S-T-I-K-S. Брат во Христе
Шрифт:
– Я так и думал, что нам заразу занесли. Кто это сделал, американцы?
– Артак, давай помолчим.
– Хорошо, брат, давай.
Перед самым лагерем Рэб ненадолго включил фонарь, чтобы не задеть собственную сигнализацию. Он переступил через шпагат, но Артак задел его ногой, оступился и упал, переполошив всю округу. Из кроны деревьев появился луч света, осветивший Рэба и неуклюжего водителя Газели. Рэб сделал отмашку и свет потух. Дизель хорошо сориентировался за звук, с первого раза попав на шум.
– Вах, какого черта тут веревки натянули?
– Ругнулся Артак.
– Это чтобы отстреливать
– Негромко позвал напарника Рэб.
– Я привел того водителя с Газели.
– Я догадался. Он так орал на весь лес.
– Ара, я уже сказал твоему другу, что меня все хотели съесть. Вы бы так не орали?
– Ладно, проехали, теперь ты в безопасности. Дизель, спусти нам бутылку живца.
– Ара, что это?
– Лекарство, от страха и других недугов.
Дизель осторожно спустил на буксировочном тросе бутылку. Рэб отцепил ее и протянул мужчине.
– Пей. Один большой глоток.
– Зачем? Вы точно, не секта?
Рэб открутил пробку, сделал глоток, прополоскал горло, чтобы показать человеку, что глоток был настоящим и сглотнул.
– Не секта, но собираемся ею стать. Пей, полегчает.
Артак взял бутылку в руки.
– У меня жена в Краснодаре, и двое детей. Если умру, они будут на вашей совести.
Он решительно приложил горлышко к губам и сделал два глотка.
– Уууу, гадость!
– Секундное молчание.
– Ара, брат, началось.
– Вот, видишь, а ты боялся. Мы тебе желаем только добра. Ты и есть хочешь, наверное?
– Захотел, только что.
Рэб достал из запасов банку тушенки, открыл ее и дал поесть новичку. Тот уплетал молча, с большим аппетитом.
– Пока ты занят, изволь послушать правду о том, куда ты попал. Куда мы все попали.
– Ага, рассказывай, брат.
Рэб, под монотонное жевание слушателя, рассказал все, что знал об Улье, и все, что приключилось с ним и Дизелем с дочкой. Темнота не позволяла увидеть эмоции на лице Артака. Иногда было слышно, как останавливались его челюсти. Наверное, в этот момент, мозг пытался переваривать не еду, а новую информацию.
– Ара, как в кино.
– Произнес он после того, как Рэб замолчал.
– Как в фильме ужасов.
– Согласился Рэб.
– Теперь тебе надо дать новое имя, которое примет Улей. У тебя есть варианты? Чем ты занимался по жизни?
– Я шкуры закупал, по деревням ездил. У моего троюродного брата обувной цех, у него экспедитором работал.
– Такие варианты предлагаю, Шкура, Экспедитор, Газелист?
– Ара, нет, какая я тебе Шкура?
– Шучу. Давай, сам предлагай.
– Слушай, брат, башка не варит. Можно, я завтра придумаю?
– Ах, черт, я же забыл, что вы новенькие хлипкие все. На деревья ночевать тебя не погоню. Спи, где устроишься. Дизель!
– Чего?
– Скинь на землю тюфяк с тряпками.
Тюфяк мягко шмякнулся о землю.
– Вот, подкладывай под голову и спи. Завтра разберешь свою Газель и устроишь себе уютное гнездышко в ветвях. Спокойной ночи.
– Ара, брат, я хочу проснуться завтра, и чтобы все было, как раньше.
Рэб не стал отвечать, хотя и подмывало задавить новичка суровой правдой. Сказать ему что-нибудь так, чтобы он перестал тешить себя напрасными надеждами. Совсем недавно он находился в том же состоянии ощущения нереальности, присутствия
в кошмарном сне. Это и заставило его отнестись к несчастному человеку сочувственно.10 часть
– Выспался хоть?
– Спросил Рэб, когда пришла пора будить Дизеля.
– Выспишься тут, когда на весь лес орут? Как говорила моя покойная супруга, на том свете выспимся.
– Дизель замолчал. Наверное, напоминание о жене вернуло его к воспоминаниям о ней.
– Надеюсь, хоть она высыпается, теперь. Не хотелось бы думать, что она до сих пор в зверином обличье.
Дизель повесил на плечо автомат и ловко спустился по стволу дерева. Рэбу показалось, что его напарник хорошо видит в темноте, намного лучше, чем он. Перед тем, как заснуть он решил, что с утра узнает, не наложил ли Улей силу на его Зрение. Чем черт не шутит. Зрячий в темноте для их маленькой команды очень бы пригодился.
Оставшаяся ночь прошла без происшествий. Проснулся Рэб от того, что кто-то совсем рядом очень аппетитно жевал. Он открыл глаза и увидел Крофт с банкой тушенки в руке. Она скребла по ее дну ложкой. Девочка заметила, что Рэб проснулся.
– Проголодалась.
– Созналась она, будто ее заподозрили в чем-то нехорошем.
– Всю ночь видела накрытые столы, а под утро желудок судорогой свело.
– Полегчало?
– Гораздо.
– Крофт собралась бросить банку с дерева вниз, но увидела там незнакомого человека.
– Это кто такой?
– Еще один человек в нашей команде. Пока без имени. Обещал проснуться и придумать. Ты не слышала, как он орал ночью?
– Нет, не слышала.
– Да, на часы тебя рано ставить.
– Может, я варить стану?
– Может, я смотрю, к еде тебя тянет.
Рэб спустился на землю и растолкал новенького. Тот спросонья подскочил и смешно заводил глазами, в которых стояла просьба поменять картинку.
– Это всё правда? Мутанты, секта?
– Всё. Не веришь мне, спроси у ребенка. Устами младенца, сам знаешь...
– Это, дядя, Улей. Такой мир, где люди превращаются в мутантов и едят тех, кто не превратился.
Артак странно посмотрел на нее, как будто в его представлении дети не должны уметь разговаривать.
– У меня две дочки остались. Там.
– Радуйся, что остались там. Дизель семьей попал сюда. Жена мутировала, а он со своей Крофт теперь выживают.
Крофт вздохнула.
– Где папка?
– У моста стоит, в кустах. Скажи ему, чтобы возвращался.
Крофт убежала.
– Ты, это, Артак, завязывай уже со своей рефлексией. Давай, вливайся в коллектив. Девчонка в Улье четыре дня от силы, а такое ощущение, что она старше тебя. Придумал себе новое имя?
– Арагац, может быть?
– Как каждое второе армянское кафе? И что оно отражает?
– Красивую вершину. Красивую и неприступную.
– Как-то пафосно, и на самом деле ничего не отражает в применении к тебе.
– Ты как себе придумал?
– Мне дали.
– За что?
– За то, что окутывал группу рейдеров маскирующей вонью, как средство радио-электронной борьбы окутывает маскирующим излучением. РЭБ, понял?
– Опять возвращаемся к шкурам?
– Я не настаиваю. Может быть, назвать тебя, Скорняк?