С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник

— Что у них за дело?

— Мне не говорили. Я знаю не больше вашего. Никто не приходит, не звонит. Они вроде бы ждут чего-то.

Я улыбнулся. Непременно что-то произойдет.

— Ну что ж, старина, отправляйся спать. Я помню, что ты мне сказал, и буду иметь тебя в виду, но и ты держи ухо востро. Если схитрить, то можно будет кое-что разнюхать.

— А ты ничего не знаешь? Здесь творится что-то неладное, и мне это совсем не нравится.

— Кое-что я могу тебе сообщить. Девочка Руке разгуливает во сне.

Он был ошарашен.

— Без дураков?

— Естественно, поэтому я и здесь. И еще она скидывает шмотки перед публикой.

Он пережевывал эту мысль, которая явно пришлась ему по вкусу.

— Что-то есть странное в ней, — сказал я, — прими к сведению и будь начеку.

Я подтолкнул его к двери:

— И пусть тебе повезет.

Глава 3

Я встретился с Ведой Руке лишь во второй половине дня.

Утром мы с Паркером поехали на «паккарде» к дому Бретта. Мы поднимались по извилистой узкой дорожке до самого конца Оушн Роад.

Машину вел Паркер. И взял слишком быстрый темп. Пару раз машину заносило так, что задние колеса оказывались в опасной близости от края пропасти.

Я молчал.

Он вел машину небрежно, касаясь руля кончиками пальцев, словно боясь к нему притронуться. Прошло немало времени, прежде чем показался дом Бретта. Окруженный четырехметровой стеной, он был построен на возвышении и хорошо просматривался издалека, но вблизи был скрыт деревьями и кустарниками.

Паркер остановил машину, чтобы я смог осмотреться. Мы достали план, и он показал мне, где находится служебная дверь.

— Нужно лишь перелезть через стенку, — сказал он.

Так как это делать придется мне, а не ему, он не находил в том ничего трудного.

— Поверху проходит колючая проволока, — добавил он, — но это можно уладить.

Перед большими железными воротами появился сторож. Было ему лет пятьдесят, и выглядел он настоящим здоровяком, а его внимательные голубые глаза следили за нами до тех пор, пока мы не остановились метрах в пяти от ворот.

— Подождите, я с ним поговорю, — сказал Паркер.

Сторож двинулся в нашу сторону. Маленького роста, коренастый, с плечами боксера. На нем была коричневая рубашка, вельветовые брюки и фуражка с козырьком. Толстые, короткие ноги были обуты в кожаные сапоги.

— Я думал, что это дорога на Санта-Медину, — сказал Паркер, высунувшись из машины.

Сторож, поставив начищенный сапог на порог нашей машины, внимательно рассмотрел Паркера и затем меня. Если бы мне и не сказали, что это бывший полицейский, я все равно бы догадался по презрительному выражению глаз.

— Это частная дорога, — сказал он язвительным голосом, — так указано на дорожном щите у развилки, за восемьсот метров отсюда. Дорога на Санта-Медину поворачивает налево. Что вы здесь потеряли?

Пока он разглагольствовал, я рассматривал стены. Они были гладкими, как стекло, и сверху проходили три ряда колючей проволоки, достаточно острой, чтобы впиться в мое мясо.

— Я решил, что как раз левая дорога частная, — продолжал Паркер, безмятежно улыбаясь. — Извините нас за вторжение.

У меня была возможность рассмотреть еще кое-что. Возле сторожевой будки, зевая на солнце, сидела собака. Собака-волк. У нее были такие большие клыки, что на них можно было повесить шляпу.

— Проезжайте, — сказал сторож. — Когда у вас появится побольше времени, научитесь читать дорожные указатели.

Объемистую талию сторожа опоясывала портупея, а из кобуры выглядывала рукоятка огромного кольта, отполированная частым употреблением.

— Не нужно грубить, — спокойно сказал Паркер. — Тут кто угодно может ошибиться.

— Ну и красавца родила твоя мать, — ответил сторож.

Паркер вспыхнул.

— Это оскорбление, — ответил он сухо. — Я буду жаловаться вашему хозяину.

— Двигай, двигай, — проворчал сторож. — Убирайтесь отсюда со своей кучей железа, пока я не дал тебе более веский повод для жалобы.

Мы отправились тем же путем, что и приехали. Я наблюдал за сторожем в зеркальце машины. Он стоял на середине дороги и смотрел в нашу сторону, толстый и надменный.

— Очаровательный добряк, — сказал я, улыбаясь.

— Есть еще один такой же. Ночью они дежурят вместе.

— Вы видели собаку?

— Собаку? — Он посмотрел на меня. — Какую собаку?

— Собаку с волчьими зубами. Вид у нее даже более свирепый, нежели у сторожа, к тому же она голодна, да и проволока заострена на славу. Думаю, мне не мешало бы застраховаться.

— Вы не получите от нас больше ни цента, если хотите знать, — выдавил из себя Паркер.

— Как раз об этом я и толкую. С псом придется считаться. Должно быть, приятно смотреть, как это кроткое животное пускает слюни в темноте. Да, старина, вам придется переиграть и немного раскошелиться.

— Тысяча или ничего, — отрезал Паркер, — так что умерьте ваш аппетит.

— Вам следует набавить. Бретт может заплатить мне гораздо больше. И не говорите «умерьте свой аппетит», пока не знаете, сколько я запрошу.

Я увидел, как сузились его глаза. Значит, попал в точку.

— Предупреждаю вас, Джексон, — сказал Паркер сквозь зубы, — оставьте фокусы. Мы заключили сделку, вы получили задаток, значит, пойдете с нами до конца.

— Переговорите с Германом. Я хочу на пять сотен больше или выбываю из игры. Герман не говорил мне ни о стороже, ни о стене, ни о проволоке, ни тем более о собаке. Он представил всю работу так, будто ее можно выполнить с закрытыми глазами.

— Вы или берете тысячу или пожалеете об этом. — Его руки сжали руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Я не позволю какому-то негодяю шантажировать меня. Я вас не нанимал, все претензии — к Герману.

Он увеличил скорость, и на обратную дорогу мы затратили времени в три раза меньше.

— Пойдем к Герману, — сказал он.

Мы прошли в комнату.

Герман сидел на огромном стуле и, потирая розовое лицо, мрачно приготовился слушать.

— Я сказал ему, что не позволю делать из нас дураков, — сказал Паркер. Глаза его метали молнии.