S-T-I-K-S. Рихтовщик. Соленые брызги ярости

Стрелять прямо сквозь густой ельник было бессмысленно, из моего скрытого от посторонних взглядов сидячего положения поразить врагов можно было лишь одним способом – обводящим выстрелом сверху. Как это сделать, я имел самые смутные представления. И, тупо понадеявшись на недавно открывшийся навык, просто задрал взведённый лук вверх, приблизительно сопоставив дугу траектории выстрела с направлением движения первой жертвы. Неуклюже запустив первую стрелу, я болюче щёлкнул тетивой по подушкам пальцев и одновременно испытал неожиданное чувство глубокого удовлетворения. Как будто только что вспомнил и выполнил совершенно органичное для себя действо, в силу каких-то нелепых причин на продолжительное время преданное забвению. Неожиданно охватившая меня эйфория была, пожалуй, сродни состоянию искусного пловца, наконец попавшего в воду после многолетнего блуждания по суше. Это было как жадный вздох после длительной задержки дыхания…

Ещё до того, как первая стрела настигла цель, я успел выпустить в свинцовое осеннее небо ещё две. И, не останавливаясь, продолжил опустошать колчан, целя в подсвеченные даром красные фигуры врагов.

Девять стрел я выпустил буквально за пять секунд, и после двухсекундного полёта каждая поразила намеченную цель. Не каждая первая стрела оказалась смертельной – пятеро из девяти врагов пережили первое попадание и, отделавшись лёгкими ранами, бросились наутёк. Но густой ельник замедлил их бегство, и я спокойно добил подранков – лишь на одного пришлось потратить две дополнительные стрелы, остальных повторное попадание надёжно пришпилило к месту.

Продолжавший действовать дар помог удостовериться, что полученные врагами раны смертельны. Поначалу ярко-алая подсветка фигур врагов после попадания в них стрел на глазах начинала бледнеть и вскоре полностью исчезала, сигнализируя о наступлении смерти. Поэтому, отстрелявшись, я был уверен в конечном стопроцентном результате и, больше не таясь, поднялся и захромал к ближайшему трупу.

Разумеется, попёрся я к нему не только ради стрелы. Свежая рана на заднице безумно саднила, нуждалась в нормальной обработке и хотя бы заклейке пластырем. Стрелы я мог прекрасно собрать и через полчаса, но нужно было разобраться с личностями грёбаных подрывников, пока их свежие трупы не осыпались чёрным прахом, безвозвратно уничтожая улики.

Дорога к первому покойнику отняла у меня в три раза дольше времени, чем предыдущий расстрел всех девяти уродов. Я едва успел. Почерневшее тело с торчащей из основания шеи белопёрой стрелой осыпалось пеплом у меня на глазах. Но за секунду до этого я узнал искажённое конечной чернотой лицо покойника – это был старина Псих собственной персоной.

– Снова муры, – прошипел я, выдёргивая стрелу из вороха перепачканной чёрным прахом одежды. – Когда ж вы, суки, наконец-то от меня отвяжетесь?!

Глава 3,

в которой я глушу матёрую тварь и нахожу тайник муров

С помощью острого, как скальпель, наконечника стрелы я смог кое-как на ощупь вытащить из раны засевший неглубоко осколок, затем полил развороченную рану живцом из фляжки Психа и залепил добытым из кармана разгрузки пластырем. Вся операция заняла примерно минуту. Я торопился, чтобы за последние полторы минуты действия дара доковылять до останков ещё хотя бы одного мура.

Кроме стрелы и фляжки с живцом из оставшегося после Психа тряпья я выудил ещё кошель со споранами и несколько запасных рожков к автомату, рассовав всё это добро по карманам разгрузки. Разумеется, прихватил и сам «калаш», закинув его за спину. Но доковылять до следующего мура, как задумывал, не успел.

Помешала стая тварей, с небольшим опозданием примчавшаяся-таки к месту недавнего взрыва. На мою удачу это досадное происшествие случилось примерно за минуту до окончания действия дара. Заметив тварей в отслеживаемом мною радиусе действия Всевидящего ока, я своевременно затаился, и хотя стая прошла по ельнику буквально в считанных метрах от меня, ни одна из тварей меня не учуяла. Рассыпавшиеся прахом муры и подавно не привлекли её внимания. Два десятка заражённых высыпали из леса на дорогу и окружили догорающий остов авто.

Семнадцать бегунов и всего три лотерейщика большой опасности для двадцатидевятиуровневого игрока не представляли. И, убедившись, что подмоги тварям в ближайшие минуты ниоткуда не предвидится, я, разумеется, не упустил случая попрактиковаться в стрельбе из лука по удобным мишеням.

Двадцать стрел по скучковавшейся стае я выпустил буквально за десять секунд, как раз уложившись в последние мгновения действия дара. Окружающая меня со всех сторон стена ельника утратила прозрачность, и я не смог толком разглядеть результаты стрельбы. Но, судя по раздражённой многоголосице тварей, упокоить первой стрелой удалось далеко не всех.

Больше не таясь, я заковылял в сторону заранее примеченной полянки, где можно было подготовиться к встрече с ранеными врагами, которые, чутко среагировав на производимый мною треск, уже ломанулись вдогонку.

Я едва успел доковылять до дальнего конца поляны и развернуться, когда на открытое место выскочил первый, самый шустрый бегун со стрелой в плече. Посланная мною практически в упор вторая стрела вошла твари в грудь по самое оперение, швырнув шустрика обратно в заросли ельника. Троих выпрыгнувших следом бегунов ожидала такая же участь.

А вот с первым лотерейщиком пришлось повозиться. Мало того, что он оказался без торчащей стрелы – похоже, убойной силы моего навесного выстрела оказалось недостаточно, чтобы пробить его роговой наплечник, так ещё и посланная в упор стрела, с трудом пробив грудную пластину, лишь самую малость зашла твари под кожу, серьёзно не ранив, а лишь разъярив её. Твёрдо решив не использовать в бою Шпору, я едва успел повторно натянуть тетиву с новой стрелой. Разогнавшаяся на открытом пространстве тварь почти дотянулась до меня когтями, но в последнюю секунду получив стрелу в глаз, безвольно завалилась в траву.

Следующие двое бегунов позволили малёхо перевести дух, послушно сдохнув от первого же убойного выстрела. Но под занавес на поляну практически одновременно вывалилась двое матёрых лотерейщиков, и пришлось вновь пережить несколько тревожных секунд.

Удачным выстрелом в шею я замедлил одну их тварей. Вторую надёжно упокоил следующим выстрелом с критических двух метров точно в глаз. Несмотря на пробитую шею, первый лотерейщик практически не утратил проворства и подскочил ко мне гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Вместо выстрела пришлось, используя лук как палку, отбиваться от тянущихся длинных лап. Когтищи твари мгновенно порвали тетиву, но на самом луке не оставили даже царапины. Мой же ответный удар луком твари по лбу неожиданно дезориентировал лотерейщика. Матёрая двухметровая тварь, заскулив, как побитый щенок, растерянно попятилась от меня и даже не попыталась уклониться, когда вызвав-таки из инвентаря Шпору, я через секунду перерубил ей горло.

– Фига се, сюрприз-сувенир! – пробормотал я, по новой разглядывая невероятный лук, не только не пострадавший в рукопашной схватке, если не считать порванной тетивы, но и проявивший себя весьма опасным оружием ближнего боя.

Во время схватки с тварями я на несколько минут из-за адреналина позабыл о ране и теперь неожиданно обнаружил, что пострадавший зад уже практически не болит. Крутая Регенерация в очередной раз явила себя во всей красе. Вот только теперь мне ужасно хотелось жрать. И шкала Спорового баланса на четверть просела, намекая на острую потребность организма в живце. С последней проблемой я управился быстро, достав из ячейки дежурную фляжку живца и хорошенько к ней приложившись. Со жрачкой дела обстояли хуже. Оставшаяся в рюкзаке тушёнка и сухари наверняка сгорели вместе с тачкой, из съестного у меня осталась лишь горсть карамелек в кармане разгрузки. Я выгреб все, что были, освободил от обёрток, горстью закинул в рот и, душевно ими похрустывая, пошёл потрошить споровики перебитых на поляне тварей.