S-T-I-K-S. Псих

— Голоден?

— Спрашиваешь, да я сейчас тебя съем.

— Садись, она кивнула на стол, — вина хочешь?

Вина я хотел, и еды, и побольше того и другого. Первые пять минут мы просто молча ели. Мясо оказалось нежирной говядиной, вымоченной в лимонном соке, просто таяло во рту, салат и картошка тоже проскакивали в организм за милую душу. А красное сухое отлично утоляло жажду. Когда первый голод был утолён, Хель решила начать разговор:

— Шварц звонил.

— У нас телефон есть?

— На весь город с сотни полторы наберётся. У всех, кто на институт работает, связь есть.

— Чего хотел?

— Хотел нас в командировку отправить. Куда-то далеко, точно не сказал. Сейчас сходим, обсудим детали.

— Так вечер уже. Там нет никого.

— Ещё чего. Учёные — люди увлечённые, многие и спят на рабочих местах.

— Что-то ещё?

Она задумалась.

— Тебе мясо понравилось?

— Более чем. Если решила привязать меня вкусной едой, то ты на верном пути.

— Просто… — она задумалась, не зная, что сказать, — никогда ничьей женой не была, не знаю, как себя вести. Если мы с тобой надолго, нужно узнавать друг друга, вот теперь знаю, что мясо любишь.

— Это всё придёт со временем, нам чаще придётся убивать, чем ужинать вместе. Расскажи лучше о своих дарах. В местных условиях это ещё более интимный разговор, чем обсуждение сексуальных предпочтений.

— Ничего особенного, могу электронику жечь, на расстоянии, любую.

— На каком расстоянии?

— Было метра три, но я вчера жемчуг съела, сейчас побольше будет.

— Надо в деле проверить, ещё?

— Мелкие предметы телепортировать, правда, исключительно по своему телу.

Она зажала в одном кулаке косточку, тут же раскрыла другой кулак, косточка оказалась там.

— Я так автомат достаю. И нож.

— Это пистолет-пулемёт.

— Я девочка, мне можно.

Мы засмеялись.

— Есть ещё способность прицельно бросать предметы, но совсем лёгкие.

Она скатала из хлеба шарик и бросила в раковину, не глядя. Шарик приземлился точно в сливное отверстие.

— А гранату так же?

— Слишком тяжёлая, но знахарь говорил, что с развитием вырастет масса предметов и расстояние броска.

— Неплохо. Это всё?

— Всё. Ждём новый, а у тебя что?

— Сила, скорость, ночное зрение и телепорт в сторону при попадании пули. Телепорт одноразовый, перезаряжается долго.

— Ночное зрение слабое и у меня есть, но это не дар, просто в Улье давно живу. Сила тоже, любого мужика свалю.

— Я заметил.

Когда мы доели, она собрала посуду и поставила её в мойку. Нужно было собираться. Хель определённо делала успехи. Порывшись в шкафу, она извлекла красивое кружевное бельё чёрного цвета и надела на себя, дополнили это великолепие чёрные же чулки, а сверху она надела короткое платье, синее в белый горошек. Короткие рукава удачно маскировали накачанные плечи гимнастки, а свободный подол также скрывал переразвитые бёдра. Когда она влезла ещё и в туфли на шпильках, я понял, что учёные нас не дождутся. Двинул к ней с напором, достойным носорога.

— Помнёшь платье… — она попыталась отбрыкиваться, падая на диван, — подожди, сама сниму…

Справились мы быстро. Насилия я не применял и больно ей не делал, не факт, что ей понравилось, но и недовольства не высказала. Разгладив незаметные складки на платье, она подошла к зеркалу и, достав откуда-то (телепортом) косметику, начала красить ресницы и губы.

— Тебя в институт не пустят, не узнают, — пошутил я.

— Скажу, что девочка по вызову к учёным на корпоратив.

На территорию института мы вошли примерно в восемь вечера, Хель охрана узнала, но при этом здорово смутилась. Старший смены рассыпался в комплиментах, а она (можете не верить) покраснела и стала благодарить. Когда поднялись в кабинет Шварца, обнаружили там ещё одного учёного, он представился Могилой и сказал, что отвечает за работу с детьми. Это был мужчина среднего роста, широкоплечий с огромной окладистой седой бородой. Сразу появилось желание спросить, как он кладёт её в постели, под одеяло или сверху. Сам Шварц удивлённо посмотрел на Хель, потом на меня, потом снова на неё, и спросил:

— Солнышко, что он с тобой сделал?

— Чего? — она сделала большие глаза и стала себя разглядывать.

— Ну, ты… — он замялся, подбирая слова, — женщина.

— Я всегда ей была.

— Прости, мы не замечали, ты очень красивая.

— Спасибо, — она мило улыбнулась всем присутствующим.

— И, тем не менее, — начал я, — что-то мне подсказывает, что нас сюда пригласили не для того, чтобы обсуждать прелести моей напарницы. Какое у вас дело?

— Да, дело есть, — Шварц вдруг стал серьёзным, — дело серьёзное и не терпящее суеты. Вы присаживайтесь, разговор будет долгим.

Мы присели на дополнительные стулья, которые, видимо, принесли специально для нас, а профессор продолжил:

— Вы, наверное, помните, уважаемый Псих, стаб под названием Город?

— Меня там тоже помнят.

— Догадываюсь. А дело в следующем: в Городе функционирует лаборатория. Нечто, отдалённо похожее на наш институт. Там производят опыты, в том числе и над людьми. Курировал эту лабораторию некий Грек, но потом с ним, — Шварц выразительно посмотрел на меня, — случилось несчастье. Тем не менее, лаборатория продолжает работать, хотя, насколько нам известно, особого прогресса у них нет. Большинство опытов упёрлись в потолок, преодолеть который не позволяет их материально-техническая база.

— Это мне, в принципе, известно, в чём наша задача?

— До этого мы дойдём, а пока небольшой ликбез по проблемам наличия/отсутствия иммунитета. Как вы знаете, существа небольшой массы не подвержены обращению, поэтому, например, человеческие дети остаются людьми до пяти лет плюс-минус. Определяющий фактор — масса, так вот, некоторые уникумы из детей, не будучи при этом иммунными, умудряются отодвинуть порог массы до довольно внушительных показателей. Так, например, рекорд принадлежит мальчику, сумевшему продержаться до возраста двенадцати лет, притом, что он не был рождён в Улье.

— Давайте ближе к телу, — поторопил я.

— Да, конечно, — кивнул головой Шварц, — проблема наша в том, что мальчик этот попал не в те руки, находится он в упомянутой мной лаборатории, где над ним ставили опыты. А поскольку методы городских далеки от идеала, то опыты эти закончились плачевно, мальчик впал в кому. Вот и ваша задача, собственно, проникнуть в город и, тайно похитив мальчика из лаборатории, привезти его сюда. Оплата за предполагаемый риск куда как достойная.

— Давайте я вам кое-что расскажу, — начал я, — дело в том, что в Городе я известен как убийца местной элиты, но это мелочи, по ним никто не горевал, важнее всего то, что на меня же повесили похищение городской казны, а это несколько сотен жемчужин, может и тысяча. Моя ментальная метка уничтожена, но очень многие помнят меня в лицо. Как думаете, что сделают люди, узнав человека, знающего о местонахождении горы жемчуга?

— А вы действительно его украли? — вмешался в разговор Могила, — жемчуг этот?

— Не знаю, из какого вы мира, но в моём мире был такой исторический персонаж, пират Френсис Дрейк. Очень матёрый разбойник был, совершил кругосветное плавание и ограбил западное побережье Латинской Америки, выкрал казну большинства испанских городов. Свою баснословную добычу он увёз в Англию, где королева сделала его рыцарем.

— Ну, и дальше, — оба профессора заинтересованно переглянулись.

— А дальше, уже в двадцатом веке, историки догадались сравнить количество якобы награбленного золота с грузоподъёмностью кораблей, проверили, так сказать, алгеброй гармонию. Так вот, оказалось, что Дрейк похитил едва десятую часть того, что ему приписывают, а остальное присвоили себе испанские губернаторы, благо, было на кого свалить.