S.T.I.K.S Прайм

– Урр!!!

Прайм так и не успел выйти из ступора, как и не успел сообщить своей команде об опасности, он даже не успел натянуть шлем, он просто тупо смотрел на урчащего Анри, и не мог пошевелиться. Уже неуправляемый автомобиль, поехал своим ходом больше не раскачивая сидящих в салоне людей, помчался на холостом ходу куда-то мимо открывающихся ворот.

Снизу послышался сильный хлопок, машину с бешеной силой подкинуло вверх, прижимая к остаткам пола людей находящихся внутри салона. Сознание Прайма погрузилось во тьму.

День оказался очень насыщенным разными событиями, мало у кого из обитателей тех миров мультиверсума, которые механизм Улья загружает в свои соты, за всю жизнь наберется столько событий как у Прайма за неделю пребывания в том же самом Улье. Почему именно с ним происходит столько всего никто не скажет, хотя среди обществ иммунных, довольно много разных каст со своим особенным мнением и мировоззрением, которые были бы не прочь видеть Прайма в своих рядах, и рассказывать ему о его непростом предназначении. Например одни из них «Дети Стикса», или как их называют рейдеры «Килдинги», сказали бы что Улей испытывает Прайма, что-бы тот вознесся к небесам как местный святой, или еще что-нибудь в этом роде, лишь бы тот потел на их стороне. Стронги бы точно сказали что-то типа - Не туда он свои силы тратит, и не на тех!

– Муры бы пели свою песню.

В итоге каждый бы хотел получить какую-либо выгоду для себя, с помощью этого человека его умений и навыков. Но никому непонятные силы Улья распорядились по-своему, одной рукой или лапой что-то давая, другой же забирая. Да, Улей сначала отобрал самое дорогое что было у Прайма, тогда у него было другое имя, совсем другая жизнь и цели. Дав в замен хороших и верных товарищей, особенный дар, ну самое главное шанс остаться при собственном разуме. С которым не нужно носиться по кластерам, урчать и подъедать популяцию бывших себе подобных. И снова Улей шутит злые шутки, начинает потихоньку забирать все что дарит, начав с товарищей, транспорта, чем закончит не известно, Фьюза уже нет, а что дальше будет? Кого заберет следующим? Может самого Прайма? Сейчас никто не скажет, сейчас только плотная тьма, как из нее выбраться? Тоже никто не скажет. А вопросов у этого человека очень много…

Глава 23

– Где я?
– В кромешной темноте в которой абсолютно ничего не видно, но почему-то отчетливо слышно свой голос, с небольшым эхом сказал Прайм.
– Я ослеп?
– Еще один вопрос похожий на первый, похожий тем что так же и остался без ответа.
– Грейс? Варк…? Штууу-цеер?
– Продолжал он перечислять имена своих боевых товарищей, ни на одно из которых так никто и не отозвался.

Не ощущая ничего, будто он стал бесплотным духом, который только и может что беспомощно мыслить, а эти мысли только и делали что нагоняли один лишь ужас и неведомый страх. Бредовые и грязные, мерзкие и противные мысли, будто муравьи они лезли изо всех сторон, все больше пожирая Прайма.

Время шло, Прайм его ощущал, а вот сколько его утекло, неизвестно. Может быть миг, может всего ничего, а может и целая жизнь, нет не та которую он помнил скрипя душой, теперь он совсем другой человек, и у него теперь новая жизнь, в которой много разнообразных и так непривычных ему правил и законов, полным полно суеверий, много разных людей и гораздо больше нелюдей. Жизнь, в которой доверять нельзя никому, ведь куда не ступи везде караулит опасность, и просто по человечески прожить один обычный день, это уже подвиг который не каждому по зубам, при чем «не по зубам» в прямом смысле. Жизнь, в которой он обязан спасти от тысяч, а то и десятков тысяч голодных тварей, не родной но ставшим ему теперь оным дом, стаб «Центурион». Жизнь, которая обрела смысл по новому и он цеплялся за нее как утопающий, смыслом которой стала новообретенная цель - «спасение своей потерянной семьи», даже не потерянной, а нагло и жестоко отобранной, вырванной из тела вместе с сердцем. Отобрали не только семью, которая наоборот была его спасением в том мире, но и сам мир, которого всегда было мало. Жаль теперь так не сказать про мир Улья, его ведь теперь всегда сполна хватает, а вот только за какие такие грехи сослали сюда, не известно. В Улье хватает всего, кроме мира, и единственное что Прайм сейчас может действительно, это думать, отбиваясь от казалось таких же зараженных как и твари мыслей. А может это и не мысли вовсе, кто знает? Что черт возьми творится? Пролетела ли эта жизнь? Кто знает?

Как лучи солнечного света, во мрак наконец стали пробиваться светлые мысли и идеи. Прайм вспомнил своего сына, вспоминал те счастливые минуты которые проводили вместе с ним. Вот бы рассказать сейчас пацану историю о том, как его отец хотя бы один день провел в Улье… Представил удивленное лицо ребенка и настроение улучшилось, жаль что кроме этого никаких ощущений не появилось. Мрак мраком, может Прайм погиб? Может быть так выглядит смерть? А где же коридор? Где гребаный свет в конце? Или в Улье все происходит как-то по-другому? А может быть в родном мире Прайма, те тысячи людей, которые описывали свое состояние после клинической смерти, может быть в их словах не было правды? Нет, он просто так не сдастся.

Из мрака откуда-то из глубины небытия, в котором сейчас находилось сознание Прайма, послышался голос. Прозвучала короткая фраза, слово, коему совсем невозможно сопротивляться, его нельзя ослушаться, ему можно только повиноваться. Описать этот голос невозможно, он был одновременно разным и одинаковым, он был грубым и был нежным, был громким и одновременно тихим, радостным и грустным.

– Встань!

– Кто здесь?
– Недоверчиво спросил Прайм, ведь ему казалось что прошла целая вечность, накопилось столько вопросов, а одиночество и неведение убивало его, а отдавать концы он совсем не планировал. И тут вдруг кто-то подал признаки жизни, впервые за все время после того злополучного взрыва.

Печально но ответа не последовало, Прайм набрался терпения и ждал, неизвестно сколько времени, но ожидание было вознаграждено. Он ощутил левую область груди, в которой началось какое-то движение.

– Это же сердце, это заработало мое сердце!
– Обрадовался Прайм.

Сердце начало разгонять теплые струи крови по жилам, он ощутил как появляется чувствительность головы и шеи, затем она постепенно и медленно сползала вниз, давая просыпаться всему организму, плечи, руки и ноги, даже кончики пальцев, как приятно все ощутить заново. Прайм почувствовал все.

– Открой глаза!

Опять последовал приказ неизвестного голоса, которому человек снова должен повиноваться. И Прайм повиновался. Яркий свет ударил в область глаз, что заставило рефлекторно дернуться руки, что-бы прикрыть глаза ладонями. Но увы, руками невозможно было пошевелить, почему? Пока так же неизвестно, как и все остальное. Что с ним произошло? Что за тьма? Чей голос? В плену ли он? В конце концов жив ли он? Где его команда?

– Сэрдцэ запущина! Он откиривает гылаза!
– Послышался мужской голос, почему-то показалось на все сто процентов что он явно азиатский и с сильным акцентом, но говорит по русски.

– Наконец то! Спасибо доктор!
– Слезливый и дрожащий голос Грейс немного успокоил душу Прайма. Он его впервые слышал в таком тоне, но обрадовался ему как родному, и еще он теперь уверен что точно жив.

Глаза не хотели открываться, а вот ушам ничего не препятствовало слушать. В помещение было слышно только два голоса, тот самый мужской с акцентом и голос крестной, еще кто-то будто-бы стучал по стеклу кулаками. Прайм попытался напрячь слух, и услышал вполне знакомое но почему-то приглушенное урчание тварей.

– Сикора генератор викылучитца, у него не бальшой сапас! Ващиму дыругу, мая помощь более нинужына, как и помощь аппырата ИВЛ (Исскуственная вентиляция легких). Сэрдцэ уже биетца самастыятильна. Передылагаю вам пасыпать, пака ваша дыруг пириходит в сэбя.
– Очень заметно что русский язык этому человеку, дается с трудом, но тот не унывает, пытается помочь двум другим, Прайму прийти в себя, а Грейс успокоится. Прайм услышал приближающиеся шаги, затем его что-то слегка кольнуло в правое бедро, и прозвучал заботливый и отдаляющийся голос того человека с которым разговаривала Грейс.