S-T-I-K-S. Стекловата

Мося получил ранения от сильнейшего представителя Стикса, это он понял. Он глядел в серое небо, истекая кровью, как одна из его же жертв. Эти мёртвые муры не поняли, что, начав играть в игры со Стиксом, уже нельзя дать задний ход. Получив что-то от Стикса, нельзя сказать: "Это я сам". Стикс забрал их. А Мосю? Он же не отрекался. Какой дар ему с той жемчужины? И тут дикий килдинг понял, у него есть новый дар! Чем он или кто-либо вокруг слабей от ранения, тем он быстрей и выносливей! Мося подскочил и помчался прочь! Как тогда, когда налетели на вояк, и он встретил её, оказавшуюся ему не по зубам. И вот Мося снова встретился с ней, и снова бежит. Раздавленный и униженный, но бежит, чтобы вернуться и стать ещё выше и сильней. Кровь вытекала из ран, а он ускорялся, всё быстрей и быстрей, уносясь прочь, на запад, через Рынск, в белое пятно.

Алёна вырубилась. Я знал, что после сильных зелий наступает отходняк, так что сильно не волновался. Единственное, залил ей в рот немного живца, чтобы тот растворялся и придавал ей сил. Пока ехали, я сделал так несколько раз. Не забывал и про долю Лягуха.

Заговорила рация:

– Калина, слушай. Я связался с Генералом. Он сделал засаду. Через полчаса наших преследователей будет ждать сюрприз. Как только проскочим автозаправку, сворачивай направо и прячь машину за каменным сараем. Понял?

– Вас понял: полчаса, сарай, прятать машину.

– Ну давай! Конец связи.

Теперь сильно не гнали, "тащили" муров в ловушку, всё время оставаясь на виду, но не в зоне поражения их автоматов.

Справа и слева потянулись скошенные поля и катушки соломы, раскиданные тут и там. Иногда они образовывали целые штабеля. Я глотнул живца. Это был последний. Много его сегодня попил. Но пьянеть не пьянел, слишком высоко было напряжение. Каждая секунда могла стать последней и для меня, и для моей любимой.

Дантист, оставшийся за главного в колонне, после того как Мося пересел на подвернувшийся порш кайен и умчался вдогонку то ли за новичками, то ли за рейдерами, внимательно смотрел в окно своего камаза на тот самый кайен. Ни одного пулевого отверстия. Тела двух меткачей, сенса и водилы лежали с аккуратными дырочками на лбу. На месте командира была лужа крови, но самого его не было. Очевидно, что тут работал кто-то очень сильный. Так положить бывалых муров, с сильными дарами...

Ехали быстро,как могли. Ясно, что те две машины должны были уходить в отрыв, но они этого не делали. Газель на горизонте как будто приглашала: "Едь за мной". Дистанцию не рвала. "Заманивает", - подумал Дантист,- "Да они наверняка пленили Мосю. А что он им расскажет? Дорожку к нам они и так знают. Он чокнутый и никогда мне не нравился. Пусть везут в Союз. Я ему не нянька. Да и Хишша, наверняка, теперь меня сделает главой Муравейника".

Дантист включил рацию:

– Разворачиваемся, горячие девочки в Рынске уже полчаса скучают, а мы тут по полям раскатываем.

Ответом ему было дружное гудение клаксонов. Выдавив жирное кольцо на поле, машины поехали в Рынск.

Газель и джип успешно добрались до назначенного места. Погони не было. Сил уже практически не оставалось.

Я взял Алёну за плечи и смотрел на её бледное лицо. Она улыбнулась и приоткрыла глаза.

– Калина!

Сказала чуть слышно, тонким, нежным голоском. Ласково обняла, и мы опять поцеловались, не спеша, чутко. От вкуса её губ, их теплоты и влажности у меня прибавилось сил. И я уже готов был сворачивать горы.

Она прижала меня к себе и прошептала:

– Ты мой!

– Твой. А ты моя.

Мы вышли из машины.

Подошёл Генерал.

Он пожал мне руку и внимательно посмотрел на обнимавшую меня Алёну:

– Добился таки своего! Молодец. Стоило того. Что теперь будешь делать?

Я растерялся, так далеко я не планировал.

– Ещё не думал.

– А у нас опять проблемки. Потом расскажу.

Генерал снова внимательно посмотрел на Алёну:

– Ничего понять не могу, какой у тебя дар?

Я опешил, раскрывать возможности Алёны в редактировании свойств кластеров не хотелось даже Генералу. Что бы сказать?

Алёна меня опередила. Потупя глаза в землю и теребя камешек на асфальте носком берца, негромко сказала:

– Я ксер.

Сказала тихо, но прозвучало, как гром. Несколько голов проходивших мимо вольнонаёмных из Пилона невольно повернулись в нашу сторону. Даже у Генерала, сделанного из бетона и стали, немного отпала челюсть. Правда, он быстро пришёл в себя.

– Это многое меняет.

И посмотрел на узкие ладошки моей девушки. Хмыкнул. Но, вспомнив о размерах микросхем, вернул себе энтузиазм.

Я сам немного ошалел. Не нашёлся, что сказать.

А Генерал продолжил:

– Мне кажется, у меня есть для вас неплохая работёнка. Взамен, я кажется, знаю, что вам нужно, и я это обеспечу.

Командир загадочно улыбнулся:

– Обстоятельства, сложились так, что мы тут ещё на одну ночь задержимся.

Генерал показал рукой на один из Камазов с кунгом:

– Он теперь ваш. На всю ночь. И в кабине никого не будет.

Немного подумав, добавил:

– И на весь день, естественно, тоже.

Подмигнул мне и мотнул головой в сторону кунга.

Я ведь так толком и не поговорил с Алёной, не было времени. Мы залезли в тёплый полумрак нашего нового дома. Стресс проходил, и количество выпитого позволило мне осмелиться на некоторые, неприличные действия. Но я был в этом поддержан. А те зелья, коими была накачана Алёна, или её естественная конституция, заставили её проявить такой темперамент, что мне даже пришлось превозмочь свои силы. Как и когда пришла ночь, я не понял. Мы, истерзанные, выжатые, потные и счастливые, лежали на матрасе и смотрели в небольшое окошко. Просто смотрели на незнакомые звёзды. Поговорить нам так и не удалось.

– Может, поедим?
– предложила Алёна.

– У меня тушёнка в рюкзаке.

Я, как истинный джентльмен, вскрыл две банки, и мы начали есть.

– Хороший жир, - заметила Алёна.

– Ага, скользкий, - согласился я.

До утра мы так и не заснули. Когда за окошком было уже светло, в дверь тихонько постучали.

– Кто там?

– Это я, Бродяга, выпить не хочешь со мной. Хоть Генерал и не велел беспокоить...

– Я с девушкой.

– И ей налью. Она ж мне наливала. С вас закусь.

Я глянул на Алёну.

– Погоди немного.

Мы быстро оделись и убрали с пола ватный матрас на одну из скамеек, что стояли вдоль стен.

Я открыл дверь. Из кунга повалил пар. От свежего воздуха закружилась голова. Первым спустился я и подал руку Алёне. Она спрыгнула и присмотрелась к Бродяге.

– О! Привет! Это ты? То-то я думала вчера, лицо знакомое? Я в отделении думала - ты пустыш, так бы с собой взяла.

– Привет! Нет, как видишь. А чего тогда живцом поила?

– Он замедляет перерождение, да и не знаю сама... Думала, ты на машине можешь подвезти.