С.Т.И.К.С. Темный ангел. Фабрика героев 2

*****

— Ну здравствуй Пидруччо.

— Здравствуйте мастер. Я эээ осмелюсь напомнить, что вы, по моей эээ нижайшей просьбе, окрестили меня Бабником.

Бабнику было тяжело подбирать выражения при общении с Монахом. Его речь должна была показывать подобострастие и полнейшее подчинение воли крестника. Склад же ума Бабника, позволял легко оперировать матными словами, которыми он сыпал словно горохом, но никак не вычурной речью. Но если не стараться, то можно получить наказание. Такое, что лучше выучить несколько трудных слов. Он хорошо помнил, как измывательства над собой, так и последний день Гаденыша. Тот возомнил, что может перечить Монаху, возражать. Может быть, понадеялся на свое умение маскировки. Монах моментально взял его в подчинение. Бабник даже не знал, что хуже. То, что Гаденыш, с ужасом в глазах, но радостной улыбкой на лице, бился головой о камни возле ног Монаха, или дальнейшая экзекуция, на уже не замутненную гипнозом, или что там применял Монах, голову. Хоть и разбитую. Кол в его задницу пихал лично Бабник, так как прекрасно понимал, что все может перевернуться, и уж Гаденыш точно не пожалеет своего кореша. Немного переборщил. Ну как немного. Ровно на столько, насколько приказывал Монах. В итоге Гаденыш получил разрывы внутренних органов, не совместимые с жизнью, а Монах запретил даже думать о лекаре.

— Ну сначала-то Педруччо? — "тепло" улыбнулся Монах, — помнишь почему?

Они стояли у входа КПП из которого недавно вышла группа незнакомцев, а за ними Пила. Бабник прятался в тени ближайшего дома, что бы лишний раз не попадаться ей на глаза, но, когда вышел Монах, тут же метнулся к нему, дабы не вызвать у того недовольство, излишним промедлением.

— Да мастер. Благодаря вашей эээ, мудрости. Вы видите эээ, корень человека!

— Идиот. Сам ты корень. Суть я вижу, а не твой корень. И хватит экать.

— Эээ, простите.

Монах посмотрел на вшу перед собой, уподобившуюся по ошибке именоваться человеком, и махнул рукой. Вот и с такими безнадежными придурками приходится иметь дело. Но других агентов, после наказания Гаденыша, у него в Горе более не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. За последние несколько лет он получил несколько писем от Бабника, где тот умолял своего влиятельного крестного и учителя приехать и помочь ему в какой-то мести. В общем-то плевать ему было на проблемы подчиненного, но раз уж он оказался здесь по другим делам, почему бы не развлечься? Может быть, удастся подцепить на аркан еще какую темную душонку?

Он не зря приказывал называть себя мастером, и был убежден в своем могуществе, ожидая получить в ближайшее время от старшего брата вторую молнию, номинально приравнивающую его к званию десятника по линии правого крыла. За много лет жизни в Улье, он почти в совершенстве овладел даром накидывать аркан. Это была главная особенность членов ордена. Все его сателлиты были наделены этим талантом. Причем получали этот дар, уже вступив в орден. Каким образом? Ведь выбрать самому способность невозможно. Это было секретом, который, даже под страхом смерти не мог быть разглашен, а сами послушники и не пытались узнать его. Потому что, тот кто решался залезть себе в память и вспомнить, как он получил это умение, тут же сходил с ума. Подразделения ордена были раскинуты по всему Улью, куда смогли распространить свое влияние крылатые, во всех крупных стабах, попадавших под статус сборных пунктов под управлением десятников. Сотни, тысячи арканов опутывали поселения и позволяли контролировать множество людей. Но Монах не просто обладал даром. Он научился понимать его. Большинство братьев могли использовали свое умение лишь на определенных расстояниях. В среднем в пределах нескольких километров. Кто был поталантливей, измерял это расстояния десятками километров. А он, о расстояниях даже не задумывался. Десяток его агентов были раскиданы по всему Стиксу. Вернее, по той его части, где Монах побывал. А все почему? Потому что аркан нужно привязывать к темной стороне души. Находить изъян в человеке, культивировать его и хомутать. Скорее всего некоторые браться догадывались об этом, те, кто, как и он, раскинул свою сеть по просторам Улья, но почему-то не спешили делиться секретом с остальными.

Но первым даром, наличие которого и определяло возможность вступления в орден, всегда был дар либо скоростного перемещения, либо телепорта.

Скоростное перемещение, или в простонародье "бегунок", всегда было связано у иммунных со страхом перед угрозой, своего рода не контролируемый инстинкт выживания. Тех, кто сумел обуздать его и поставить себе на службу можно было пересчитать по пальцам. Одним из них был Монах. Свое чувство страха он переместил в разряд удовольствий. Пусть его психика немного пострадала от этого, превратив в очень жестокого человека, получавшего наслаждение от страданий других, главное, что он осознавал это сам и мог контролировать себя. В степени жестокости. Ведь что самое страшное для любого существа? Смерть. А он очень редко использовал этот страх. Зато эта его особенность как раз и поспособствовала в овладении искусства аркана. "Ищи темную сторону", — всегда говорил он себе прежде, чем применить способность. Вор? Хорошо. Стукач? Отлично. Насильник? Замечательно. Маньяк? Шедеврально! Эти души или скорее умы захватывались моментально и на всегда. Он как пиявка присасывался к пагубной области и мог пить ее кровь или запускать яд своей.

По сути своей орден являлся организацией посыльных и ищеек. Чаще посыльных. Левое крыло.

В Гору Монах прибыл по двум причинам. Первая — запрос десятника правого крыла в представительство ордена в Крыму. Тому не понравилось, что одна из групп по доставке "цветных" с восточного округа Крыма, вернулась без командного состава, и не смогла предоставить какого-либо вразумительного обоснования этому поступку. Старший брат кинул клич, у кого есть привязка в Питере, а именно туда умчался Ухарь, командир того самого отряда, которого Монах знал лично. Но не в Ухаре было дело, а в том, что Монах обнаружил, что один из его арканов пуст. Именно питерский. На котором был подсажен Хитрый из свиты городской администрации. И вот это и стало второй причиной, для путешествия Монаха в сторону Питера. Аркан мог быть пуст только в двух случаях — либо рыбка перестала жить, либо кто-то другой накинул свою петлю на нее. Второе было сомнительно, а вот первое вполне себе возможно. С одной стороны, начхать было Монаху на Хитрого, но с другой, он потерял своего агента, который мог бы сейчас, по его приказу через аркан, собрать нужную информацию и отправить ее с наибольшей скоростью. Почему бы не провести расследование, и захомутать нового агента, а заодно размяться в относительно безопасном путешествии вместе с попутным торговым караваном? Можно было, конечно, добраться до Питера и за меньшее время, используя свою способность, но особой необходимости Монах в этом не видел. Собственная безопасность превыше всего, и он не пренебрег дополнительными мерами, какими всегда пользовался при путешествиях.

Бабник подогнал машину, и они поехали в сторону самой дорогой гостинице в поселении, под названием "Гламур", имеющую свой собственный СПА комплекс с бассейном и массажными кабинетами. Всю дорогу Бабник мучился, как бы обратиться к Монаху со своим делом. Он не верил, что тот приехал только ради него. Сколько писем он уже написал с просьбой помочь? Если бы Монах захотел, то за прошедшие три с половиной года, когда Бабник сообразил написать первое прошение, уже давно посетил бы Гору. Значит тут что-то другое. Но его сомнения прервал сам мастер, которому явно было скучно, а чем-то развлечь себя надо:

— Ну рассказывай, что там у тебя за проблемы, из-за которых ты столько бумаги замарал.

— Мастер, меня заставляют есть эээ свои половые органы! — Бабник очень хотелось выразиться намного грубее, но он не решился. Радостно было уже то, что его проблему начали обсуждать. — И поставили клеймо насильника в голову.

— Идиот. — заявление Бабника развеселило Монаха. Пожалуй, он не зря решил от нечего делать задать свой вопрос. — Не в голову, а в ауру. Делают штрих, мазок, который может увидеть другой ментат. Погоди-ка, тебя что в черный список занесли?

— Да, мастер.

— Плохо, но не смертельно. Ты теперь просто не выездной. Человек одного стаба. — рассмеялся Монах. — Хотя я знаю способ как обойти эту проблему. Но ты же не просто уехать из стаба хочешь? Ты жаждешь мести? Кто этот человек и за что такое веселое наказание он придумал?

— Это Пила. Пилотка. Сука. Тварь. Бл@дь, которую я привел в стаб и сделал шлюхой в местном борделе. — с каждым словом, Бабник распалялся все сильнее, брызжа слюной изо рта и забыв, что Монах не любит ругательств.

— Я единственный раз прощаю тебе твою поганую речь, и то только потому, что ты заинтересовал меня своим рассказом, — Монах брезгливо смотрел на забрызганный слюной руль автомобиля, хоть и сидел на заднем сиденье, — смотри как бы я не наказал тебя, вместо Пилы. И ее шутка не стала бы моей, только я придумаю как умножить твою боль.

Бабник благоразумно промолчал про обезболивающее и попытался вернуть расположение Монаха.

— Простите, хозяин.

— Хозяин?! — хохотнул Монах, — ну что же, пожалуй, ты прав. Позволяю называть меня так. Значит у вас с ней соревнование, с этой самой Пилой? Сначала ты ее насиловал, а теперь она тебя?

Бабник хмуро рулил.

— Помогите пожалуйста, хозяин.

— А что же тебя заставляет, хм, кушать деликатесы? Метка насильник навряд ли тебе сильно мешает? Разве что в другое поселение не перебраться.

— Тут все за нее. А она умеет обездвижить человека. И ничего нельзя поделать после этого.

— Хм, полезный дар. И на какое время?

— Не могу сказать, — Бабник еще сильнее нахмурился, — я сам себе отрезаю это. Это все.

Монах вытер выступившие от смеха слезы.

— Да уж. Вот это Пила! Я прямо уже горю желанием познакомиться со столь неодиозной личностью. Кстати, ты-то что в итоге хочешь сделать с ней?