S-T-I-K-S. Богиня Смерти II

Часов через шесть стало ясно, что это направление всё-таки можно исключить из предполагаемых. Даже с учётом того, что вчера Кали бежала, а сегодня едва плетётся, они с Пумбой уже должны были добраться хотя бы злосчастного оврага. Кали внутренне страшилась увидеть место гибели Сивача и Рэма и облегчённо выдохнула, когда поняла, что движутся они куда угодно, но только не туда.

А вот куда именно — пока оставалось загадкой.

Ближе к вечеру сосны всё-таки расступились, не сумев перебраться через границу двух состыкованных друг с другом кластеров. Теперь перед путниками простиралось безграничное перепаханное поле, хорошенько размоченное недавним ливнем.

Кали не сдержалась. Выругалась, зло отбросила винтовку и плюхнулась задом на ближайший камень.

— Стоп, машина. Поезд дальше не идёт.

— Какой поезд? — не понял Пумба. — Что такое поезд?

Кали, как могла, объяснила, не забыв для порядка упомянуть и рельсы. Атомит наморщил лоб и некоторое время натужно обдумывал сказанное. А потом выдал неожиданно логичную и в то же время абсолютно дурацкую мысль:

— Пумба могуч, как локомотив… Но тут нет рельсав…

— Рельсов, — на автомате поправила его Кали. — Конечно, нет. Это же аллегория. Ал-ле-го-ри-я. Понимаешь?

Пумба отрицательно покачал головой.

Кали оставалось только вздохнуть и порадоваться, что винтовка валяется достаточно далеко — иначе точно бы треснула недоумка по его тупой башке.

— Короче, — успокоив себя парой вдохов и выдохов, решила блондинка. — Перевожу с русского на русский — я устала, у меня болит нога, и идти по вот этому я не смогу.

— Пумба нести, — тут же обрадовался амбал.

— Нести, — ещё раз вздохнув, согласилась Кали. — Тронешь задницу — убью.

— Пумба ничего не делать! Пумба беречь Кали.

— И держать свои руки при себе, верно? — задала наводящий вопрос блондинка.

— Да, да, Пумба… — обрадовавшийся было атомит разом сник и обречённо добавил, — держать руки…

— Свои руки. При себе. А не на заднице у Кали, — додавила своё Кали.

— При себе… — вынужден был согласиться вконец погрустневший Пумба.

Не особо доверяя атомиту, Кали предпочла взгромоздиться Пумбе на шею. Здоровяк, словно и не заметив веса миниатюрной блондинки, попёр через поле, как образцовый бульдозер, а Кали, наконец, облегчённо выдохнула от того, что больше не нужно ковылять на сломанной ноге.

Ближе к вечеру на окраине поля показалась крохотная деревенька. Выглядела она так, словно перенеслась сюда прямиком из позапрошлого века — приземистые, почерневшие от времени срубы, крытые дёрном и соломой крыши, двери, сбитые из досок, и крохотные окошки. Вокруг громоздились изгороди из жердей, на некоторых ещё висели глиняные и чугунные горшки, явно предназначенные для использования в печи. Вокруг царила тишина и запустение.

Пумба, увидев дома, прибавил скорости, и Кали вновь пришлось проявить всю свою смекалку и взять командование на себя. В итоге она осталась на окраине вместе со своей «Волгой» и монструозной пушкой атомита, а сам он с топором наперевес отправился проверять дома на наличие заражённых. Шума он при этом производил столько, что в результативности проверки можно было не сомневаться — сам не найдёт, так на него выйдут. Заражённые, как известно, обладают тончайшим слухом, а не услышать этого пыхтящего, топающего и громогласного здоровяка может разве что мёртвый.

Когда Пумба вернулся, обойдя всю деревню, Кали уже успела самостоятельно осмотреть пару близлежащих домов, выбрать относительно чистый и даже затащить туда пушку атомита.

— Пумба проверить — чисто! — заорал Пумба прямо с улицы. — Где Кали?

— Здесь я, — отозвалась блондинка, осматривая жилище, в котором им предстояло заночевать.

Деревня действительно прилетела из прошлого, но не из такого дальнего, как вначале показалась блондинке. Наверное, годов так из семидесятых или восьмидесятых богатого на потрясения двадцатого века. Так что внутри дома было даже в некоторой степени уютно. На стенах красовались модные в те времена гобелены с оленями, в углу напротив входа висела полочка с покрывшимися пылью иконами и давно погасшей лампадой перед ними. В другом углу на тумбочке стоял древний ламповый телевизор с выпуклым экраном и ручным переключателем каналов. В третьем громоздилась самая настоящая русская печь с застеленной стёганым одеялом полкой. Ещё тут имелась кушетка, деревянный стол с парой колченогих табуреток и умывальник с тазиком.

Кали, недолго думая, заняла кушетку. Очень хотелось на печку, но, во-первых, со сломанной ногой особо не налазишься, а во-вторых, какой смысл спать на холодном кирпиче.

— Пумба дежурить. И не мешать Кали выздоравливать, — безапеляционно заявила она, завернулась в дырявое одеяло и закрыла глаза, всеми силами демонстрируя, что приказы начальства не обсуждаются.

Бедному атомиту оставалось только смириться с текущим положением вещей.

5. Прошлое. Кали

До того как Кали попала в Улей, её звали Динарой. Имя куда как странное для голубоглазой блондинки европейской наружности. Родилась она в глухой деревне под Омском. И всё могло бы быть хорошо, но мать умерла от болезни, когда девочке исполнилось десять. Отец же погиб ещё раньше, во время исполнения интернационального долга в одной горной и солнечной, но несчастной стране.

И её взяла к себе сварливая тётка. Так бывает. Нормальных отношений у них не сложилось. Сестра матери жила в Крыму, на самом побережье Чёрного моря, в обычном для тех мест рыбацком посёлке. Вместе с тёткой-рыбачкой они вместе выходили в море на катере и ловили рыбу. Поначалу Динара уставала, но потом втянулась в рабочую рутину, кое-как совмещая её с учёбой в школе. Незаметно для себя она повзрослела и похорошела. Но чем старше она становилась, тем очевидней была мысль, что в рыбацком посёлке перспектив для неё никаких нет. Нужно куда-то поступать на учёбу, чтобы не просидеть всю оставшуюся жизнь в глуши. И в один прекрасный день девушка просто и без затей сбежала, оставив и рыбный промысел, и сварливую тётку–рыбачку в прошлом.

Почему-то ей казалось, что в родной деревне будет намного лучше житься. Но дом за время её отсутствия обветшал, а друзья детства в поисках лучшей жизни разъехались, кто куда. Динаре едва удалось продать наследство родителей. Зато у неё появились свободные деньги, на которые она сняла комнату на окраине города и поступила в Омский Государственный Технологический Университет на факультет генетики и вирусологии растений. Параллельно она перебивалась случайными подработками — курьером, уборщицей и даже лепильщицей пельменей.

На последнем месте работы она и познакомилась со своей ровесницей, которая тоже время от времени подрабатывала. Немногословная, даже нелюдимая, темноволосая, с большими чёрными глазами, вытянутым лицом и молочной кожей, Полина Негина была словно полной противоположностью голубоглазой блондинке. Но девушки, вопреки всему, быстро сдружились.

Зачем Негина подрабатывала — так и осталось загадкой. Она была приёмной дочерью самого богатого, если верить сплетням, человека в Омске, и в деньгах не нуждалась. Но именно она и привела Динару впервые в секцию биатлона.

Постепенно жизнь вошла в нормальное русло. Учёба, работа, биатлон.

Динара и до секции была сильной, выносливой и упрямой девушкой, а биатлон только добавил ей крепости и упорства. Уже через год девушки поехали на соревнования вместе.

В Улье, правда, умение бегать на лыжах не было востребовано. Зато те, кто хорошо обращался с винтовкой, жили заметно лучше остальных. Так что биатлон будущей снайперше «Джокеров» так или иначе пригодился.

* * *

Ночёвка в пустом частном доме не принесла новых приобретений. В доме когда-то жили крупные мужчины. Вероятно, во время перезагрузки все они то ли оказались вне дома, а то ли покинули его, заразившись паразитом Улья — отчего-то инстинкт всегда тянет только что заразившихся на улицу.