С миссией в ад

— Трогай!

Часовой, опять застыв, пожирал глазами крутые зады удалявшихся сытых коней.

— К папе, а потом к маме, — пряча под завистливым восхищением, насмешку говорит Джулиано.

— Его мамаша совсем плоха… Вот-вот… — перекрестившись наемник пятерней тычет в небеса…

Оставив в покое часового, тосканец на всякий случай обошел кругом все здание. Hе обнаружив ни одной подходящей лазейки, чтобы незаметно проникнуть, он понуро поплелся восвояси. Еще бы! Герцогиня разорвет его. И поделом…

«Что же делать, о Боже? Вразуми!» — молил Джулиано. И вдруг… замер. Его как озарило. Он стукнул себя по ляжке и опрометью кинулся домой.

…Черная карета, в которой обычно перевозили особо опасных преступников, в сопровождении семи бравых всадников, с грохотом мчавшихся по мостовой, остановилась у кованых ворот арки прокураторского здания.

— Именем Его святейшества! Отворяй! — зло кричит стоявшему за воротами кондотьеру, всадник, возглавлявший всю эту грозную процессию, и тем же повелительным тоном добавляет:

— Малатесту ко мне!

Малатеста вырос как из-под земли.

— Я капитан гвардии Его святейшества папы Климента восьмого — Чьеко Висконти! — представляется сердитый всадник. — Именем Его святейшества тебе велено выдать мне богомерзкого Ноланца.

— Hо прокуратора нет, господин капитан, — растерявшись от натиска гвардейца, мямлит Малатеста.

— Его преосвященство прокуратор Вазари это предвидел и велел тебе передать: «Скажи мессинцу, пускай не мешкает! Я спешу к матери!»

«Мессинец» и желание прокуратора оказаться как можно скорей у материнского одра сработали как пароль.

— Отворите ворота! — орет Малатеста, а потом приказывает:

— Привести Ноланца!

— Капитан, приведите его с завязанными глазами, — тоном не терпящим возражения велит ему Чьеко Висконти.

Проходят считанные минуты. Кованые ворота вновь открываются. Из мрачного их зева на мостовую в сопровождении семи всадников, как ошпаренная, вылетает черная карета. Она мчится во весь опор. Мчится вон из города… Полчаса спустя, суровый и злой капитан гвардейцев Чьеко Висконти приказывает остановиться.

— Получилось! — кричит он.

— Получилось! — размахивая саблями, ликуют всадники.

— Выводите его! — спешившись с лошади, велит капитан Висконти.

— Чезаре?!.. Это вы?!.. — ничего еще не понимая, затравленно озирается Ноланец.

Потом, все сообразив, он обнимает камергера.

— Hе меня надо благодарить, синьор Бруно, а герцогиню и вон того парня, — гвардейский капитан указывает на Джулиано, что стоит у поджидавшей их шикарной бордовой коляски, запряженной норовистыми скакунами.

— Это его план, — говорит Чезаре. — Это он придумал… А теперь, синьор Бруно, полным аллюром в Тоскану!..

Глава пятая В УРОЧИЩЕ ТИБЕТА

1

Часовщик связывается с Пепельным:

— Принесите мне нимб, что лежит в тумбочке моего стола. Я у нашего гостя.

Пепельный в недоумении: c чего бы это шефу понадибился трехъярусный нимб?.. Он им никогда не пользовался. Во всяком случае, Пепельный этого не видел. А он здесь, без малого, десять лет…

Все работники возглавляемой Часовщиком службы, как правило, пользуются простыми и, в редких случаях, по разрешению шефа, двухъярусными нимбами. Hа Часовщике всегда двухъярусный. Ему не просто положено его носить, он и обязан это делать и, как обладатель его, и, как патрон одной из Вселенных… А вот с трехъярусными дело посложнее. Ими в ВКМ удостаиваются избранные из избранных. Их не более пяти десятков. Технические возможности трехъярусного практически безграничны. С ним можно все. Сидя на одном месте, можно вживую общаться с коллегами, находящимися за миллионы парсеков от тебя — свободно хлопать по плечу, искупаться в их море, откушать чего-нибудь эдакого, что землянам и не снилось, пропустить одну-другую рюмашку хмельного напитка жителей других миров… С двухъярусным можно делать все то же, но в пределах своей галактики… А с одноярусным — только оставаться невидимым для мыслящих особей, которые опекаются службой Часовщика, и свободно перемещаться по своей звездной системе.

Пепельный не решается спросить шефа, для чего ему нужен затребованный им нимб. Во-первых, не принято. Во-вторых, если сочтет нужным — скажет сам.

Часовщик просит поставить нимб на стол и как бы мимоходом спрашивает:

— Где стажер Логик?

— Взял с вашего разрешения двухъярусный и… гуляет по звездам.

— Hе гуляет, а исследует, — поправляет шеф.

— Разумеется, — говорит Пепельный, а потом, незаметно скосив глаза в сторону кровати, почти беззвучно сообщает:

— Ваша честь, гость просыпается.

— Вижу… Оставьте нас.

Пепельного это еще больше озадачило. Когда в той же комнате и на той же кровати лежал Нострадамус, шеф его не выставлял. И был на шефе обычный двухъярусный нимб. Более того, он, Главный патрульный, лично сопровождал гостя по событиям. А тут…

Hе дожидаясь, когда гость окончательно очнется ото сна, Часовщик, приподняв его голову, водружает на нее нимб… Бруно открывает глаза и, с интересом озираясь, хмыкает. Взгляд его останавливается на сидящем рядом с ним человеке.

— Часовщик! — узнает он. — Вы откуда?

— Встречаю вас, Ваша честь.

Бруно задумывается. Впрочем, сейчас он никакой не Бруно. Им он был там, на Земле. Здесь же, дома, он Мастер, известный всему ВКМ под именем Просветитель.

— Что?.. Я вернулся?.. Меня уже?.. — сбрасывая ноги на пол, спрашивает он.

— Перед «уже», Ваша честь, вам решено устроить две встречи, — напоминает Часовщик.

— Почему две?! Насколько мне помнится, я планировал одну — с Мастером Спасителем.

— Так оно и есть, — подтверждает Часовщик. — Вторая — подарок, — с уважительным значением он указывает глазами вверх.

Бруно встает и, низко склонившись перед невидимым благодетелем, говорит: «Спасибо!»

— Кстати, Часовщик, кто назначен вместо меня? — любопытствует Просветитель.

— Ваша честь, на время вашего отсутствия обязанности руководителя Службы времени Великого Круга Миров возложены на Мастера Пытливого, — докладывает он.

— Лучшей кандидатуры и быть не могло! — искренне радуется Просветитель.