С мертвого никто не спросит

— По-моему, ниггеры в наши дни слишком уж задрали нос. Попадают в город и начинают хамить белым, — сказал Клемент. — Я говорил вашей черномазой прислуге: мол, знаю, что вы наверху. Я несколько раз звонил вам на работу, и мне говорили, что вас нет. В конце концов мне сказали, что вы дома. Так я и сказал вашей негритянке, так что спорить вам незачем.

— Для клиентов меня никогда не бывает дома, — ответила Кэролайн. — Буду разговаривать с вами в моем рабочем кабинете, а скорее всего, в тюрьме округа Уэйн. Но только не здесь. Так что, Клемент, придется вам уйти.

— А чем вы заняты? Читаете? Вы что, заболели? Когда я вижу кого-нибудь в домашнем халате в разгар рабочего дня, то полагаю, что он либо работает в ночную смену, либо заболел.

Кэролайн сняла очки, положила их на раскрытую книгу и, закрыв ее, спустила с подушек босые ноги.

— Уверяю, вам меня не переубедить, — сказала она. — Вы все равно проиграете. Так что уходите.

Но Клемент, казалось, не слышал ее. Он оглядел комнату, посмотрел на висевшие на стенах картины, бар, провел взглядом по сидевшей в бамбуковом кресле Кэролайн в полосатом бежевом с белым просторном балахоне, затем — по обтянутому бежевым велюром дивану с лежавшими на нем голубыми подушками. Клемент сел на диван, поднял ноги, недовольно топнул ими по застланному ковром полу и подложил себе под спину подушку.

— Проклятие! — произнес он. — Знали бы вы, как я устал.

Кэролайн наблюдала за развалившимся на ее диване Мэнселлом, с трудом сдерживая гнев. «„Оклахомский дикарь“, родившийся на полтора века позже, чем следовало бы!» — подумала она. Или маленький мальчик, который так и не вырос. Она словно услышала капризный голос: «А что еще мне остается делать!»

— А мне ничего не остается, как сидеть у вас, — сказал Клемент и трижды топнул ногами по полу.

— Вы, похоже, решили испортить мне ковер, — заметила Кэролайн. — Он, между прочим, стоит пятнадцать тысяч долларов.

— Не обманываете? — разглядывая восточный орнамент на голубом ковре, спросил Клемент.

— Нет, не обманываю, — ответила Кэролайн. — Сейчас его цена гораздо выше.

— Тогда почему бы вам его не продать? Получили бы большие деньги.

— Мне он нравится, и я купила его не для того, чтобы вложить деньги.

— Сколько вы зарабатываете в год?

— Достаточно, чтобы жить в свое удовольствие.

— Да ладно вам. Так сколько вы зарабатываете?

— Зачем вам знать?

— Деньги дома не храните, наверное? — Клемент ухмыльнулся. — Знаю-знаю, все ваши сбережения на карточках «Виза». Вот жалость-то!

— Мне что, надо вас пожалеть?

— Не обязательно. Лучше выпишите чек.

— С какой стати?

— Вы знаете с какой.

— Клемент, вы бессовестный вымогатель.

— Знаю. Но судья Гай мертв, а мне от этого никакой выгоды. Обидно. Я увидел в его записной книжке ваш номер телефона, и у меня в голове созрел план. — Мэнселл вновь ухмыльнулся. — Как же так случилось, что ваш номер оказался в его книжке?

— Он несколько раз звонил мне, приглашал в ресторан.

— Бог ты мой! И вы отказались?

— Да, Клемент, отказалась.

— Но вы же не девочка. Хотя уверен, что вы могли бы найти себе кого-нибудь и поприличнее.

— Клемент, наш разговор стоит денег, — заметила Кэролайн. — Если у вас возникли проблемы и вы пришли за консультацией, то мои услуги вам обойдутся в две с половиной тысячи долларов, а если дело дойдет до суда, то я в качестве авансового платежа потребую с вас еще семь пятьсот.

Клемент несколько раз моргнул и прищурился. Кэролайн равнодушно наблюдала за ним; Клемент покачал головой.

— Наверное, главное, чему вас учат в школе — то есть на юридическом факультете, — умению переворачивать все с ног на голову, — заметил он. — Я пришел потребовать с вас чек, а вы говорите, что я должен вам десять тысяч.

— Только в том случае, если я буду представлять ваши интересы, — напомнила Кэролайн.

— Зачем мне вас нанимать? Что мне угрожает? Полицейские вертятся вокруг меня, а подступиться не могут. Так что я спокойненько проведу зиму в Тампе, во Флориде. Потому-то мне и нужно, чтобы вы выписали мне чек.

Кэролайн положила локти на подлокотники кресла и, подперев рукой голову, удивленно воззрилась на Мэнселла.

— Не перестаю вам удивляться, — сказала она.

— Я вас удивляю?

— Вы всегда такой спокойный. Никогда не нервничаете, не огорчаетесь. Как вам это удается?

— Всегда думаю только о хорошем, — ответил Клемент. — В общем, идите за чековой книжкой.

— Сколько вы хотите? Пару сотен?

Клемент вновь скривил губы.

— Пару сотен?

Задумывая шантаж, Клемент так и не решил, на какой сумме он остановится. В разговоре Кэролайн как-то упомянула, что в среднем ее гонорар составляет десять тысяч, и вначале он решил, что столько и потребует. Десять тысяч — кругленькая сумма! Однако сейчас она смотрела на него как на дворника, который пришел клянчить взятку, и ждала, когда он уйдет. Возмутившись ее надменностью, он решил удвоить сумму.

— Двадцати тысяч мне хватит, — заявил Мэнселл.

Кэролайн ничего ему не ответила. Она даже не пошевелилась, пока он не произнес:

— А у вас выдержка что надо!

Кэролайн поднялась с кресла, положила книгу на скамеечку для ног и направилась в эркер, где находился письменный стол.

— Я делаю это против желания, — сказала Кэролайн, поворачиваясь боком к Клементу. Склонившись над столом, она открыла чековую книжку и взяла ручку.

Мэнселла поразила ее покладистость. Он ожидал, что адвокатесса будет с ним спорить.

Кэролайн вырвала из книжки чек и, не глядя на Клемента, прошла мимо него и остановилась у ведущей в холл открытой двери.

— Вот, берите, — протянув ему чек, сказала она.

«Что-то здесь не так», — подумал Клемент. Кэролайн вышла в холл, поднялась по лестнице на несколько ступенек и через перила протянула Клементу руку с чеком.

— Берите и тотчас уходите, — сказала она. — Но учтите, если вы его возьмете, то можете на мои услуги больше не рассчитывать. Ни во время предварительного следствия, ни в суде. Поняли?

Клемент поднялся с дивана и, глядя на ее выглядывавшую из рукава халата обнаженную белую руку, направился к Кэролайн.