С Райкой

Малыш сразу ничего не понял, потому что она от волнения составляла предложения на странный манер. Но потом понял и пообещал, что больше так не будет.

Они поговорили про ее день в универе. Какая-то иструкторша с кафедры ушла рожать, и Райке предложили полную позицию как минимум на 6 месяцев. Малыш слушал ее и думал, что она наверняка возьмет эту позицию, чтобы не заниматься своим диссером, а быть большую часть времени с ним. К тому же это приличные деньги и летом частично оплаченные каникулы. Как раз в этом месте своих размышлений он и услышал ее вопрос: «Ну так что ты думаешь?»

Малыш сказал, что от работы никогда нельзя отказываться, а особенно от такой, что диссер она допишет и защитит в ноябре.

Потом Райка сказала, что звонил дед Нил и спрашивал, когда Малыш хочет приехать, смотреть на дедово хозяйство.

Малыш не был уверен, знают ли родственники об условиях их с Райкой брака – скорее всего, что нет. Поэтому они будут стараться помочь ему вписаться в новую жизнь и быть не только любимым для их внучки, но и кем-то полезным по мере его сил и возможностей. Он подумал, что сейчас как раз правильный момент поговорить с Райкой об этом. Хорошим обстоятельством было, что он сготовил обед.

Мысль обо всем этом пронеслась, как карточная комбинация в его голове, и он повторил эхом за ней: «Ну а ты как думаешь?»

– Я не говорила никому про наши обстоятельства и не хотела бы говорить. Поэтому, думаю, что нужно будет поехать и показать интерес к бизнесу. Я понимаю, что ты не хочешь себя завязывать никакими другими обязательствами, а мой дед непременно предложит тебе делать что-нибудь для компании.

– Этого я и боюсь, что предложит. Я не смогу отказаться и через 10 недель буду частью рабочего организма. Я не боюсь работы, но это было бы не совсем то, что я бы хотел делать в новом месте. Если бы мне сказали, что одним из условий переезда будет работа в определенном месте, я бы не поехал. Потому что в первую очередь я ехал за свободой выбора. Я понимаю, что захоти сейчас получить работу, то не нашел бы ничего самостоятельно в первую очередь потому что у меня нет достаточно языка, чтобы делать не механические туповатые операции. Возможно, что достаточного языка у меня не будет никогда, чтобы заниматься именно тем, чем бы я хотел.

– А чем бы ты хотел?

– Я бы хотел попробовать писать. Точнее я бы пошел на какие-нибудь писательские или сценаристские курсы. Научить писать человека невозможно, но показать способы и приемы необходимо. Я думаю, что к деду поехать нужно, и чем скорее, тем быстрее. Если я придумал, как не попасть служить в Красную Армию, то как открутиться от дедовых предложений и подавно придумаю.

– Чем скорее, тем быстрее – разве так можно говорить?

– Конечно можно: дис из а фри контри.

Это была дежурная фраза русского популярного комедианта в штатах. Райка рассказывала про него в один из своих заездов. Комедианта звали Яков Шмирнофф.

Разговор о жизни однако на этом не закончился, а просто переместился из кухни в спальню. Малыш было уселся в маленькое креслице напротив кровати, но не тут то было: Райка решила не терять напрасно минут и начала раздеваться. Малыш подумал, что это хороший знак, потому что времени было до восьми вечера. Еще он подумал, что может так незаметно здесь войти в роль счастливого мужа, что и действительно им станет.

Вчера в самолете он поймал себя на мысли, что занятие любовью с одним человеком так отличается от другого: с одними это бывает медленно, как полонез или болеро. Нужно перепробовать все позиции и поддержки и не дай бог не в той очередности. К финалу ты можешь придти счастливым, если ничего не забыл и крутился через нужное плечо.

А с другими бывает как рвота, которой не удержать. Тебя и партнера переполняет и рвет в клочья, но от желания. Вы сливаетесь в один организм, держите друг друга и извергаетесь. После припадка проходит сколько-то минут, и вы оба чувствуете, что новый порыв не обманчив и извергаетесь опять.

Лавмейкинг с Райкой был похож на процесс целительной рвоты. Она чувствовала себя все уверенней и безошибочно достигала, чего хотела в считанные минуты. Для нее это был более физиологический акт, чем эмоциональный: по достижении оргазма она вставала с постели и шла заниматься чем-нибудь посторонним. Малыша это немного смущало – от него не требовалось нежности. Но с другой стороны это было неплохо, если ее качество близости с ним случилось на таком уровне. Малыш боялся показывать Райке что-либо новое или другое, чтобы не ставить их обоих в неизвестное положение. Ей было отлично и так. Иногда она бывала так накручена, что успевала все завершить несколько раз и полу шутила: «Что ты там копаешься?». Но такое стало происходить позже.

Райка чистила только зубы и не заботилась ни о чем другом. Вот и в тот раз она пришла со своими университетскими запахами.

Они лежали под махровым халатом на спинах и говорили про завтрашний день.

У нее были дела в универе утром, но потом они могли бы поехать смотреть хваленый Славинский рыбо бизнес. Малыш был согласен на все варианты. Райка говорила ему, чтобы он завтра особенно не помалкивал, а выражал себя как мог.

После этого она встала с постели и стала читать какие-то методические инструкции. Но Малыш не чувствовал себя заброшенным и нелюбимым. Он подумал, что может быть Америка и есть такая продвинутая страна потому, что времени никто здесь не теряет даже на ласки и объемы после дневного секса.

Он дотянулся до книжной полки и вытащил оттуда красочный и тяжеленный том русских народных сказок. Таким томом в его прошедшей жизни непременно придавливали бы квашенную капусту в эмалированном ведре на балконе. От такой мысли кисло ему, однако, не стало.

В комнате их было слишком тепло, но вентиль на батарее отопления был поломан. Приоткрытое окно не слишком помогало с притоком свежего воздуха. Райка сидела как в предбаннике, одетая только в очки. Малыш решил ее пока не отвлекать, а заняться переводом. Он выбрал произведение «Мальчик с пальчик» и перечитал его несколько раз. В голове Малыша замигали лампочками улыбочки от предстоящей истории. Он записал ее на двух листах маминым каллиграфическим почерком и тронул Райку за плечо. Она посмотрела на него довольно отстраненно, несмотря на его наготу и спросила: «Что это – письмо на Родину?»

Малыш пропустил ее ерность мимо ушей, но зарубку все равно сделал.

Райка поняла, что сказала все не так и теперь искупала свою вину – читала вслух и с выражением. Малыш был озадачен – она совсем не смеялась, а ведь должно было быть смешно. Она отложила листки в сторону и поправила очки, как Валерка из Неуловумых: «У тебя получился русский вариант Rocky Raccoon. Выписывай сюда Тихомирова для озвучивания.»

– Это еще не законченный продукт. Это еще перевести надо на язык Шекспира.

Она ничего не сказала, только пожала плечами.

Малыш духом и не собирался падать. Он взял несколько чистых листов и влез в халат. Особого опыта писать по-английски у него не было. Когда-то он писал песни, но англоговорящие люди тех песен никогда не слыхали. Поэтому трудно было судить о качестве когда-то написанного. Тем не менее он сел на подоконник и написал. Как и в первый раз Малыш подошел к Райке и протянул ей листы.

Она хотела было возразить, что уже знакома с материалом, но, к счастью, увидела, что в этот раз написано было на другом языке, чем раньше, и начала читать.