S-T-I-K-S Художник в улье

– Да, я художник.

– И чего мне с ним делать? На херу вертеть? Художник, ля – он обошёл меня, издеваясь, двинул сзади под коленки, так чтобы я на них упал.

В этот момент вернулись те двое, уходившие осмотреть дом, и выложили перед главным мой арбалет, рюкзак и топор.

– Опа, а это ты для кого припас, для нас что-ли? – спросил, и тут же ударил меня в затылок подошвой ботинка, я упал и разбил нос об асфальт.

– Это что-за херня, никак арбалет? – после этого вопроса, у меня, думающего, только об одном, как мне сейчас больно, вспыхнула сильнейшая боль в икроножной мышце правой ноги, я заорал.

– Да ну? Оно даже может стрелять!

– И притом, для такого убожества, мощно пульнуло – одобряюще сказал один из садистов.

– У, сука, убить нас хотел, - в этот момент мне прилетел удар ногой под рёбра.

– Нас, сука, своих, ля, спасителей! Ничего святого нет в человеке – заржал втрой.

– Раз ты, такой сука, неблагодарный, мы из тебя всю эту твою неблагодарность ножом сейчас вынимать будем.

– Да ладно вам, хорош, братишки, не трогайте его, парень не без талантов, сразу видно, арбалет себе сделал - из говна и палок, у него нихрена не было, так собрал дымовую шашку из какого то говна. Соображает, художник. И всё это без живца, а кластер этот из быстрых, прикиньте как ему хреново сейчас, и было хреново. Такой человечек бы нам пригодился, нормальный парень. Не хватает сейчас нормальных. Все только нос воротят поначалу, а этот приспособится!

– Ты его ещё в зад поцелуй, Реваль! Нахваливаешь его, как хрен свой! – все заржали

– С превеликой радостью сделал бы это! Он нам показал, где элита, мы пришли сюда на фиолетовый дым, если помните. Потом он умудрился не сдохнуть. И подставил её под твой выстрел, Сизый! Золотой парень будет, если ещё с умением повезёт. Сколько заражённых ты уже положил, со своего арбалета, художник?

Я сначала не понял, к кому обращён вопрос. Кривясь, повернулся на голос… Как не больно шевелить извилинами сейчас, а приходится. Вспомнил, что художник это я, затем секунду вспоминал злополучную цифру, стона от боли и втягивая разбитым носом кровь. Почему-то у меня тряслись руки, как у наркомана.

– Ш-шесть. Шесть зомби убил я, из арбалета – четыре! – почти выкрикнул я, так как другую интонацию было поддерживать проблемно.

– Неплохо, не правда ли? Твои успехи в первый день, Твит?

– Так он, наверное, пустышей мочил, откуда здесь взяться нормальным заражённым? Тут этот всех распугал! – кивнул тот, который Твит, на тушу мёртвого полусущества-полуэкскаватора – но всё равно, для первого дня просто какой-то Хитман! Респект.

– У него уже трясучка началась, пипец ему. Плюс он ранен в ногу, скулить будет, весь в крови и дерьме, я его в машину не положу. Реваль, не беси меня.

– Мы там башку твари перевернули! – раздался голос одного из подчинённых.

Главарь бандитов сразу как-то изменился в лице, обрадовался почему-то, этому факту до крайности.

– Чтоб, когда я вернулся, он был уже дохлым, выпотрошенным, и аккуратно утрамбованным в сумку холодильник! Ты меня понял, Реваль? Иначе я тебя кончу вместе с ним, и сдам твоё бренное тело внешникам!

С этими словами он пнул стрелу, торчавшую у меня из ноги, и ушёл, все пошли за ним. Я вновь заорал.

– Что больно? Ладно, знаю, тупой вопрос, Да, досталось тебе сегодня. Не ссы, парень, я его уломаю, он сейчас жемчуга нажрётся, добрый будет. Я - Реваль, тебя как зовут?

– В-в-виталий.- сказал я, давясь слезами, соплями, кровью, и задыхаясь от боли в ноге.

– У меня к тебе один вопрос, Виталь, кем приходилась тебе та женщина, которую ты спасал?

– Она м-мать м-моего друга.

Реваль странно поменялся в лице. Посмотрел на меня задумчиво. Присел прямо на землю, на несколько секунд погрузившись в себя. Потянулся к карману. Достал оттуда сигарету, вставил в рот. Уставился на неё дикими глазами, отбросил. Улыбнулся мне.

– Не ссы, Виталь, сейчас им будет не до тебя, поверь мне, я знаю, умею я такое, кое-что знать. На вот, глотни этого – протянул мне фляжку.

Я отпил. Отвратительная бурда обожгла пищевод. Мои глаза – выпучились. Я не пью, считаю это уделом слабых существ. Но водку, из эксперимента, один раз пробовал, рюмку, вместе с отцом. Помню, мать с сестрой в этот момент находились рядом, и в шутку кричали: «Не пей, не пей». Так вот, сейчас мне дали не водку, а наверное, чистую спиртягу, с привкусом чего-то ещё.

Выдохнул.

– Ух, жесть какая, что это?

– Твоё лекарство от всего. Чувствуешь, насколько тебе легче стало? Эффект мгновенный. Возьми флягу и лежи тихо, я сейчас вернусь.

Он пошёл к странной машине, на которой они приехали. По пути его окликнули товарищи, сейчас почему-то склонившиеся над тушей монстра, и производящие над ним странные действия. Вроде как что-то резали ножовкой по металлу, и били зачем-то кирками в одно и то же место на голове.

На меня никто даже не смотрел, все уставились на эпицентр действа, и большинство людей повернулось ко мне спиной. Исключением был пулемётчик, на крыше грузовика, высунувшийся на половину из гнезда вращающейся, время от времени, турели. Он, судя по всему, был за часового, и приглядывал за окрестностями.

Я лежал тихо, следуя совету единственного, расположенного ко мне бандита. Моя жизнь, похоже, висит на волоске. Ещё мне послышалось что-то странное: жемчуг это, наверное, название наркоты какой-то. Если после её приёма главгад становится добрее - то пусть ест её побольше.

Реваль что-то ответил им. На две минуты он исчез в машине, вылез оттуда с сумкой.

Приплыли. Не уболтал. Сейчас меня резать будут. Пожил я недолго, но счастливо.

Пошёл в мою сторону. Рядом с моей головой он поставил большущую сумку, расстегнул молнию, положил обе руки внутрь.

– Рубер!- истошно заорал он

Вслед за этим, мир стремительно ускорился.

Никто не стал спрашивать: «Где? Что? В какой стороне искать это?» Двигатель бронированного грузовика взревел, завёлся в одно мгновение. Все побросали инструменты, освободив руки для оружия, стремительно побежали к машине, на бегу вращая головой на все триста шестьдесят градусов, ища взглядом опасность. Их взгляд неизбежно споткнулся об распрямившегося с трубой гранатомёта Реваля.

– Ты чё твор…- конец фразы потонул в грохоте взрыва.

Грохнуло в самом центре людского скопления, между тушей и машиной. В воздухе что-то яростно засвистело.

Пулемётчик всё осознав, пытался развернуть орудие, но турель почему-то непоправимо заклинило.

Реваль вытащил из сумки вторую трубу, выстрелил по грузовику.

Следом сорвал кольцо у гранаты, кинул. Снова грохот. Снял автомат с плеча, разложил приклад.

Подошёл к кабине, выстрелил несколько раз.

– Реваль, мать твою, петух! Не-ет!…- последний выстрел, последовавшая за ним неестественная тишина, и гул в ушах.