С тобой не соскучишься

Никита отключил телефон.

– - Что там?
– спросила Вероника сквозь слезы.

– - Там все сложнее. Дульцинея умерла во время родов. Врач спрашивает, что будем делать с ребенком. Есть люди, которые хотят усыновить малыша.

– - Кого усыновить, какой малыш? Я запуталась, - Вера плакала.

Маруся тут же подошла и влезла на руки к маме, прижалась головкой, сердито поглядывая на отца.

– - Вера, перестань плакать, ты пугаешь девочек, - успокоительным тоном начал Никита.
– Дульцинея родила мальчика. Она умерла во время родов. Никто не интересуется твоей матерью, никто не звонил и не приходил в роддом. А ребенка хотят забрать. Он здоровый хороший мальчик.

– - Господи, мать в её возрасте и родила, - озадаченно повторила Вероника.
– Совсем чокнулась мамочка со своей новой любовью. Как чудно, у меня появился маленький братик... Что же с ним теперь будет? Его хотят забрать чужие люди. Никитушка, как же так? Он же маленький, люди чужие, я не знаю, что делать.

Слезы закапали часто-часто. Маруся старательно вытирала их своей ручкой.

– - Что слезы лить, - грубовато сказал Никита.
– Едем завтра и забираем ребенка. Это же твой брат, ты сама сказала. Вырастим. Андриана, в конце концов, внука требует.

– - Конечно, конечно, Никитушка. Конечно, заберем. А как же иначе? Ты у меня все всегда знаешь. Пусть мальчик растет с нашими девочками, - и вдруг опять испугалась.
– А если мамочкин капитан предъявит отцовские права?

Вера уже любила своего крошечного братика.

– - Не предъявит, - ответил Никита.
– Это Богдана Анатольевича ребенок.

– - Откуда ты знаешь? Как так может быть?
– изумилась Вероника.

– - Я помогал тестю платить алименты Дульцинее через наш банк. Твоя мать давно разбежалась с молодым капитаном, он её бросил. Вот она и пыталась вернуть Богдана Анатольевича.

Вера перестала плакать.

– - Никита, ты знал про мамочкину беременность?

– - Знал, - после непродолжительного молчания ответил мужчина.

– - Почему молчал?

– - Верунька моя! Мы после всех наших перипетий стали, наконец-то, жить спокойно. Вот я и решил промолчать. Я даже не сообщил Богдану Анатольевичу. Он такой счастливый стал с Майкой. Да и подруга твоя заслуживает только хорошего. Зачем её лишний раз расстраивать?

– - Ты не совсем прав, Никитушка. Мамочке нельзя доверять детей, - грустно протянула жена .- А ведь надо как-то папе сказать. И Майке тоже.

– - Надо, - откликнулся муж.
– Надо и вопрос похорон решить. Я думаю, Богдан Анатольевич не останется в стороне.

– - Ой, - протянула Вера.
– Я совсем об этом не подумала. Пойдем к папе.

Никита взял на руки Марусю, Вера покатила коляску, в которой спала Катюшка, они все пошли в дом Андрианы. Отец с женой и детьми были в городе. Никита и Вера все рассказали Андриане.

– - Вер, - спросила совсем о другом Андриана.
– А Гуля-то почему в роддоме? Родила что ли?

– - Я не спросила, - растерялась женщина.
– Правда, Гуля же из роддома звонила. Что же я? Гуля обидится теперь.

– - Да, не задумались мы, - сказал Никита.
– Я сейчас Иллариону позвоню.

– - - А я Гуле, - сказала Андриана.

Через минуту все знали, что у Гули и Иллариона родилась девочка. Как и обещали, назовут Андрианой.

– - Верка, - повернулась Андриана к женщине, - Гуля просит тебе передать, чтобы ты не волновалась за мальчика. Она за ним присмотрит, и кормить сама будет малыша. Там уже Илларион приехал, все уладил, все оплатил, ребенок в палате с Гулей и её девочкой. Ираклий с Эльвирой помогли, отец Эльвиры, оказывается, главврач роддома.

За воротами раздался гудок машины. Это вернулись все Рычаговы.

– - А теперь как-то надо им рассказать. Как Майка-то воспримет? Ну, папочка, жил с Майкой и с мамочкой ухитрился переспать, - возмущалась Вера.
– Хотя от Дульцинеи можно ждать чего угодно. А может, не говорить Майке, что это папин мальчик?

– - Вера, правда все равно когда-нибудь выплывет, - не согласилась Андриана.

– - Мне Майку жалко, - ответила Вера.
– Её Люсеньке только три месяца, а тут братик появился...

– - Майка сильнее, чем ты думаешь, - не согласилась Андриана.

Вопреки беспокойству Веры, Майя выслушала все спокойно.

– - Я все давно знаю, Богдан мне все рассказал. Я его простила его. Завтра лечу с вами, - повернулась она мужу и Никите.

– - Майя, у тебя маленькие дети, - напомнила Вера.
– Ну куда тебе? Уж лучше мне.

– - Нет! Ты Славочку оставишь у себя, - твердо сказала подруга.
– Люсю придется взять с нами. Я же кормлю грудью.

– - Майечка, - осторожно спросил муж.
– Зачем тебе с нами? Мы заберем Дульцинею и ребенка и вернемся.

– - Вы ничего не поняли. Вера не может лететь. У неё уже Катюшка большая. А я грудью кормлю свою Люсю. Вот и Толеньку выкормлю. Он же братик моих девочек.

– - Ничего не понимаю, - пробормотала Вера.
– Он мне брат. Тебе-то никто.

– - Нет, Верочка, это мой сыночек, - несколько грустно возразила подруга, - Толенька - сын Богдана. Я все знаю, что вы пытались скрыть от меня. Только Богдан сразу все рассказал. Ты не бойся, я буду любить мальчика. Я кормящая мама, надо мне быстрее забрать мальчика, пока не привык к бутылочке. Ты знаешь, у меня много молока всегда бывает. А грудное вскармливание лучше всего.

– - Правильно, Майка. Мне внук нужен, а то нарожали одних девок, - заявила Андриана.
– Не примазывайся, Верка, не получишь нашего Толеньку.

– - - Господи, а имя-то откуда взялось?
– только и спросила в недоумении Вера.
– Почему Толенька.

– - Не знаю, - ответила Майка.
– Была бы жива наша Лейсе, она бы объяснила. Мне кажется, что это имя малышу подойдет.

– - Я знаю, - сказал генерал.
– Мой отец был Анатолием.

– - Дедушка...
– на лице Веры появилась слабая улыбка.
– Это же замечательное имя...

Майку Никита и Богдан Анатольевич не взяли с собой. Она согласилась, когда узнала, что малыша кормит Гуля. Но в тот момент, когда приземлился самолет и в аэропорт вошли Илларион с детьми и Гулей, Никита и Богдан Анатольевич с ребенком на руках, и Вера, было, бросилась к ним и пыталась взять у отца малыша, Майка её остановила и твердо сказала:

– - Нет, Вера! Я первая возьму его на руки. Богдан, дай мне сына. Этот ребенок наш. Ты только добрая старшая сестра, приходящая в гости, - и добавила привычным робким тоном: - Только не обижайся, Вероника.