S-T-I-K-S. Обратная сторона

– Они так же будут убивать этих тварей, только потому что они встали на пути этих недочеловеков. Хотя, если разобраться, джунгли, это не место для людей, джунгли как раз место этих тварей! Это их земля! Беда этих созданий в том, что они не могут объединиться и дать отпор двуногим. Вот представь, что было бы, если бы десяток крокодилов при поддержке сотен змей и пауков напали бы на такую деревеньку ночью, а? Они бы за пол часа, к ебеням бы эту деревеньку вынесли бы. По-быстрому покусали бы людей, те бы быстренько передохли, а победители бы ещё долго обгладывали кости. Они не могут объединиться мозгов не хватает, а зараженные могут!

– Но человек вроде как вершина эволюции, царь природы. Попытался я оправдать человека.

– Ты это голодному льву в саванне объясни! Или медведю-шатуну в разгар зимних холодов, а в нашем случае хотя бы лотерейщику! Даже пистолет вряд ли аргументирует твои доводы. Со смехом ответил мне Великий.

– Хотя у заров тоже особо мозгов нет, особенно у низших, их гонят инстинкты и голод. Продолжил он. Будь они чуть-чуть умнее, или хотя бы смогли действовать сообща, иммунных бы вообще тут не было, не было бы этого исключения они бы съедались быстрее, чем успевали бы закрепиться на стабах! Но старшие зары таки имеют зачатки интеллекта, только толку от этого нет. Иммунные собственно тоже не могут объединиться толком. Тоже воюют между собой, убивают друг друга, а за что – да не важно! Хоть «там», хоть здесь – причины одни и те же! Власть, деньги и бабы! Хоть мы и исключение, но как я говорил ранее, нам удалось встроиться в систему, а может быть мы просто понадобились системе чтобы выполнять некую Миссию! И эта система дала нам шанс на существование, и я замечу, довольно комфортное существование, а не бесконечный бег по кластерам, ради горстки споранов, как у диких.

– Диких? Спросил я и допил виски.

– Диких, диких. Мы так называем всех иммунных, кто не с нами. Великий опять наполнил бокалы.

– А миссия наша, заключается в том, чтобы помочь нашим работодателям познать тайны Улья. Не скрою, работа не всегда приятная и чистая, но кому-то надо и её выполнять. Работа медсестры в больнице тоже не всегда чистая, иногда и обгаженных приходится отмывать. Ничего – привыкают. Все привыкают, да Скальпель? Скальпель молча кивнул и потянулся к сигариллам.

– Кстати! Скальпель до попадания в Улей, был судмедэкспертом, по линии пат.анатомии.

– Было дело! Чего только не насмотрелся. Он закурил. Но ничё, быстро привык, даже втянулся. Меня на четвертом курсе турнули с химического фармацевтического. Хорошо дядька мой милиционер, он меня в судмедэкспертизу и пристроил. Собирать и разбирать тела я научился к третьему месяцу, там пациенты особо не возражают. Я в Улей три года назад попал, с перезагрузкой зоны. Мы приехали побои снимать, групповая драка была. Зеки тогда знатно друг друга палками да заточками отходили, а всех в город не повезешь. Уснул там, проснулся тут. Он глубоко затянулся и потянулся к бокалу с коньком.

– Продолжая аналогию с тварями, обитающими в джунглях… Вновь заговорил Великий. Твари способны не только приносить вред здоровью или убивать, но и пользу. Ты не хуже меня знаешь, что яды разных змей и пауков способны лечить. Китайцы так вообще внутренние органы, а порой и целиком пресмыкающихся, насекомых настаивают в спирту с корешками и специями, а потом принимают в качестве лекарства. Ну не любят они традиционную медицину.

– Ты это к чему Скальпель? Спросил я.
– Про разборку и сборку? Мысли никак не складывались в общую картину, не нравится мне такое начало.

– Давай так! Перебил меня Великий.

– Я тебе «золотой пропуск» на неделю дам, гуляй, пей, в борделе блуди, с казармы в отдельную хату тебя уже переселили, всё за счет заведения. Разрешено абсолютно всё, кроме откровенного беспредела и убийств. Но ты через три дня выходишь на работу, Скальпель скажет куда и когда, поработай недельку, а там если совсем не понравится, переведем в обычные знахари, а то Зуб мне уже весь мозг выеб по поводу тебя. Он достал из ящика стола обычную пластиковую карту, выкрашенную золотистой краской, с большой буквой «В» по середине и не большой кисет из бархата, протянул мне.

– А это, указав взглядом на кисет, авансом тебе, на будущее развитие. Сначала сходи к Зубу, он расскажет, что с этим делать, а потом всё, давай, на сегодня свободен, после Зуба дуй в «Неваду».

– Разрешите идти? Вставая спросил я, понимая, что разговор окончен.

– Иди. Ответил Великий. Я принял карту и кисет с его рук и вышел из кабинета.

* * *

– Что думаешь? Оставшись наедине спросил Великий Скальпеля.

– Знаешь ли Веля… Скальпель развалился в кресле с бокалом коньяка, красивая жизнь ещё никого не оставляла равнодушным, ты не хуже меня знаешь, как можно зачморить и опустить здешних обитателей, он ведь свежак совсем, обратной стороны не видел, а в самом низу нашего сумрачного вертепа мало кто дружит с рассудком, тут либо ломаться и принимать действительность, или в петлю! Но всегда можно залить, затрахать, в край заспекать чувство вины, пусть побалуется, покайфует. А там думаю особо возражать не будет. Кстати о «заспекать», доставай уже не томи, а то у меня уже чувство вины перед ним начинает разыгрываться. Скальпель мерзенько захихикал.

Великий подошел к серванту, открыл одну из многочисленных створок, за ней оказался не большой сейф. Он ввел код на электронной панели, открыв дверку достал не большой золотистый пенал, размером с портсигар извлёк из него две ампулы с оранжевой жидкостью. Положил портсигар в сейф, а вместо него взял многоразовый инъектор, похожий на инопланетный пистолет, вставил ампулы в рельс, на подобии пистолетной обоймы сверху, поднес носик инъектора к середине предплечья и нажал на кнопку в рукояти. Инъектор с тихим шелестом воткнул тоненькую иголку в мышцу Великого и выдавил содержимое первой ампулы.

Великий передал инъектор Скальпелю, сам сел в своё кресло и закатил глаза. Скальпель проделал ту же процедуру и тоже размазался по креслу. Минут пятнадцать они просто молчали наслаждались каждый своей «каруселью» в голове.

– Клянусь Ульем Скальпель, ты истинный алхимик, спек обычно будоражит кровь, усиливает действие адреналина, хочется бежать без остановки и рвать диких руками, а твоё варево умиротворяет, останавливает внутренний бег, хочется только думать и философствовать! Это, наверное, и есть та «нирвана» которой достигают тибетские монахи. Сказал Великий, подобравшись в кресле.

– Опыт - сын ошибок трудных! Веля, я хорошо учился, достаточно хорошо знаю химию и биологию, а если это соединить со знанием человеческой анатомии и процессов, происходящих в теле, ядреный коктейль получается. Меня ведь выгнали с института за то, что я вытяжку из простой анаши сделал, один затяг моих кристалликов, смешанный с табаком, убивал так как будто ты пять косяков выкурил и бутылкой водки полирнул, а самое главное, никакого привыкания! Собственно, дядька мент от тюрьмы и отмазал, не доказали тогда что это наркотик. Но с институтом пришлось расстаться.

– Я так разумею ты доволен нынешней жизнью? Работа – хобби все блага, чего ещё желать!

– Доволен, да не доволен. Ответил Скальпель. Великий глянул на него с не добрым прищуром.

– Не-не, ты не подумай. Меня абсолютно всё устраивает. Просто я хочу развиваться. Я, с твоего позволения всю разборку на Бахуса скинуть хочу. Я хочу новую грань дара прокачать. Основной ты мой знаешь, всю инфу с мозгов вытащить могу, ну и как ментат, я тоже очень мощный.

– Это да, мозголом ты умеющий, тут не дать не взять. Сказал Великий, раскуривая потухшую сигару. Так что за грань то?