S-T-I-K-S. Рихтовщик. Лабиринты силы
Шрифт:
– И чё теперь делать-то?
Накатившая волной безнадёга в прямом смысле сбила с ног. Колени подкосились, и я рухнул на пол там же, где стоял.
В руке сама собой материализовалась призванная из ячейки бутылка водки и, сорвав пробку с горлышка, в несколько могучих глотков, не чувствуя вкуса, я всосал в себя целиком всё содержимое сорокаградусной полулитровки.
В голове знакомо зашумело, и я блаженно зажмурился в ожидании спасительного забытья, мечтая хоть на часик отвлечься от кошмарной реальности. Но какое там… Едва начавшееся опьянение через полминуты оказалось нейтрализовано читерской Регенерацией, и от выпитой
В порыве отчаянной злости захотелось призвать две оставшиеся бутылки и тут же вылакать обе подряд, одну за другой, в надежде, что хотя бы тогда ударная доза алкоголя вызовет желаемый эффект. Я раздражённо отшвырнул пустую тару в угол и, ударившись о стену, бутылка разлетелась во все стороны мелкой шрапнелью. Несколькими осколками задело и меня, оцарапав щёку и ладонь.
Эта внезапная вспышка боли меня отрезвила.
Вместо водки я вытащил из сброшенного с плеч рюкзака пакет с сухарями, пересел, привалившись спиной к стене, и стал грызть твёрдые, как подошва берца, кусочки хлеба, равнодушно созерцая залитое электрическим светом пустое пространство своей невероятно просторной могилы.
Погруженный в мрачную меланхолию, я даже не заметил, как стал клевать носом. Накопившаяся за ночь и утренние часы усталость требовала хоть какого-то отдыха. И, убаюканный размеренным похрустыванием очередного сухарика, я вдруг провалился в короткий тревожный сон…
…И снова оказался в злосчастном коридоре-ловушке, аккурат в тот момент, когда, сойдя с заваленной трупами лифтовой платформы, зашагал прямо по коридору. При этом странным образом сейчас, параллельно с движением вперёд, я одновременно ещё и словно подглядывал за собой со стороны через сопровождающую каждый мой шаг невидимую камеру.
Сзади начала подниматься вверх лифтовая платформа. Почувствовав движение за спиной, я оборачиваюсь, чтобы увидеть открытую лифтовую шахту с исчезающим вверху краем платформы.
Продолжаю движение. И на очередном шаге вдруг явственно слышу едва заметный щелчок сработавшего потайного механизма.
Время вокруг меня мгновенно замедляется в десятки, а то и сотни раз. Изображение со стороны замирает на месте, превращаясь, по сути, в объёмную фотографию.
Я вижу, как картинка с боковой камеры наводится на плитку под подошвой моего, казалось, замершего на месте ботинка. Невольно обращаю внимание, что эта грёбаная плитка, на первый взгляд абсолютно неотличимая от соседних, имеет в верхнем правом углу необычный дефект в виде двух перекрещенных коротких трещин.
Обозначив метку на плитке-активаторе, камера стремительно разворачивается и, бросив меня статуей, застывшей на паузе в момент рокового шага, сдаёт обратно к провалу лифтовой шахты. Здесь остановленное время соскакивает с паузы и продолжает привычный ход. И я одновременно наблюдаю коридор впереди, по которому продолжаю неспешное движение, а через камеру, из боковой превратившуюся в заднюю, вижу, как стены лифтовой шахты беззвучно приходят в движение и через секунду сходятся друг с другом, превращаясь в единый монолит…
Проснулся я, словно от толчка в плечо.
В тишине пустого коридора услышал, как катится по полу выпавший из руки в момент пробуждения недоеденный сухарь.
Тут же вскочил, подхватил рюкзак и бегом рванул в противоположный
конец коридора на поиск помеченной крестом плитки.Отыскать нужную мне не составило труда. Её поиски уложились всего в минуту. Наступив, как во сне, ногой на плитку, я, как мог, напряг слух и с облегчением услышал знакомый, едва уловимый щелчок сработавшего механизма – точно такой же, как во сне.
Я тут же обернулся, ожидая увидеть расходящиеся плиты заново открывающейся шахты. Но сзади, увы, ничего не происходило. Вырытая мною в известняке пещера даже не дрогнула.
Прошла секунда, другая… Я уже вовсю накрутил себя, уверенный, что своими дурацкими раскопками безнадёжно испортил что-то в механизме управления плитами шахты. И вдруг услышал в коридоре знакомое урчание. Не сзади, а впереди.
Развернулся обратно и увидел открывшийся боковой проём справа, примерно в середине коридора, откуда беспрерывным потоком валила толпа бегунов и лотерейщиков.
– Ребятки, как же я рад снова вас видеть! – привлекая внимание, крикнул я гостям. И, призвав резак со Шпорой, бросился наперехват урчащей толпе…
Интерлюдия 2
Укрывшись от палящих лучей в тени кустарника, Паук лениво ловил языком стекающие по щекам капли, наслаждаясь минутами долгожданного привала. Выждав несколько секунд, он снова поднял фляжку и полил прохладной родниковой водой распаренную на солнце татуированную макушку.
– Кайф! – выдохнул здоровяк, жмурясь от удовольствия.
И тут же обиженно хрюкнул, получив чувствительный тычок каблуком тяжёлого берца в спину от затаившегося в кустах напарника.
Паук скривился от обидного удара, как от острого приступа аппендицита, но благоразумие пересилило гнев. Он молча проглотил грубость и, гася внутреннюю ярость, в очередной раз полил голову водой из фляжки.
– Я же просил, ни звука! – через минуту раздался над ухом разомлевшего Паука яростный шёпот вернувшегося из дозора Скальпеля.
– Да кто меня здесь услышит-то?! – в тон напарнику шёпотом возмутился Паук.
– От этого говнюка всего можно ожидать, – проворчал Скальпель, выходя из скрыта и материализуясь рядом с товарищем. – Боты его недооценили, и ты сам видел, что стало с их отрядом.
– Да уж!.. – фыркнул Паук. – Ну чё там? Как?
– Да как обычно в оазисе бывает: расслабились, отдыхают… Балласт в озере плещется. А Рихтовщик с девкой на берегу загорают.
– Вот суки, – завистливо поморщился Паук.
– Ладно, нехрен рассиживаться. Если хочешь как они, то потопали дальше.
– Твою ж мать! – Несмотря на злобное проклятие, Паук послушно поднялся и, пригибаясь, чтобы не высовываться из листвы невысокого кустарника, засеменил следом за напарником обратно в ненавистную черноту.
Нагнав Скальпеля метров через сто, когда они отдалились от оставшейся в оазисе компании на безопасное расстояние и стало возможным идти в полный рост и, не таясь, разговаривать без опасения быть замеченными, Паук продолжил разговор, прерванный резким уходом товарища.
– Я так и не понял, на хрена нам нужно пилить ещё фигову тучу часов по черноте до дальнего оазиса, когда мы только что могли напасть на ублюдков из-за кустов и загасить всех четверых без лишнего геморроя?
– Потому что я так решил. А мы вроде добазарились, что в нашем отряде я за старшего, – отрезал Скальпель.