С.М.У.Т.А.

Вадим посмотрел на себя и согласился с кузнецом. Он никогда не был толстым или упитанным. Вечно худой, вечно остроносый, с тонкими руками и ногами, он и здесь не стал толще, скорее, наоборот. Конечно, лишения и голод никого не красят и жирок не дают, но хотелось бы и окрепнуть. Ничего, лиха беда начало, наест ещё мышцы и злость придёт. Она у него есть, но нужно направить в нужное русло. Инфантилизм - такая штука, она либо сразу убивает, либо сразу исчезает, другого не дано.

– Ладно, надо подумать. Завтра не пойдём, пойдём через день, подготовиться надо. Ты получишь сулицу, насажу я наконечник на старое древко, оно короче, но лучше так, чем никак. Дубинку ты свою бросил зря, но найдём тебе другую. Шестопёр лучше или клевец, да и кистень подойдёт, но им пользоваться надо уметь.

– Кистень? Это гирька на цепи и короткой ручке? – вспомнил вдруг картинку из книги Вадим.

– Да, а что?

– А мне подойдёт, да тренироваться нужно, только цепь подлиннее нужна, чтобы можно было на расстоянии ударить.

– Не обещаю длинную, но чуть длиннее, чем обычно, сделаю. Накину ещё пару-тройку колец, самое то будет. Вот с тобой и решили. Сулица и кистень, с остальными сложнее будет, но не впервой, придумаем что-нибудь. Приходи завтра: и поможешь, и опробуешь оружие.

Вадим кивнул и вышел из кузни. Время близилось к вечеру. Он с удивлением поймал себя на мысли, что всё больше понимал речь местных аборигенов, она словно фильтровалась в его мозгу, трансформируясь в привычные слова и понятия, а вот обратные процессы проходили пока достаточно сложно.

Он время от времени оговаривался, вставляя в беседу неизвестные местным слова и обороты речи. Но это скоро пройдёт, наверное…

В трапезной его перехватил отец Анисим.

– Пойдём, отрок, к настоятелю. Митрич нам рассказал многое, но ты сам убил мертвяка, расскажешь лично. Надобно нам многое знать.

Вадим по своему обыкновению хотел пожать худыми плечами, но внезапно передумал.

– А может, сначала повечеряем?

– А ты разве голоден?

– Да, мы так бежали с Митричем, что я сразу похудел.

Отец Анисим невольно улыбнулся.

– И Митрич тоже бежал и худел?

– Да, он быстрее меня бежал!

Анисим весело хмыкнул себе в бороду и, поправив скуфью, потянул Вадима за собой. Вадик спорить не стал и последовал за ним. Что там они хотели услышать особого, он даже не задумывался. Ну, хотели и хотели. Вскоре они пришли в библиотечную келью. Анисим вышел и вернулся минут через десять вместе с настоятелем. Тот внимательно посмотрел на Вадима, неторопливо сел на единственный стул и начал разговор.

– Давно я хотел с тобой поговорить, отрок. Ты зовёшься Вадимом Белозёрцевым?

– Да.

– А отца твоего как звать - величать было?

– Анатолий Викторович.

– Анатолий? Редко имя у твоего отца. Ну, что же, необычных ты кровей, это понятно. Но где было твоё поместье?

Вадим лихорадочно соображал, что бы сказать такого, максимально правдивого. Для этого он даже представил в уме карту. Для геодезиста это было не очень сложно. Ничего подходящего в голову ему не шло, и он бахнул первое, что всплыло на ум.

– С Гомеля мы.

Оба монаха многозначительно переглянулись.

– Отец православный был?

– Да, а мамка нет, но она окрестилась уже здесь, когда замуж за отца вышла, - вдохновенно врал Вадим.

– Понятно тогда, почему ты молитв не знаешь и крестишься как басурманин, но видим, что ты уже перенимаешь наши правила. Это радует наши сердца и дух Господа нашего. А теперь расскажи, что ты знаешь о мертвяках. Почему не испугался его, как Митрич?

– Не знаю, не боюсь их и всё.

Вадим замолчал, молчали и оба монаха, выжидательно глядя на Вадима. Очевидно, его объяснения никак не удовлетворили их любопытство. И их красноречивое молчание только это подчёркивало.

– Мне их не жалко, - объяснил Вадим. – Они что-то вроде опасных тварей, которых надо безжалостно уничтожать. А если ты их не уничтожишь, они уничтожат тебя. Они не думают, не чувствуют, их цель только убивать. Они тупы и медлительны. Я их ненавижу, а не боюсь. Их нужно уничтожать, пока они не уничтожили нас.

– Ммм, неожиданно мудро для отрока. Сколько тебе лет, Вадим?

Вадиму было двадцать, но он постеснялся об этом говорить и решил скостить себе пару лет. Это в войну люди, чтобы попасть на фронт, добавляли пару годков, а здесь, чтобы не прослыть удивительным, нужно было уменьшить, а то больно лицо его по-детски выглядело.

– Восемнадцать мне годков осенью будет.

– Угу, здраво рассуждаешь. Да и отроком тебя называть уже и не сподручно, но молод ты ещё покуда, чтобы величать по-другому. А что ещё знаешь о мертвяках?

– Бить их надо в голову или отсекать череп, а потом его раскалывать. Это не настоящая жизнь у них, а ложная. От дьявола они. Подняли их колдовской силою, а дьявол наслал их подобно чуме. Кусая, они заражают здоровых и передают дьявольскую болезнь дальше.

В библиотеке было уже темно и горела свеча, при словах Вадима пламя её дрогнуло и отклонилось вправо, как будто бы подул незримый ветерок.

– Не стоит упоминать врага человеческого в пору, когда он максимально силён. Он слышит, а нам того не надобно, - сказал отец Анисим.

Настоятель строго посмотрел на Вадима и подтвердил.

– В святом доме не слышит он, сила веры у нас велика, но при каждом упоминании своего проклятого имени он беспокоится и ищет того, кто посмел назвать его. А пламя, что даёт жизнь и очищает, связано с ним тоже, как единство и борьба противоположных сущностей духовного мира. Но и в самом деле, не стоит сейчас произносить его имя. Мы поняли тебя, отрок. Ты, как ни странно нам, но прав.

Вадим кивнул, а настоятель продолжил.

– Никто, наверное, не знает, кто их поднял от вечного сна, но то, что они заражают смертельной болезнью всех людей, которых кусают, это несомненно. А заражённые обращаются на второй день в ещё более коварные существа, только уже не такие медлительные, как изначальные монстры. Всё их существо направленно на то, чтобы жрать и заражать других, и конца и краю этому не предвидится. Как справляться с этой напастью, я не знаю. Но вера наша крепка, а руки сильны. Мы справимся.

Вадим же задумался, почему они всегда хотят жрать. Видимо, дело было в усиленном метаболизме этих псевдоживых людей. Им нужна была пища для своих внутренних потребностей и обеспечения жизни, причем пища нужна была животная и как можно больше. Белок, белок и ещё раз белок, как в топку, они кидали в себя. Что-то вроде животных реакторов. Страшная болезнь и ужасная. С настоятелем он был полностью согласен и солидарен в этом. Но на счёт веры и победы сильно сомневался.

– Отец Варфоломей, в деревне нас может застать всякое, и многим туда идти не следует. От мертвяков всего можно ожидать, да и разбойники, что напали, тоже неизвестно куда делись.