С паровозами через Тихий океан (Записки капитана)

Адмирал, Флетчер выслушал меня, не проронив ни слова. Потом поблагодарил, как он выразился, за интересное сообщение, и, поднявшись, стал прощаться.

И вот мы возвращаемся на теплоход. То, что мы видим, поражает нас. Превосходные бетонированные дороги, много всевозможных машин всяких типов, перевозящих грузы. Много солдат по обочинам дороги. Чувствуется, что остров густо населен военными и что здесь ведется крупное строительство.

Сопровождавший нас офицер-переводчик давал объяснения. Он уточнил, что на острове около пяти тысяч машин, больше сорока тысяч солдат-армейцев и много летчиков и моряков. Он рассказал, что остров разбит на несколько секторов и в каждом строительством ведает инженерный генерал. Строительство засекречено, то, что делается в соседнем секторе, соседи не знают, и пропуска действительны только на своей территории. Есть несколько госпиталей: для флота, для авиации и армейских частей.

– На будущий год мы закончим строительство, - сказал водитель нашего “джипа”.
– Скорей бы, надоело. Вы знаете, - помолчав, добавил он, - японцы пытались захватить этот остров. В августе прошлого года через несколько дней после начала работ они высадились на западном берегу бухты Килик на шестидесяти резиновых шлюпках, по шесть солдат в шлюпке. Мы дали им высадиться и уничтожили пулеметным огнем… Да, сейчас Адак не возьмешь голыми руками. А ведь еще в прошлом году здесь никого не было. Голубые песцы - вот кто обитал на острове. Несколько человек - владельцев заповедника - приезжали сюда на летнее время. В августе мы построили первый аэродром, с этого все началось…

Я слушал водителя и вспоминал первых открывателей острова. Русские мореходы на малых парусных судах проникли сюда в начале XV! II века. Вся группа Алеутских островов от Аляски и до восточного острова Атту была открыта и обследована русскими.

Вместе с Аляской царское правительство продало в прошлом веке и Алеутские острова. Глубочайшая ошибка, но сделанного не вернешь…

По дороге остановились у небольшого магазина для солдат и офицеров. Водитель сказал, что таких магазинов на острове несколько. Большой выбор фруктов и всевозможных соков и, конечно, кока-кола, продукты, обувь, одежда и разные безделушки. Выпили по бутылочке кока-колы.

Бухточка Суппер-Ков, где расположен причал, у которого мы стояли, находится в превосходном заливе Хулух. Она врезается в западный берег и служит портом военно-морской базы.

Что я увидел в порту во время нашей стоянки? Во-первых, большой причал в виде буквы “Т” длиной около трехсот метров, а рядом с ним Г-образный, длиной около ста пятидесяти метров. Десятисаженные глубины у продольных причалов вполне пригодны для швартовки больших судов. Ширина причалов двадцать пять метров. Эти два причала образуют ковш для маломерных судов. Работы велись с широким размахом.

Я еще сидел в кают-компании за чаем, когда явился морской офицер в чине капитана второго ранга. Он попросил срочного конфиденциального разговора, и мы отправились с ним в каюту, прихватив по стакану чаю.

– Капитан, расскажите, что произошло двадцать третьего декабря, когда вы подходили к базе.

Я понял, что адмирал Флетчер начал расследование.

– Если возможно, покажите ваш путь на карте, - попросил моряк.

Я достал старую карту с прокладкой и новую, полученную в Акутане. Посланец покачивал головой и приговаривал:

– Ай-ай, это потрясающе! Целые сутки вы ходили по минам. Ни пост, ни самолеты не заметили вас.

– Может быть, и заметили, однако не доложили начальству, и нам пришлось идти в Акутан. Потеряно впустую восемь суток во время войны.

– Ай-ай! Я разберусь, выясню.

Через час капитан второго ранга любезно раскланялся и покинул судно. Я взял с полки книгу, расположился поудобнее в кресле и стал читать. Через десять минут в каюту постучал еще один моряк. Этот был чином пониже. Он пришел с толстой тетрадью, в которую записал мой рассказ о злополучных событиях 23 декабря.

Переводчик между тем рассказал мне о порядках на острове. Кроме сухого закона, здесь строгая военная цензура. Офицеру в чине майора поручен просмотр всей корреспонденции. В каждой части есть человек, которому передаются письма в незапечатанном виде. По большей части это священник в военной форме. О просмотре корреспонденции личному составу базы объявлено официально. Издается газета с надписью: “Вынос газеты за пределы острова категорически запрещен”. Чтобы военнослужащие могли послать газету родным и близким, выпущен специальный новогодний номер.

Наконец я остался один и с наслаждением продолжал читать роман Вальтера Скотта.

Но снова раздался стук в дверь. Опять переводчик и с ним военный в чине армейского капитана. Форма американских военно-воздушных сил.

Капитан представился и попросил меня рассказать о событиях 23 декабря. Пришлось все повторить. Я считал, что помогаю союзникам в войне против общего врага.

Добросовестно заполнив страничку в записной книжке, капитан с гордостью сказал:

– Наши летчики первого января и сегодня, четвертого января, бомбили Парамушир. С последнего полета они недавно возвратились. Все живы и здоровы, а бомбы оставили японцам… Приезжайте к нам в гости, - пригласил капитан.
– Летом у нас хорошо - озера, речки, хорошо ловится рыба, есть форель. Даже трава растет, - закончил он с усмешкой, - похожая на овес. Лето есть лето, а сейчас январь на дворе. Как ваши первооткрыватели, русские мореходы, заметили, здесь, на острове, всегда осень. И летом может быть снег и зимой дождь. Так и живем.

Он сказал еще, что адмирал Флетчер справедлив, но строг и что все его побаиваются.

На следующий день грузовые операции закончились, буксиры немедленно отвели нас на рейд, и мы отдали якорь на глубине тридцати саженей.

Баржу привели только вечером. К девяти часам вечера взяли 66 тонн дизельного топлива и, не теряя ни минуты, двинулись в путь. Порт назначения - Сиэтл; там мы должны выгрузить остальной груз - руду. Как я уже говорил, руда вызывала у меня беспокойство. Плавучий груз мы, увы, оставили на Адаке. Осталась руда. Центр тяжести, и без того низкий на лесовозах, еще больше понизился.

Полученная в порту навигационная карта на январь предсказывала сильные ветры. “Роза ветров” была угрожающей.

Что же сказать об американцах на Адаке? Как они приняли наш теплоход, как отнеслись к нам, советским морякам?

Все делалось от души, без всякого нажима. У нас об этих встречах остались самые хорошие воспоминания.

Рядовой американский народ явно сочувствовал советским людям. Но в то же время в Америке действовали иные силы. Мне запомнились очень назойливые вопросы переводчика о Камчатке. Он приносил секретную карту полуострова, где с большой точностью были указаны названия с русским произношением. Смысл его вопросов, касаемых Камчатки, мне показался странным.

ВЕЛИКИЙ, ИЛИ ТИХИЙ

В субботу 8 января вышли в Тихий океан. Ветер крепкий, северо-западный. Пасмурно. Кривая барометра ползла кверху, но вскоре стала падать, а ветер перешел на западный, потом к югу, набирая постепенно силу. К пяти часам утра 9 января восточный ветер достиг штормовой силы, зыбь быстро возрастала.

Молим морского бога прекратить свои забавы. Судно качает и с борта на борт и с носа на корму. Вода в трюмах прибывает. Заклинило руль. Новое испытание, ниспосланное нам, мы совсем не заслужили. Остановили машину. Через полчаса механики устранили неисправности, и мы снова легли на прежний курс. Ветровая волна усилилась. Мы приближались к центру циклона.