С первой леди так не поступают

— Чтобы ярче горел.

— Возможно. Но вдруг это был он?

— Он.

— Это же просто подарок, Бет.

— Он предал родину.

Бойс сразу вспомнил, что Бет была первой леди Соединенных Штатов.

— Стоит ли сейчас тратить время на такие пустяки, как мораль?

— Это не пустяки, Бойс. Этот тип — преступник.

— Вот именно. Мы с ним быстро найдем общий язык.

— Ты ошибаешься.

— Ну, заполучили китайцы Олимпиаду. Ну, заполучили торпеду. Это что, конец света?

— Он оказывал покровительство всем их агентам в Калифорнии, которые воровали секреты в Силиконовой долине.

— Никто и не говорит, что этот парень святой.

— Тебя убеждать — все равно что объяснять акуле, что такое вегетарианство.

— Ну и не трудись. Сейчас не время ломать себе руки из соображений морали. Прибереги всё это для своей книжки.

— Но почему этот беглый предатель хочет мне помочь? Я спрашиваю из любопытства, а не из соображений морали — если от этого тебе станет хоть чуточку легче.

Бойс решил умолчать о том, что Уайли действует в интересах китайской разведки.

— Потому что он искренне верит в твою невиновность. И считает, что таким образом можно сделать хоть какое-то доброе дело. Расплатиться за прошлые злодеяния. Неужели у тебя хватит духу отказать такому же простому смертному, как ты, в возможности искупить вину?

— В мою невиновность верит один-единственный человек на нашей планете — бывший агент ФБР, который распродавал родину, чтобы финансировать свое пагубное пристрастие к азартным играм. Ничего себе клуб поклонников.

— Сейчас не до разборчивости.

* * *

Судья Голландец слушал не перебивая. Очки у него затуманивались до полной непрозрачности. Заместительница генерального прокурора Сандра Клинтик слушала молча, и на лице у нее отражались то презрение, то недоверие и возмущение.

В заключение Бет сказала:

— Мне хотелось сообщить это вам обоим конфиденциально. Я знаю, эта информация несколько запоздала. Кроме того, я сознаю возможные последствия, ведь тут затрагиваются важнейшие вопросы национальной безопасности. Но дело обстоит именно так, и я намерена дать ему ход.

— А от кого, — спросил судья Голландец, — получена эта информация?

Бет откашлялась:

— От Уайли П. Синклера.

— Возражаю! — выпалила Сэнди Клинтик.

— Мы не в суде, мисс Клинтик, — заметил судья Голландец. — Здесь можно изъясняться внесудебным языком. — Он снова повернулся к Бет. — Но надо признаться, миссис Макманн, всё это не производит на меня впечатления. Ни малейшего.

— Мне и самой хотелось бы, чтобы эта информация была получена из какого-нибудь другого источника, ваша честь.

— Это же позор, ваша честь, — сказала Клинтик. — Позор и гнусность.

Судья принялся покачиваться в кресле.

— Миссис Макманн, если окажется, что информация ни на чем не основана, а вас в конце концов признают виновной, я… учту это обстоятельство при вынесении приговора. Вы понимаете, чем это чревато?

Бет кивнула:

— Да, ваша честь.

— А что, если этот свидетель… допустим, я даже разрешу вам его вызвать… будет всё отрицать? А это отнюдь не исключено. Что тогда?

— Ваша честь, — сказала Бет, — вы же не станете требовать, чтобы я обсуждала вопросы адвокатской стратегии в присутствии представителя обвинения?

Из кабинета судьи Бет и Сэнди Клинтик вышли вместе. В приемной, где они оказались одни, Клинтик повернулась к Бет:

— Когда у вас срок?

— В июне.

Клинтик презрительно улыбнулась:

— Похоже, вы с ним ни перед чем не остановитесь.

— Это случайность.

— Ну конечно!

— Вы считаете это частью общей стратегии защиты?

— Почему бы и нет? Ход и в самом деле ловкий. Теперь судье будет не так-то просто объявить смертный приговор, не правда ли?

Бет холодно улыбнулась в ответ:

— Значит, вот почему вы не упоминаете об этом публично?

— Я надеюсь добиться вердикта и приговора до того, как вы явитесь в суд в платье для беременных.

— Постараюсь не заставить вас долго ждать.

* * *

Уайли П. Синклер, большой дока по части уловок, контруловок и даже контрконтруловок, объяснил Бойсу, как с ним можно связаться посредством ярко-оранжевых полосок липкой бумаги и знака «стоп» на Глиб-роуд. Несколько часов спустя Бойс уже стоял в будке телефона-автомата в «Старом городе» — Александрии. Когда он сказал Уайли П. Синклеру, что ему нужно, тот рассмеялся.

— Ну и ну, вам палец в рот не клади, — сказал Уайли. Когда затея перестала казаться ему чудесной, он продолжил: — Вы же знаете три главных правила, да? Не ешь в заведении под названием «У мамы», не связывайся с тайным натуралом, не ложись в койку с тем, у кого больше проблем, чем у тебя. А вот четвертое: не пытайся перехитрить человека по имени Уайли.

— Я бы не взял на себя смелость пытаться заманить вас в ловушку, — сказал Бойс. — Но нам нужен этот документ. Без него они просто будут всё отрицать, и что тогда прикажете делать? Кого потом вызывать?

— Не пойдет, адвокат.

— Вы хотите добиться своего или нет?

— Значит, по-вашему, без этого дело не выгорит?

— Ага.

Наступила долгая пауза. Потом Уайли П. Синклер захихикал.

— Ох, опять у них на мою задницу глаза разгорятся. Еще как разгорятся. Придется перебираться в глубь Страны панды, в такую глухомань, что в конце концов я, наверно, открою совершенно новую породу медведя. Ну да ладно. Мне по душе такие юристы, как вы, адвокат. Ради клиента вы готовы на всё. Слушайте, я просто не могу не спросить… это она его прикончила, да?

— Это знать не обязательно.

— Мне уже не терпится увидеть их физиономии, когда она помашет этой бумажкой в суде. Вы азартный человек, адвокат?

— Ну, до вас мне далеко.

— Вы знаете, что они отправили в Вегас две сотни агентов — меня разыскивать? Я был там, а они меня упустили. Что за шайка тупиц! Я удрал в бабском наряде. — Уайли рассмеялся. — Ставлю три к двум, что, когда она заявится с этим в суд, у судьи Голландца от злости в носу все жилки полопаются.