скрывали грудь и низ живота. Уэксфорд растерялся и от этого еще больше разозлился.