С орбиты невмешательства

– Где вы взяли описание электроводородного генератора? – витус Телс задал первый уточняющий вопрос, едва Нав закончил.

– В бездонной памяти Эла. Где же ещё?

– Точно? – витус Телс нахмурил брови. – Специального запроса вы не посылали.

– Конечно не посылал, - легко согласился Нав. – Оценка научно-технического потенциала ицонгов идёт отдельным пунктом в моём задании. Среди прочих книг для сравнительного анализа, Эл скинул на мой ридер подробное описание электроводородного генератора. Так называемые секретные технологии можно найти в любом научно-популярном издании для школьников.

– Где вы распечатали описание электроводородного генератора? На каком принтере?

– Нигде не распечатывал. По старинке, год почти, каждый вечер у себя в спальне писал, заодно переводил на их язык. Долго, конечно, но при всём желании я и не мог распечатать. На станции ни один принтер не принял бы текстовый файл на языке ицонгов. Это я случайно ещё на первом году выяснил.

Дотошный службист ещё долго расспрашивал Нава о подробностях. Его интересовала буквально всё, вплоть мелочей. Нав отвечал честно, даже не пытаясь что либо скрыть, либо приукрасить. Наконец витус Телс поднялся из-за стола.

– На сегодня всё, пока. Учитывая ваше сотрудничество со следствием, вы помещаетесь под домашний арест в вашей комнате повышенной комфортности. Вигора Телс проводит вас. Надеюсь, дурить вы не будете.

– Что вы, - Нав поднялся из кресла, - я боюсь вашу жену. Но, в любом случае, спасибо. Родной унитаз лучше точно такого же в холодном карцере.

Без лишний понуканий Нав покорно дошёл до своей комнаты. Входная дверь тихо закрылась за его спиной.

Точно тюрьма. Нав машинально поднялся на второй этаж и плюхнулся на нерасправленную постель. Для так называемых комнат повышенной комфортности даже не нужны специальные замки. Вполне достаточно дать Элу соответствующую команду.

Глава 16. «Разговор с Яссуд».

Три долгих дня после первого и единственного допроса Нава никто не тревожил. Как-то само собой его отстранили от научной работы. Больше не нужно трудиться в лаборатории, анализировать собранную кибершпионами информацию, или копаться в очередных развалинах на поверхности планеты. Последний отчёт о волнениях и слухах в поселении Лефон так и остался незаконченным.

Нава совершенно перестал интересовать внешний мир. Часами, с отрешённым видом, тупо уставившись в потолок, он лежал на так и нерасправленной кровати. Лишь изредка, буквально на пару минут, поднимался, чтобы пройти из угла в угол и снова упасть на нерасправленную постель.

Казалось, будто обитатели станции напрочь забыли о нём. Никто не заходил к нему хотя бы просто так, проведать и справиться о самочувствии. Может витус Телс запретил, или, что более вероятно, сотрудники станции до сих пор «не переварили» его поступок. Только спокойная и добрая Нанолла Остомич, жена начальника станции и повариха, регулярно приносила ему завтраки, обеды и ужины на большом начищенном до зеркального блеска подносе. Вигора Потанн молча ставила ароматно пахнущие тарелки на стол и забирала их через полчаса едва тронутыми.

На четвёртый день заключения доселе молчавший Эл вдруг спросил:

– Утус Лизин, к вам посетитель угора Лизин. Впустить?

О Создатель, усмехнулся Нав, как же быстро успел забыть о собственной жене.

– Хорошо, Эл. Пусть войдёт, - вслух произнёс Нав.

Замок на двери между спальнями громко щёлкнул.

– Здравствуй, дорогой.

Нав, не поднимаясь с кровати, повернул голову. Для встречи Яссуд надела ярко-зелёное платье с глубоким декольте. Стянутые незаметной резиночкой волосы пышной волной прикрывают не менее глубокий вырез на спине. С видом хозяйки дома Яссуд прошлась по спальне.

– До чего же ты опустился, - Яссуд сморщила носик.

На засыпанном хлебными крошками полу валяется ботинок с наполовину выпавшим носком. Второй ботинок выглядывает из-под опрокинутого стула. Второго носка не видно. На дне полураскрытого бельевого шкафа смятая одежда вперемежку с треугольными вешалками.

– Ты когда последний раз мылся? – Яссуд пальчиком закрыла створку шкафа. – От тебя уже пахнет.

– Яссуд, - Нав приподнялся на локте, - ты пришла по делу, или проверить бардак в моей спальне.

– Ты сердишься, это хороший признак. По прогнозу Киж Реман, ты уже должен выйти из депрессии. А она не только хороший врач, но ещё и профессиональный психолог.

– Зачем ты здесь?

– Разве сам догадаться не можешь? – Яссуд присела на край смятого одеяла.

– Наш брачный контракт?

– И не только он.

Яссуд наклонилась почти к самому лицу и тихо прошептала:

– Нав, зачем ты это сделал?

– Давай, я расскажу тебе небольшую историю.

Нав, мягко отстранив жену, сел на кровати и повернулся к Яссуд спиной.

– Мой отец – солдат княжеской армии. Он служил где-то на флоте, в десанте, вроде как, и пропал на задании без вести. Пропал, когда мне едва исполнилось пять лет. Второй раз мама замуж так и не вышла. Точнее, вышла, когда я уже очутился здесь, на станции.

Ребёнку, а пятилетнему мальчику особенно, нужен отец. Когда папы не оказалось рядом, я инстинктивно стал искать ему замену. И нашёл – отец моего школьного друга. Мама много работала, ей было особо не до меня. После школы я часто заходил в гости к однокласснику. Так я и рос. Что хорошо, что плохо, как нужно жить, по каким писанным и неписанным правилам нужно строить свою жизнь и прочую житейскую мудрость я постиг от родителя моего школьного друга.

Важно уточнить: семья моего школьного друга исповедует древнюю религию. Настолько древнюю, что истоки её кроются в глубоком прошлом, когда человечество жило на одной единственной планете и только со страхом и восхищением смотрело на звёзды. Отличительной чертой этой религии является почитание жизни в галактике вообще и разумной тем более. Её адепты всегда выступали против войн, за мирное сожительство всех разумных существ. «Галактика очень большая, места хватит для всех» - часто повторял отец моего школьного друга.

К собственному стыду, я забыл, как именно называется это религиозное учение. Последователей его так мало, что семья моего друга несколько раз в год ездила в какой-то пригород столицы в единственный на планете храм для торжественных богослужений.

Официальным последователем этой древней религии я не стал. Мама всегда косо смотрела на отца моего одноклассника. Она не разделяла его убеждений, но не запрещала мне общаться с ним. Он очень образованный и добрый человек, учил меня только добру. Ведь я мог связаться с дурной компанией, с уличной шпаной, что было бы во сто крат хуже. Мне исполнилось 14, когда мы переехали в другой город. Связь с религиозной семьёй моего школьного друга оборвалась.