С тобой навеки

Обычно, столкнувшись с такой затруднительной ситуацией, я бы написал несколько хороших картин, устроил быстренько выставку и продажу, и всё было бы нормально. До недавнего времени я продавал свои работы на таком уровне, о котором даже мечтать не осмеливался, поэтому у меня было дохрена сбережений, и это не стало бы проблемой. Часть я вложил в ремонт шалаша, для которого несколько месяцев назад нанял команду Паркера и Беннета, но разобравшись с самыми срочными вопросами, я поставил работу на паузу и вложил большую часть денег в только-только зарождающийся бизнес моего брата Райдера — магазин экипировки для активного отдыха, который также предлагает разные занятия под открытым небом, и Райдер старается сделать этот опыт доступным для всех, кто желает отдохнуть на природе.

Райдер обучается, тренируется, получает сертификаты, проводит интервью с людьми, чтобы собрать инклюзивную команду, покупает дорогое оборудование, занимается отделкой помещения, и всё это требует больших вложений. Чтобы не заставлять его иметь дело с процентами по банковскому кредиту, я сказал ему взять деньги и посчитать это инвестицией в его бизнес.

Вот почему я не сказал своему младшему брату, что происходит… хотя он живёт всего в часе езды отсюда, и если я и могу рассчитывать на чью-то помощь с этим кризисом, так это на его. Он бы предложил вернуть деньги, поставил бы свою мечту на паузу. А я не допущу, чтобы такое случилось. Я уже много лет не видел его таким счастливым, как сейчас. Я не стану подрывать это ничем, чёрт возьми.

Остальной своей семье я тоже не говорю. Если бы они знали, что я сделал и планирую сделать с шалашом, то мои родители сказали бы, что это неразумные инвестиции, а мои братья и сёстры посчитали бы, что они у меня в долгу. Это не так. Это меньшее, что я могу сделать.

Я знаю, что ко мне непросто почувствовать близость. Я не такой тёплый и ласковый, как остальная моя семья. Я не обнимаю никого спонтанно, нечасто смеюсь и не процветаю в том дружном хаосе, который описывает нашу огромную семью.

Я люблю не так, как они.

Так что я занимаюсь этим. Я защищаю место, которое нам дорого — «шалаш», А-образный дом, который стал сердцем нашей семьи с тех пор, как мои родители его купили. Вот в такой манере я их люблю. И ничто это не остановит.

Мне просто надо проявить… изобретательность. Мне надо миновать этот художественный кризис, потому что пока я не могу писать, нет и денег на ремонт дома в этот небольшой промежуток времени, пока не пришёл черёд моей сестры, и пока вся моя семья не узнала, в чём проблема.

Беннет переступает с ноги на ногу и откашливается.

— Что насчёт наследства?

Я бросаю на него резкий взгляд. Я рьяно игнорировал своё наследство с тех пор, как мне сказали про завещание дяди Якоба. Потому что оно сопровождалось худшим условием, которое он только мог мне выдвинуть.

— Ты удобно забыл про условие?

— Ну так выполни формально, а не на деле. Тебе необязательно находить настоящую любовь, чтобы жениться. Достаточно того, чтобы кто-то объединился с тобой и отнёсся к этому как к деловой затее. Готов поспорить, ты сможешь найти кого-нибудь в мгновение ока.

Вздохнув, я массирую свою переносицу.

— Ну да. Ведь у меня такой широкий круг общения, и он состоит из людей, сгорающих от желания вступить в брак ради денег.

— Ну типа… мы можем что-то придумать. Парк и я тебе поможем.

— Би! — орёт Паркер снаружи. — Оставь парня спокойно киснуть!

— Ладно, — бормочет Беннет, направляясь к коридору. — Держись. Дай знать, что решишь. И если передумаешь насчёт наследства, я серьёзно… мы поможем тебе кого-нибудь найти.

— Я не настолько отчаялся, — я смотрю на бумажку, прожигающую дыру в моей ладони. — По крайней мере, я так думаю. Но спасибо, Беннет.

Спустившись за ним по ступеням и выйдя наружу, я останавливаюсь на крыльце.

Скайлер перестаёт скакать по лужам и смотрит на меня.

— Сегодня ты выглядишь экстра-ворчливым, дядя Акс.

— Что я могу сказать, Скайлер? Это хороший день, чтобы побыть ворчливым.

Уперев руки в бока поверх своего дождевика в виде плаща супергероя, она запрокидывает голову и изучает меня.

— Думаю, тебе нужен хороший поцелуй.

Паркер скрывает смешок за кашлем.

— Правда? — говорю я ей. — Интересно, кто тебя такому научил.

— Никто! — отвечает она, прыгнув в лужу рядом со мной и окатив водой мои ноги.

— Скайлер, — отчитывает Беннет.

— Да я и так уже промок, — заверяю я его.

Она приземляется в очередной луже.

— Я просто знаю, что когда папочка ворчит, БиБи его целует, и потом ему лучше. Так что найди кого-нибудь и поцелуй. А потом возвращайся, чтобы я надрала тебе попу в Кэндиленд.

— Ох уж этот ребёнок, — устало говорит Беннет, беря её за плечо. — Копия Паркера.

Паркер улыбается, отходя к машине.

— Устами младенца, Аксель!

Я показываю ему соответствующий жест, когда Скайлер поворачивается спиной и забирается в машину. Затем я наблюдаю, как они втроём уезжают, машут руками в окна своего пикапа с удлинённой кабиной. Когда они выезжают на главную дорогу, я разворачиваю листок, который дал мне Беннет.

И очень хорошо, что Скайлер не слышит всё, что срывается с моего языка.

Я в полной заднице.

Убрав листок с квотой, я опускаюсь на крыльцо. Ветер проносится меж деревьев, отчего огненно-золотистая листва сыплется на землю, расписывая её красками и проделывая куда лучшую работу по созданию живописи, чем я за последние месяцы.

Мою грудь скручивает узлом. Я закрываю глаза, и вот она, яркая и перехватывающая дух.

Руни.

Это всё её вина — не дом, а те пустые и лишь наполовину законченные холсты в моей студии. Это её вина, что в последние месяцы я проигрывал креативную битву. И тот бл*дский шарадный поцелуй стал контрольным выстрелом.

Теперь каждый раз, когда я беру кисть, это не абстрактные линии и яркие краски. Это персиковые и розовые тона, сине-зелёные цвета океана и завитки медово-золотого. Я рисую кое-что… кое-кого… кого не должен рисовать.

Этому нужно положить конец. Мне нужно много денег и побыстрее. За последние два с лишним месяца я не написал ни одной картины, которую можно продать. Всё, что уже было написано, продано. Если я не преодолею этот творческий тупик, то я не знаю, что буду делать.

Ну, это неправда. Я знаю, что я сделаю. Просто мне очень не хочется это делать.

Оттолкнувшись от ступеней, я захожу обратно внутрь, закрываю дверь и запираю её за собой. Мой взгляд падает на семейные снимки на стенах коридора. День свадьбы моих родителей. Мои братья, сестры и я на разных стадиях детства. Формальные семейные портреты и любительские снимки детей с ободранными коленками, раскрасневшимися лицами, загорелой веснушчатой кожей.