С.М.У.Т.А.

– Ну, наверное, топором я могу.

– А на поле работать ты умеешь?

– Умею, и копать, и убирать, и все остальное. Картошку там или помидоры.

– Картошку?

Вадим снова почесал затылок. Опять лоханулся. Какая картошка в 16 веке?

– Это корень такой редкий. А так я любую зелень, огурцы и вообще всё могу выращивать.

Вадим ни секунды в этих навыках не сомневался, спасибо деду с бабкой, научили.

– Угу, а считать ты умеешь?

– Да.

– А ну-ка, сосчитай, сколько дров вон в поленнице.

Вадим подошёл к поленнице и стал громко считать: - раз, два, … тридцать два…, семьдесят девять…, девяносто шесть.

Отец Анисим молча смотрел и никак не выражал своё удивление.

– А читать и писать ты умеешь?

– Умею, но плохо. Читать лучше, писать хуже, - тут Вадим перестраховался. Он и не видел ещё местных, по большей части церковных книг, но подозревал, что там мало что сможет разобрать.

Он, всё же, языка своих древних предков не знал. В уме всплыли картинки с витиеватыми буквицами старославянского алфавита. Нет, прочитать и тем более написать эти загогулины ему будет очень трудно. Но постепенно научиться в этом разбираться для него, человека двадцать первого века, это не должно стать проблемой.

– Хорошо, поможешь мне книги разобрать. Да и посмотрим, что ещё ты умеешь, и к чему можно будет тебя пристроить. А вот то, что батька тебя с оружием не научил обращаться, это удивительно!

– Научил, но я больше к огнестрелу приучен, с саблей и топором не слишком ловок.

– Значится, в огненные стрельцы прочил тебя тятя твой.

– Да, или в дьяки.

– Ладно, пойдём, обойдём наше хозяйство, и я тебе расскажу, что да как. Нас всего тута двадцать семь человек. Настоятель, а с ним десяток чернецов, да три монахини, послушниц две, возраста пожилого. Вдовые все, более из женщин никого. Остальные десять – это трудники и послушники, кто готовится стать иноком, кто ради знаний пришёл, кто укрыться на время, а кто и поработать за кусок хлеба. Поле у нас небольшое, только гречиху да горох и растим. Хлеб покупать приходится, но зато у нас есть кузня и рисовальщик, тем и живём, отрок.

– Так это всего двадцать шесть человек насчитали, а назвали двадцать семь?

– Так правильно, со мной будет двадцать семь, а с тобою - двадцать осемь. А ты, молодец, сразу уловил! Ну, так слушай, и пойдём дальше.

Вадим внимал и ходил по территории вслед за Анисимом, нагуливая себе зверский аппетит. Они пошли сначала на поле, полюбовавшись им, вернулись к зданиям. Зашли в церковь, поднялись на звонницу, оттуда направились обозревать здание, где жили монахи. На женскую половину с отдельным входом они не заходили.

– А когда же можно будет поисти? – не выдержал Вадим пыток голодом.

– Так ты, отрок, завтрак уж проспал. Кто рано встаёт, тому и Бог подаёт! Теперь токмо обеда дожидаться. А он будет…, - и монах, закрыв глаза ладошкой, посмотрел на солнце. А он будет часа через два.

Вадим сглотнул густую слюну и промолчал, всё равно выбора у него не было.

– Ну, пойдём в кузню сходим, затем - в общую келью, где книги наши хранятся, а потом и потрапезничаем.

Вадим только послушно кивнул головой, одни хождения, а ещё нужно бы помыться, да одежду постирать. А тут, как хвост за собою тянут, но интересно, а ещё его посетила тоска. Тоска по быту и комфорту, а тут… Нужник бы найти.

– А….
– Вадим завис, сказать «туалет» он не решился. Очевидно, что такого слова в словаре чернеца не существовало. А как же сказать тогда? Нужник? Спрашивать у монаха Вадим не стал: деревьев много в лесу, обойдётся.

– Идём к кузнецу. Зовут его Елизарий, он сложный человек, и боевым холопом был, и казаковал, но случилось в его судьбе, что и обратился он к Богу. В большой монастырь не пошёл, а вот прибился к нам. Да навыки кузнечные успел перенять у старого кузнеца, а тот уж давно помер. Светлая память старику. Посмотрит он на тебя и дело скажет.

Вадим обречённо кивнул. Эх…

Глава 6 У кузнеца и в библиотеке.

Кузней оказалось одно из помещений, стоящее в стороне от всех остальных. Оно находилось на краю монастырского комплекса, огороженного высоким бревенчатым забором. Забор был невысоким и защищал, главным образом, от крупных диких зверей, впрочем, и от людей тоже, но больше от зверей. Люди всё равно найдут возможность перелезть через небольшую преграду.

Кузнец оказался коренастым широкоплечим мужиком непонятного возраста с лысой головой, густой чёрной бородой и длинными усами, порыжевшими на концах. Был одет он в кожаный фартук и погружен в привычное дело. Когда они вошли, он перебирал железные заготовки, осматривая, какой бы заняться.

– Елизарий, Бог в помощь!
– с порога приветствовал кузнеца Анисим.

– Бог в помощь! – отозвался тот в ответ, хмуря густые брови.
– Кого с собой привёл?

– А вот, хочу проверить отрока, говорит, что из поместных, и толк в оружие знает, но в пищалях да ручницах.

– Да? А что же с другим оружием?

– Говорит, что плохо, не учили его к военной, а учили к государевой службе, да не ратником, а писцом. Вот, поди, как интересно, но стрелять из ручниц и пистолей обучили, не знамо, почему.

– Угу, врёт, поди?! – и кузнец перевёл взгляд тёмных глаз на Вадима.

Вадим же молчал, не вмешиваясь в разговор. Пусть думают, что хотят, да и пищаль он ни разу в глаза не видел, как и ручницу. Хрен ещё разберёшься в них.

– Пожалуй, пищали у меня нет, дорогое удовольствие, а как бы и была, да не дал недорослю в руки. Коли себя не убьёт, то других поранит, как гав сказать. А вот ручница у меня есть. А ну-ка, давай посмотрим на твои умения, отрок. Как звать-то тебя?

– Вадим.

– Ммм, Вадим, а имечко рода есть?

– Ааа, - Вадим снова замешкался, мучительно соображая, о чём его спрашивал кузнец. Всё же, он не отчество спрашивал, а скорее всего, фамилию. – Белозёрцевы мой род прозывается.

– А не Фомы ли Белозерцева ты племяш?

– Нет. Я не Белозерцев, а Белозёрцев, - поправил кузнеца Вадим.

– Хто вас, литвинов, разберёт, кто вы? Ну, да ладно. Сейчас ручницу и порох найду, там и разберём, хто ты такой есть.

Кузнец поискал в кузне и вытащил на свет божий странную железную трубу с тонким железным хвостом. Это и оказалась та самая ручница. Все вместе они вышли из кузни и остановились немного поодаль. Кузнец сходил в жилую пристройку и принёс оттуда небольшой холщовый мешочек с порохом.

– На, держи ручницу, если правильно сможешь её удержать.

Вадим взял железную трубу, глухую на обратном конце, от которой шёл назад металлический стержень. Всё было очевидно, но трудно было понять, как держать её. Наконец, Вадим догадался, что лучше всего её держать перед собой, зажатой под мышкой.

– А пуля где?

– Гляди-ка, разумеет! – усмехнулся в бороду кузнец. – На, держи! – и он протянул Вадиму большую мозолистую ладонь, в центре которой лежал чёрный свинцовый комочек.