S-T-I-K-S. Быстрее судьбы

– Скажу. Тебе. Честно.

Три слова – три удара. Якут смотрел с ужасом на своего напарника. Перед глазами всплыла картина, как его друга Тольку избивают трое пьяных сослуживцев, за убийство которых он потом и оказался за решеткой. А Алмаз продолжал:

– …Я. Не. Собирался. Забирать.

Главарь остановился передохнуть и победным тоном договорил:

– Твою дочь и жену.

Затем плотоядная гримаса появилась на лице наемника, и он добавил:

– Хотя вот жену, может быть подарил бы Шаху…

Это были последние слова сказанные Алмазом. Монах их услышал уже где-то в далеком тумане красной пелены, которая полностью застилала глаза. Внутри его сознания вспыхнуло понимание того, что изначально, по задумке Алмаза, у него бы не получилось вытащить Аню и Машу. А если бы их достали – участь родных была бы незавидна.

Он не знал тогда, что Опорник на обратном пути будет полностью разгромлен и что все его «козыри» аргументы для Алмаза в грузовике, когда они подъезжали к Аминску – были вовсе не козырями.

Он сам заварил эту кашу, и сам не смог из нее выбраться. Где-то в глубине естества рейдера вспыхнул маленький огонек ненависти, жажды мести, отчаяния, бессилия, злобы и горчи утраты. Весь этот адский коктейль разорвался с невероятной силой, выпуская наружу всю полуторагодовалую боль.

Проводник вдруг дернулся под коленом Алмаза и протяжно вымучено подал голос. Он все нарастал и нарастал. Удивленные наемники вокруг опешили вместе с Алмазом. Они думали, что лежащая на асфальте окровавленная избитая кукла уже ни на что не способна. Крик перешел в замогильный нечеловеческий вой, от которого даже у Якута встали дыбом волосы. На мгновение показалось, что его перекинуло на жаркий берег Австралии в невероятную духоту.

Монах поднял голову, невидящим взором посмотрев на удивленного Алмаза, и скрылся во вспышке пламени, мгновенно накрывшей всех наемников, стоящих вокруг. Нестерпимый свет рубанул по глазам Якута.

И это все – на фоне непрекращающегося крика его товарища, в котором застыла животная ярость и невероятной глубины страдание. Вспышка яркого пламени погасла, и Якут убрал руку от глаз. Монах лежал без одежды на асфальте. Вокруг него лежали обугленные тела наемников.

Кратковременная вспышка почти в тысячу градусов убила и их главаря – тут не помог никакой дар твердения кожи. Картина была до ужаса правильной в геометрическом плане – восемь обугленных останков, лежащих полукругом, одно человеческое обнаженное тело в центре и у его ног – самая большая дымящаяся туша Алмаза.

На удивление, тут же вокруг стало холодно. Словно Монах как то аккумулировал в себя все тепло вокруг. Да и дышать стало очень проблематично. Якут осторожно прикоснулся пальцем в чуть оплавленному асфальту – чуть теплый. Чертовщина какая-то. Неужто, дар, копившийся в напарнике полтора года, наконец-то нашел свой выход, да еще и с такой мощью. Рейдер искренне надеялся, что такая вспышка больше не повторится, иначе он тоже не переживет кремации. Ему итак повезло в том, что его бросили дальше от места происшествия.

Якут тихонько позвал:

– Монах!

Напарник молчал.

– Монах!

Проводник слабо зашевелился.

Якут торопливо резал уже путы на руках, после чего схватил автомат одного из наемников, перекинул его через плечо и бросился поднимать напарника:

– Давай! Вставай! Надо идти.

Тело Монаха было белым, словно он посидел в ледяной проруби. И температура его была как в морге. Чудно. Но проводник дышал. Якут взвалил его на плечо, и на полусогнутых побежал что было сил к вертолету, уже раскрутившему винты. Главное, чтобы его не заметили раньше времени. Якут обежал по дуге заднюю часть Ми-24 и положил Монаха на землю:

– Погоди!

Новичок сбросил с плеча автомат и на ускорении выполнил бросок к дверце вертушки. Открыв её, Якут наставил ствол на обоих пилотов:

– Быстро на выход!

Оба мужика уставились обалдевшими глазами на избитого и грязного оборванца с замазанным черной краской лицом. Якут разъяренно проревел:

– Я что-то не ясно сказал?

Оба пилота покинули вертушку с поднятыми руками. Приказав им бежать до тех пор, пока они смогут скрыться от его прямого попадания в спину, и, дав при этом очередь в воздух, Якут направился к напарнику. Пилоты при звуке стрельбы припустились к дому, что есть мочи. Уложив Монаха на пол десантного отсека, и, быстро зафиксировав его в этом положении, чтобы при наклонах – напарник не покатился в сторону, Якут на автомате набросил на него холщовый кусок грязной ткани, лежащей на сидении, чтобы укрыть от холода избитое тело товарища.

Он сел за рули и проверил поочередно ход двигателей. Остальные приготовления были уже выполнены пилотами до него. Затем Якут поднял винтокрылую машину над площадкой с небольшой скоростью, учитывая уровень площадки старта и выполнил висение в воздухе, разворачивая вертолет судя по показания приборов на восток. Вертолет забрался выше, возвышаясь над стабом.

Только сейчас можно было понять, что поселение довольно крупное. В поле зрения Якута попали наемники, бегущие к площадке. У одного в руках была длинная труба, и это очень не понравилось пилоту. Пальцы, вспоминая старое, забегали по переключателям, и пришлось немного податься в сторону, чтобы дотянуться до кнопки подготовки противопехотных ракет, поставив их запуск на прямую наводку. После чего, рейдер, дав больше тяги, отвел рычаг, и вертолет пошел на бегущих, хищно накренившись вперед.

Якут нажал кнопку пуска ракет, и барабаны с шумом выпустили несколько свистящих небольших снарядов, которые оставили клубящийся дым позади себя. Уже на земле каждый из них разорвался, выбросив сотни острейших кусочков стеклопластика, которыми была начинена каждая боеголовка. Комья земли взметнулись вверх вместе со взрывами, заставив людей упасть на землю и залечь. Многим наемникам не повезло и они, картинно раскинув руки, падали на полном ходу. Гранатометчик упал, и Якут резка дал тяги, уводя машину дальше за стаб, чтобы не попасть под возможный обстрел.

Памятуя рассказ Монаха, летчик пошел довольно низко, внимательно наблюдая за горизонтом. Если появится черная полоска мертвого кластера – придется сворачивать. Он обернулся на напарника. Тот тихо лежал на полу, не подавая никаких признаков активности. Только грудь еле видно вздымалась. Горючего в вертушке было мало. И поэтому меньше чем через полчаса Якуту пришлось искать площадку, чтобы посадить вертолет.

Выбрав полотно широкого шоссе, как наиболее ровную поверхность, он начал снижаться. Когда вертолет полностью прекратил свой ход. Якут осмотрелся. Вокруг ни души. Но на звук винта скоро сбегутся твари. И тогда им не поздоровиться. Отчаяние захватило новичка. Автомат, в котором меньше тридцати патронов и еле дышащий голый напарник, укрытый тканью. Вот все что оставалось у него.

Впереди на дороге показалась машины. Вот еще чего не хватало! Якут привалился назад на сидении и закрыл глаза. Конец. Один из броневиков, едущих впереди, остановился в пятидесяти метрах от вертолета, благоразумно свернув от прямой наводки ракет, и раздался голос громкоговорителя:

– Вы вторглись на территории. Союза Пяти. Предлагаем Вам выйти из вертолета и сдать оружие. В противном случае, мы будем вынуждены расстрелять вертолет.

Якут широко открыл глаза от радости. Неужто, они попали туда, куда так стремились? Он повернулся к Монаху, лежащему на полу вертолета: