С оттенком помешательства

Север стиснул кулаки и резко оборвал меня на полуслове:

— Не тебя я назвал, а Котова! Этот бессмертный яйца к тебе подкатывал!

Во дела....

Внезапно для самой себя я рассмеялась в голос. До того данное заявление было абсурдным.

— Ты когда последний раз зрение проверял? Никто ко мне не подкатывал! Никто даже близко ко мне...

И на сей раз Север не стал меня выслушивать:

— Только потому что я увел тебя к реке, никто и пальцем тебя не тронул, — процедил он, а после рявкнул: — А Котов мог! Ты не знаешь всей сути, поэтому лучше помолчи!

Бесит! Страшно бесит! Да кем он себя возомнил?

— Ничего не понимаю... — схватилась за голову, боясь, что она взорвется как переспелый арбуз. — Если никто не может трогать меня, почему ты сейчас здесь? Зачем запираешься со мной в чертовой кладовке? Тебе, что ли, все можно? А за репутацию свою не боишься? — почти проорала я, действуя на эмоциях.

— Не запираюсь я, — ответил механическим голосом, лишенным жизни.

— А что это, по-твоему? — мой голос сорвался до хрипоты и шепота, в горле стояла противная горечь.

Шумный вдох. Протяжный выдох. Затянувшаяся пауза, сплетающая мои нервы в косичку.

Задрав голову кверху, Север сомкнул веки и испустил из легких заколебавшийся выдох. На лице отразилась мучительная скорбь, боль, незнающая границ...

И клянусь, я расслышала едва уловимый шепот, обращенный к самому себе: "Ну не могу я держаться от нее подальше... убей, но не могу."

Краткий миг — и Север решительно захлопнул дверь, погрузив каморку во мрак.

— А вот теперь я заперся. В чертовой кладовке. С тобой. И мне плевать, кто что скажет... Рты заткну каждому, — пауза, будоражащая кровь и воспламеняющая нервные окончания. — Ты по-прежнему не въехала, почему я срываюсь на тебе?

Тишина и кромешная темнота обострили слух и чувство осязания.

Щелчок замка изнутри. Уверенный шаг. Еще один. Мой судорожный всхлип. Его рваный выдох. Струящееся тепло, забирающееся под одежду. Под кожу. И странное давление, ложившееся тяжестью на мои плечи, стремительно спускающееся вниз.

Ощущения на грани дикости, но крайне захватывающие.

И это опасно. Близость опасна. Было бы лучше, если бы я все видела. Но ведь где-то здесь должен быть выключатель.

Попытавшись нашарить его на стене, я напоролась на что-то твердое. Это что-то с грохотом повалилось на пол. Я была полностью дезориентирована, пока... пока не учуяла дурманящий аромат, перемешавшийся с запахом сигарет. Прямо у лица.

— Лина, я не люблю повторять дважды, — его дыхание врезалось мне в лоб, грубая ладонь стиснула талию.

Замерла, поскольку Север стоял прямо передо мной. Дышал моим дыханием, а я — его. Обжигающим и пьянящим.

Некуда было бежать. Поразительно, но мне и не хотелось вырываться из ловушки. И запах сигарет больше не казался мне таким тошнотворным.

— Нет, Север... Я понятия не имею, что тебе... нужно от меня, — мой голос дрогнул, как и тело, стоило Довлатову намеренно опустить ладонь на ягодицу. Яростно сжать крепкими пальцами. До срывающегося с губ полустона. Мучительного и крайне непозволительного. Но я простонала. Простонала прямо ему в шею и Север громко сглотнул.

Боже... Убейте меня...

— Подумай, ты же умная девочка, — его губы двигались у моего виска, задевали кожу и волосы.

При каждом предательском вдохе грудь соприкасалась с его влажным торсом, отчего та наливалась упругостью, а соски затвердевали, врезаясь в легкую ткань сарафана.

— Почему кому-то достается все и сразу, а мне — ничего, кроме парочки оплеух? Сколько раз у тебя с ним было?

— С кем?

— С Бергером, — прорычал он ненавистно, тряхнув меня и заставив застыть от холода, сквозящего от него.

— Что было? — шумно сглотнула. Находясь под натиском его воздействия, я плохо соображала.

Внезапно он убрал свою ладонь от меня, а вслед за этим послышался удар. Мощный и разрушительный. Кулак Севера со всего маху врезался в гипсокартоновую стену. Точнехонько над моей головой он проделал дыру. Я вздрогнула. Коленки подогнулись. Все затряслось внутри. Завибрировало. И сердце молотило нещадно, пробивая грудную клетку.

— ВСЕ, ЛИНА! — прошипел он на ухо ядовитой змеей, обездвижил меня полностью. — Не вынуждай меня произносить вслух то, о чем я даже думать не хочу! Это пиздец как бесит меня, понимаешь?! — его ладонь властно накрыла мое горло и я оцепенела, боясь проронить даже неосторожный писк. — Так сколько? Раз, два? Не больше же?

Не знаю, чем я думала, но что-то буквально заставило меня скрыть от него всю правду.

— Я не скажу. Тебя это никак не касается, — получилось весьма дерзко.

Вот только я не подумала о том, что его пальцы могут без труда пережать мне сонную артерию. Он мог перекрыть мне доступ кислорода. Мог, но Север этого не сделал.

Скользящим парализующим движение он завел ладонь за шею, а колено упер в стену между моих ног, вынудив расставить их шире.

Так как вся одежда Севера была вымоченной насквозь, мой сарафан моментально отсырел, подол начал прилипать к голым бедрам. С его волос скатывались капли воды, падая мне на грудь. Я вся была мокрой из-за него, словно он не с Козловой в бассейне обжимался, а со мной.

Свежие воспоминания о Козловой, об их поцелуе... мгновенно привели меня в чувство и отрезвили сознание. Мне стало противно.

— Отвали от меня, кобель! Ты мерзкий! Не прикасайся ко мне! — процедила злостно.

Зябко передернув плечами, я набралась храбрости и толкнула Севера в грудь, отпихнула от себя. Попыталась во всяком случае.

У нас слишком разные весовые категории. Моих сил не хватило для того чтобы сдвинуть эту тушу, нашпигованную мышцами, хотя бы на сантиметр. Наверное, потому Север прыснул со смеху. Мои попытки были смешны, а я — жалка.

— Ты хочешь, чтобы я был верен? — неожиданно спросил на ухо заговорщически.

Север положил ладони на стену по обе стороны от моей головы. Наклонился ко мне слишком близко. Настолько близко, что мне вмиг стало жарко и воздуха уже катастрофически не хватало.

— Кому? — сглотнула вязкую слюну.

— Тебе, глупышка! — никотиновое дыхание обдало пересохшие губы.

Инстинктивно облизнула их. Благо Север не видел.

— Да мне-то зачем твоя верность? — возмущенно пропищала, выставив руки, хоть как-то ограждающие от могучей скалы, намеревающейся расплющить меня. — Просто я переживаю за твою девушку. Виолетта не заслужила к себе такого отношения! Надеюсь, она видела, как ты засовывал свой язык Козловой в глотку! Надеюсь, она смогла сделать выводы, чтобы бросить тебя!

— Ну, во-первых, я Виолетте ничего не обещал. Во-вторых, мы не встречались. Она просто... сделала мне одолжение, назовем это так. По своей воле сделала. Ее никто ни к чему не принуждал. А уж что она там себе напридумывала — проблемы только ее и никого больше. А, в-третьих, — ладонь Севера легла на мою щеку, подушечка большого пальца нежно огладила скулу. Ресницы затрепетали, в горле высохло все к чертовой матери, в животе защекотало. Так не бывает. Эта нежность не может быть приятной. Только не его, — Лин, я хочу понять, какой вывод из всего этого сделала ты?